Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
В начале декабрьской оттепели Вирджилия приехала в Вашингтон. Когда она вышла на солнечную платформу, то сразу поморщилась от ужасного запаха, поднимавшегося из восьми сосновых ящиков возле багажного вагона. Из них на платформу сочилась вода. Вирджилия спросила носильщика, что в этих ящиках.
– Солдаты, мэм. В такую погоду лед сразу тает.
– Они погибли в бою?
– Насколько я знаю, нет. Умерли от дизентерии или чего-то в таком же роде. Если вы тут немного задержитесь, то увидите сотни таких ящиков.
С трудом сглотнув набухший в горле ком, Вирджилия вышла со станции, сжимая в руке дорожную сумку. Неудивительно, что Санитарная комиссия считала свою работу чрезвычайно необходимой, думала она.
На следующий день в десять утра она вошла в контору Доротеи Дикс. Мисс Дикс, старая дева
– Очень приятно познакомиться с вами, мисс Хазард. Ваш брат работает в министерстве Кэмерона, не так ли?
– Вообще-то, там работают два моих брата. Второй служит в артиллерийском управлении генерала Рипли. Как раз его жена и посоветовала мне прочитать вашу книгу, и она мне очень понравилась.
Вирджилия мысленно взмолилась, чтобы мисс Дикс не стала задавать вопросы по содержанию книги, потому что не потрудилась ее купить или взять у кого-то, чтобы прочитать.
– Рада это слышать. Вы собираетесь повидаться с братьями, пока будете в городе?
– О, разумеется! Мы очень близки. – Не слишком ли восторженно она это произнесла, выдавая тем самым ложь? – На самом деле я собираюсь остаться здесь насовсем. Мне бы хотелось стать сестрой милосердия, хотя, боюсь, знаний у меня для этого недостаточно.
– Любая умная женщина может быстро научиться практическим навыкам. Но есть одно качество, совершенно необходимое для такой работы, которое нельзя приобрести, оно должно быть врожденным.
Мисс Дикс сложила руки и оглядела Вирджилию серо-голубыми глазами; сквозящая в них суровость странным образом не сочеталась с женственной линией ее шеи и мягким голосом.
– И что это? – поторопила ее Вирджилия.
– Сила духа. Женщины в моих отрядах санитарок и медсестер сталкиваются с грязью, кровью, развратом и непристойностями, которые в силу своего воспитания я просто не могу описать. Мои сиделки терпят враждебность пациентов и докторов, хотя, казалось бы, последние должны быть нашими союзниками. Я четко знаю, что и как нам следует выполнять. Я не терплю разногласий и споров, они только сильнее настраивают против нас некоторых политиков и врачей. Через все эти испытания нам приходится проходить каждый день. Но самое главное среди них – это испытание человеческого духа. Если вы решите присоединиться к нам, вам придется заниматься тем, чем я занимаюсь много лет, – просто потому, что кто-то должен это делать. И вам придется не просто заглянуть в ад, а войти в него.
Вирджилия дышала с тихим присвистом, пытаясь скрыть чувственное возбуждение, вновь охватившее ее. Она больше не видела мисс Дикс, перед глазами проходили несчетные ряды молодых мужчин в мундирах цвета кадетский серый, которые с криком падали на землю, обливаясь кровью. Грейди, стоявший рядом, при виде этого зрелища довольно усмехался, демонстрируя прекрасные искусственные зубы, которые она ему купила, чтобы заменить те, что у него вырвали в знак его рабского положения…
– Мисс Хазард?
– Простите. Пожалуйста, простите меня. На миг голова закружилась.
– И часто с вами такое бывает? – нахмурилась мисс Дикс.
– О нет… нет! Это просто жара.
– Да, для декабря погода необычная. Так что вы ответите на все, что я вам сказала?
Вирджилия промокнула верхнюю губу носовым платком. Яркий свет, проникавший из окна, сильно подчеркивал оспины на ее лице, которые она не стала запудривать.
– Я активно участвовала в аболиционистском движении, мисс Дикс. И следовательно, часто видела… – она постаралась придать больше силы голосу, – изуродованные тела беглых рабов, которых секли и жгли их хозяева. Видела шрамы, чудовищные уродства. И выдержала. Тяготы работы медсестры я тоже выдержу.
