Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3

– Я вошла к себе и увидела, что он тут прячется! – сказала Джейн. – Он начал говорить разные гадости, а потом расстегнул штаны…

Слушатели возле дома, особенно женщины, охали и возмущались.

– Кастрировать бы всех ваших жеребчиков, куда спокойнее бы жить стало! – сердито буркнул Мик, все еще злясь, что упустил беглеца.

– Послушайте… – вспыхнул Энди.

Но управляющий был слишком зол, чтобы обратить на него внимание. И тут из тумана за хижинами раздался голос:

– Я вас всех убью, всех, слышите?

– Возьми людей, – повернулся Мик к Энди. – Восемь или десять хотя бы. Ночь, конечно, не самая подходящая для погони, но этого мы должны изловить. А потом я его сразу продам.

После трех часов поисков, когда туман стал уже слишком густым, они вернулись ни с чем.

– Думаю, он насовсем сбежал, – сказал Энди, когда снова пришел к Джейн, чтобы рассказать об их неудачной вылазке. – Наверное, в Бофорт подался.

– Ну и хорошо, – ответила она.

Ее все еще колотила дрожь – то ли от сырости этой промозглой ночи, то ли при воспоминании о свирепом лице Каффи. Конечно, она знала, что жизнь Каффи на плантации была далеко не легкой, и могла понять, почему он так ненавидит Монт-Роял, своих хозяев и других, более покорных рабов. Но ведь и Энди, да и сама Джейн испытывали по отношению к рабству те же чувства, однако это не разрушило их личности.

– Может, мне лучше остаться на крыльце до утра? – предложил Энди.

– Он не вернется.

– Вы ведь слышали, что он кричал, когда выпрыгивал в окно.

– Насколько я успела его узнать, он всегда только хвастается. Нет, мы его больше не увидим.

– Очень надеюсь, что вы правы. Что ж, тогда… спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Энди.

Она коснулась его лица; рана на виске уже была перевязана куском льняной ткани.

– Вы храбрый человек. Я действительно с гордостью соглашусь стать вашей женой.

Глаза Энди вспыхнули в неверном свете факела, который он держал в руке.

– Спасибо.

Он спустился по скрипучим ступенькам в туман. Но как только дверь закрылась, погасил факел и, вернувшись, тихо сел на край крыльца, собираясь провести там всю ночь.

Хотя Джейн еще долго не спала, она даже не догадывалась, что Энди рядом. Прислушиваясь к звукам весенней ночи за окном, с которого Каффи сорвал занавеску, она различала лягушачье кваканье, монотонный напев каролинского козодоя, гул насекомых. А еще, словно наяву, слышала голос, грозивший местью. Она даже сжала ладонями уши, чтобы заглушить его, но не смогла.

Глава 76

Ранним утром двадцать восьмого апреля, воткнув свечу в зажимное кольцо одолженного на время штыка, Билли записал в своем дневнике:

Лайдж Ф. и ваш покорный слуга отправляются с отрядом добровольцев для работы в трех корпусах генерала Слокума. Завтра мы двинемся вверх по течению. Кто-то считает, что мы обойдем Ли и ударим ему в тыл. Регулярные войска и добровольцы получают паек на восемь дней. А почти все повозки с провизией заменяют двумя тысячами вьючных мулов, что также говорит о планах быстрого и внезапного нападения.

Погода немного улучшилась – дождь перестал, хотя дороги и речные берега в некоторых местах ужасно развезло, и мы отрабатываем свое жалованье, прокладывая настилы из досок в самых непроходимых местах.

Среди добровольцев, постоянно пополняющих регулярную армию, почти половина встает на место дезертиров или убитых, раненых и больных; большинство этих желторотиков ждет не дождется настоящего сражения. Они рвутся вперед, не желая оставаться в тылу, с теми корпусами, которые, очевидно, выставят против укреплений Ли во Фредериксберге или под городом. Один из таких корпусов – Одиннадцатый корпус генерала Ховарда – наполовину состоит из немецких эмигрантов, которых все сразу записывают в революционеры, потому что они сбежали от событий сорок восьмого года [60] , и не важно, участвовали они в них или нет. Почти все немцы проклинают Линкольна с его прокламацией, в то время как остальная часть армии проклинает их. Мы не слишком терпимы, и я не исключение. Вчера я видел двух чернокожих погонщиков в синих мундирах, и, должен признать, эта картина мне не понравилась. Лайдж сегодня вечером молился на двадцать минут дольше обычного. За ужином, когда музыканты играли «Девушку, что дома я оставил», я спросил его почему. Он ответил: «Не забывайте, кто стоит у Фредериксберга. Двое лучших – Боб Ли и Старина Джек». А еще сказал, что умолял Всевышнего спутать их мысли и поубавить им рассудительности, хотя и признался, что делал это с сожалением, потому что оба генерала – убежденные христиане. Хотел бы я иметь такую же веру, Бретт. Это успокоило бы мою душу. Меня давно тошнит от грязи и убийств, я не могу радоваться тому, что нас ждет, как эти глупые добровольцы. Но они еще мальчишки. В общем, до конца весны что-то точно произойдет.

