Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3

Животного у семьи не было. Тележку тащил сам отец. Мать шла рядом с ним, босая.

Однако родители совсем не выглядели несчастными. Они улыбались и что-то напевали вместе с детьми. Мать и девочки ладонями отбивали ритм. Чарльз смотрел на них, когда они проходили мимо. Негры, увидев его, лежавшего в траве, заметно напряглись. Пение затихло, Чарльз успел услышать только слово «праздник».

Он скривил губы в подобии улыбки. Отец семейства заметил это, как и серую форменную рубашку Чарльза, крепче вцепился в ручки тележки и как можно быстрее потащил ее через перекресток и дальше по дороге на север. Дети оглянулись на Чарльза, но взрослые – нет.

Слишком усталый и подавленный, чтобы сдвинуться с места, Чарльз привязал мула к ветке дерева, а сам прислонился к стволу, собираясь вздремнуть несколько минут. Спешить ему было некуда и незачем. Августа исчезла навсегда.

Проснулся он внезапно. Косой свет означал, что день уже подходил к концу. Что-то защекотало его лицо, и он поднял голову. Это была уздечка, все еще привязанная к ветке. Перерезанная пополам. Мул исчез вместе с седлом и всем остальным. Слава Богу, хоть кольт остался при нем.

От перекрестка он прошел примерно по полмили в каждом направлении. Дорога на запад исчезала за поворотом; вдали виднелись предгорья хребта Блу-Ридж. С минуту он смотрел на горы, вспоминая свой любимый Техас.

Он вернулся к перекрестку. Нигде никаких следов мула. Проклятье!..

Солнце опустилось ниже, бросая длинные стрелы света между деревьями на юго-западной стороне перекрестка. Чарльз внезапно напрягся. Со стороны Шенандоа, за лесом, раздался знакомый клич конфедератов…

Он покачал головой. Это был просто свисток поезда, шедшего через равнину. Скорее всего, поезда янки. У них ведь так много поездов. И так много оружия. И так много людей, которые покинули свои конторы, заводы, склады и амбары, чтобы пойти на войну, какой прежде никогда не бывало.

Чарльз снова вышел в центр пустого перекрестка и оглядел пустую мертвую землю вокруг себя. На один странный миг у него вдруг появилось чувство, словно вся огромная мощь Союза ринулась на него.

И раздавила.

Сгущались сумерки. Он по-прежнему стоял на перекрестке; в глазах его были только отчаяние и невыносимая усталость. Хотелось лечь и никогда больше не вставать.

Но в голове упорно продолжали возникать разные образы. Он вспомнил, как продавец Библий в Голдсборо говорил о том, что на равнинах нужны кавалеристы. У него был опыт. Может быть, это его шанс выжить, начать все сначала и даже когда-нибудь обрести каплю надежды?

Надежду в этом новом мире? Глупая идея. Лучше просто лечь на траву на обочине и больше не подниматься.

Но образы в памяти никак не хотели оставлять его в покое. Он вспомнил дорогих ему людей, с которыми служил: Эба Вулнера, Кэлбрайта Батлера, Уэйда Хэмптона, генерала Ли. Попробовал представить себе, что должен был чувствовать бывший суперинтендант Вест-Пойнта, самый знаменитый военный страны, когда направлял своему товарищу по Академии условия капитуляции. Говорили, что старина Боб вел себя очень достойно и решительно осадил тех, кто не хотел принять поражение и собирался продолжать партизанскую войну в горах и лесных долинах.

Хотя все эти люди воевали, по его мнению, за ошибочные идеи, они не были трусами. Как и Августа, вдруг подумал он. Она всегда была храброй и не сдавалась ни перед какими трудностями. Он снова начал прокручивать в памяти подробности их встреч и разговоров и неожиданно вспомнил одно имя, о котором давно забыл.

Бригадный генерал Дункан.

Он быстро вытер губы тыльной стороной ладони. Гус явно дала ему понять, что их любви конец, но он мог, по крайней мере, узнать о том, где она и все ли у нее в порядке. И поможет ему в этом именно Дункан, если его удастся отыскать.

Начать поиски можно было только в одном месте. Пусть и не в самом безопасном. Но Чарльза это меньше всего беспокоило, потому что неожиданно появившаяся цель наполнила его такой могучей энергией, какой он не ощущал уже очень давно. Голова начала проясняться, терзавшее его уныние постепенно отступало. Еще не стемнело, и какое-то время можно было пройти по дороге. Он подобрал с земли свое пончо и решительно двинулся от перекрестка на север.

Через полчаса он нагнал негритянскую семью, отдыхавшую на обочине. Увидев его, взрослые явно испугались. Чарльз остановился на середине дороги, снял шляпу и попытался улыбнуться. Получилось не очень. И дело было вовсе не в этих людях – просто он разучился улыбаться.

– Добрый вечер, – сказал он.

– Добрый вечер, – откликнулся отец семейства.

– Вы идете на север? – спросила женщина, не такая подозрительная, как ее муж.

– В Вашингтон.

– И мы туда же. Не хотите присесть и немного отдохнуть с нами?

– Да, буду рад, спасибо. – Он сел рядом с ними; одна из девочек захихикала и улыбнулась ему. – Я потерял своего мула. И очень устал.

Наконец и глава семьи улыбнулся:

– А я родился уставшим, но в последнее время чувствую себя все лучше и лучше.

К сожалению, о себе Чарльз не мог бы сказать то же самое.

– Если хотите, я с радостью помогу вам тащить тележку, – предложил он.

– Вы солдат, – ответил негр, и Чарльз понял, что он имеет в виду не армию Союза.

– Был, – ответил Чарльз. – Был.

Глава 143

Бригадный генерал Джек Дункан, невысокий крепыш с седыми волнистыми волосами, красным носом старого выпивохи и квадратной челюстью, расправив плечи, решительно вошел в здание военного министерства, держа левую ладонь на рукояти парадной сабли. Полчаса спустя он вышел оттуда, очень довольный.

Разговор с мистером Стэнтоном был коротким, но весьма продуктивным. Министр похвалил генерала за отличную работу в вашингтонском штабе во время войны и за то терпение, с которым он встречал неизменные отказы на свои просьбы о переводе в действующую армию, понимая, что генерал Халлек нуждается в его административных талантах. Теперь же, когда война окончилась, его желание наконец-то было удовлетворено, и в кармане у него лежал приказ о новом назначении и все дорожные документы.

Его направляли в кавалерию равнин, где требовались опытные люди, чтобы противостоять постоянной угрозе со стороны индейцев. Генерал должен был отправиться туда незамедлительно и даже не попадал на грандиозный парад армии Гранта, запланированный через несколько дней. Для этого парада в городе уже были вывешены целые мили патриотических лозунгов и установлены трибуны для зрителей.

Размышляя о том, как придется снова привыкать постоянно ездить верхом – в последние пару лет ему удавалось только изредка в воскресный день проскакать легким галопом вдоль Рок-Крика на какой-нибудь застоявшейся в стойле кляче, – генерал уже собирался перейти шумную и людную Пенсильвания-авеню, как вдруг заметил худого напряженного человека с длинной бородой, в рубашке серого кадетского цвета, с прицепленной к поясу кобурой, из которой торчала рукоять кольта. Явно нервничая, мужчина мусолил во рту окурок сигары и рассматривал здание, из которого только что вышел Дункан.