После этих слов мисс Дикс первый раз улыбнулась гостье:
– Восхищаюсь вашей решимостью. Это хороший знак. По внешности вы тоже подходите, да и доктор Хауи дает вам прекрасные рекомендации. Не перейти ли нам к практической стороне дела? Обсудим ваше жалованье и довольствие…
Глава 42
Первые сорок восемь часов в Ричмонде были для подполковника Орри Мэйна настоящим безумием. Он нашел временное жилье в каком-то пансионе, подписал кучу бумаг, дал клятву, купил
мундир и представился полковнику Бледсо, отвечавшему за кадровый состав военного министерства, которое находилось на Девятой улице, сбоку от площади Капитолия.Служащий с фамилией Джонс, из Мэриленда, с унылым и таинственным видом показал Орри его рабочий стол за одной из хлипких перегородок, разделявших общее пространство. На следующий день Мэйна принял министр Бенджамин. Этот пухлый маленький человек сменил Уокера, не в меру откровенного алабамского адвоката, которого обвиняли в том, что он не сумел закрепить победу у Манассаса, а также за военное бездействие в последнее время.
– Счастлив, что вы наконец с нами, полковник Мэйн! – радушно воскликнул министр, однако по его глазам нельзя было прочесть ничего. – Я так понимаю, в субботу мы вместе ужинаем. – Видя недоумение собеседника, Бенджамин добавил: – Наверное, приглашение уже принесли вам домой. Анджела Мэллори устраивает званый обед, а ведь всем известно, что у министра подают самые замечательные джулепы. Мистер Мэллори безмерно благодарен вашему брату за ту работу, которую он вместе с капитаном Буллоком проделал в Ливерпуле. О, вам, наверное, интереснее будет узнать о своих обязанностях?
– Да, сэр.
– Место, которое вы займете, слишком долго пустовало. Эта очень важная работа и, вынужден добавить, тяжелая, потому что требует контактов с весьма одиозной личностью. Вам что-нибудь говорит имя Уиндера?
Орри немного подумал.
– В Вест-Пойнте нам рассказывали о генерале Уильяме Уиндере, – сказал он. – О том, что проиграл сражение при Бладенсберге в… тысяча восемьсот четырнадцатом году, так? – (Бенджамин кивнул.) – Уиндер находился на более выгодной позиции и превосходил противника количеством, но все равно англичане победили, после чего беспрепятственно вошли в Вашингтон и сожгли его. Позже, насколько я знаю, в честь Уиндера назвали какое-то здание, когда отстраивали город заново, однако кадровые военные всегда не слишком лестно отзывались о нем как об одном из тех «умников», которые настаивали на реформе армии путем реформы Вест-Пойнта. Полагаю, можно сказать, что Сильванус Тайер был назначен из-за него.
– Человек, о котором я говорил, – его сын. Какое-то время он преподавал тактику в Вест-Пойнте.
– Этого я не знал.
Явно с большой осторожностью подбирая слова, Бенджамин продолжил:
– Вообще-то, он был преподавателем, когда президент Дэвис посещал Академию. Именно поэтому, когда в начале этого года майор Уиндер приехал сюда из Мэриленда, президент его вспомнил. Уиндер получил звание бригадного генерала и пост начальника военной полиции. Его канцелярия недалеко отсюда. То есть формально он отвечает за арестованных военных преступников и задержанных иностранцев. Другими словами, он полицейский, только с известной фамилией… что само по себе не стало бы проблемой, если бы вместе с тем он не был одним из тех, кто с возрастом теряет гибкость мысли. И наконец, самое печальное – он сторонник строжайшей дисциплины. Однако, несмотря на все это, президент благосклонен к нему. – Бенджамин невыразительно посмотрел на Орри. – Пока благосклонен.
Орри кивнул. Теперь он понимал, почему по отношению к его новым обязанностям министр употребил слово «трудные».
Бенджамин рассказал ему, что начальник военной полиции нанял некоторое количество людей, которые в его списках числились как профессиональные сыщики.
– Я бы назвал их скорее бандитами. Причем залетными. Северным отрепьем, которые не понимают южан и ведут себя неподобающим образом. Они больше годятся для того, чтобы вышвыривать из баров подвыпивших забияк или ловить грабителей в темных переулках, чем для работы в сыскной полиции. Но, как я уже отметил, именно они отвечают за расследование военных преступлений и гражданских правонарушений. А из-за… э-э… характера их генерала они склонны превышать свою власть. Однако, независимо от конкретного случая, а также тяжести того или иного нарушения, я не позволю им действовать против главных интересов армии. Я не позволю им захватить власть в этом министерстве. Когда они попытаются, мы их обуздаем. Разумеется, кто-то должен предпринимать некие усилия для этого. Ваш предшественник не слишком старался. Вот почему я так рад вашему приезду. – И снова этот странный, ничего не выражающий взгляд в упор.