60

Имеется в виду Мартовская революция в Германском союзе (1848–1849).

В конце следующего дня Билли вместе с отрядом из двенадцати добровольцев-инженеров набрели на фермерский дом с добротным хлевом и небольшим сараем, из которого ветер доносил сильный запах куриного помета.

– Что скажете, сэр? – спросил старший группы добровольцев, совсем молодой сиракузец по фамилии Спиннингтон.

Его назначили младшим сержантом, потому что он казался не таким ленивым и тупым, как остальные новички; других положительных качеств он не проявил.

Съехав на обочину, Билли внимательно оглядел аккуратные, ухоженные строения, окруженные небольшим фруктовым садом с персиковыми деревьями. Новобранцы сгрудились вокруг крытой повозки, конфискованной еще на одной ферме. Другие отряды, добывшие свои повозки схожим способом, блуждали где-то неподалеку, в окрестностях реки Рапидан. Прикрываемая кавалерией Стоунмана, армия продвигалась вперед под большой секретностью и не встретила никаких трудностей, до тех пор пока не дошла до выбранного брода. После затяжных дождей река разлилась, но перейти ее еще было можно, вот только берег превратился в настоящее болото.

– Сэр?.. – повторил Спиннингтон.

Билли продолжал смотреть на фермерский дом. Меньше всего ему сейчас хотелось делать то, что он должен был сделать. Он смертельно устал. Но если к марш-броску из Фредериксберга они имели мало отношения, то задание нужно было выполнять здесь и сейчас.

Его борода, спутанная и кое-как подстриженная, порядочно отросла за зиму. Несмотря на коренастую фигуру, выглядел он каким-то усохшим и странно постаревшим. Теперь рядом с Джорджем он мог бы сойти за старшего брата, или ему так казалось во время их редких встреч, перед которыми он долго рассматривал себя в отполированной оловянной банке, приспособленной под зеркало, видя бледное обвисшее лицо, словно вылепленное из подтаявшего воска.

Спиннингтон явно проявлял нетерпение.

– Хорошо, – наконец сказал Билли.

Новобранцы хлестнули лошадей и с улюлюканьем помчались к ферме; низкое солнце сверкнуло на лезвиях топоров и ломиках в их руках.

Дверь дома открылась, и на пороге появился приземистый мужичок с белым пучком бороды и огромными сильными руками.

Билли подъехал к крыльцу. Прежде чем он успел заговорить, за спиной мужчины показалась женщина. Она весила втрое больше мужа и была выше его на голову.

– Мистер Тейт, – сказала она, – вернитесь в дом. Люди генерала Хукера, что здесь проезжали, грозились нас застрелить, если мы отойдем от крыльца хотя бы на фут.

– Ерунда, они просто нас запугивали, – возразил старый фермер. – Боялись, что мы перейдем Рапидан и предупредим Боба Ли. Я этого делать не собираюсь. Я только хочу защитить свой дом, поэтому должен поговорить с этими парнями.

– Мистер Тейт…

– Что вам нужно, ребята? – крикнул фермер, заглушая несмолкающие причитания жены.

Билли снял фуражку.

– Сэр, с сожалением вынужден вам сообщить, что нас послали на поиск бревен и досок. Они нужны нам, чтобы переправить через реку армию генерала Хукера, а брод возле Германны после дождей превратился в настоящее болото. Я буду вам весьма признателен, если вы с женой вернетесь в дом и позволите нам делать свое дело.

– Какое дело? – закричал фермер. – Какое дело?!

Но он уже знал ответ. Избегая взгляда старика, Билли кивнул Спиннингтону:

– Принимайтесь за работу, сержант. Сначала разберите амбар, возможно, этого будет достаточно, чтобы заполнить повозку, тогда курятник трогать не надо.