Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3

Маджи, которого нелегко было чем-то поразить, с трудом сдержал рвоту.

– И последний – на груди…

Другой солдат бросился в густую траву, и они услышали, как его вырвало. Чарльз подтолкнул Маджи:

– Ладно, давай вернемся и поищем лопату.

Обоим хотелось оказаться подальше от обезображенного трупа. Подойдя к крыльцу дома, Чарльз увидел, что проводник толкает дверь своей подзорной трубой.

– Стой! – крикнул он. – Не входи, пока мы не убедимся…

Не успел он договорить, как индеец толкнул дверь и шагнул внутрь. Но тут же под жуткий грохот вылетел обратно в футе от земли и хлопнулся на спину в клубах сизого дыма. Огромная дыра на груди его кожаной рубахи наполнилась кровью.

Чарльз отпрыгнул в сторону от двери и прижался к стене дома:

– Мы солдаты! Армия Соединенных Штатов! Не стреляйте!

Он прислушался. Из дома донеслось тяжелое дыхание, потом всхлипы. По земле рядом с ним скользнула тень кружащего в небе стервятника.

– Не стреляйте! Я вхожу!

Пока остальные молча наблюдали, Чарльз задержал дыхание и вошел в дом.

– Мы солдаты! – громко повторил он, оказавшись в почти непроглядной темноте.

В углу, среди обломков мебели, лежала жена поселенца – совсем молодая женщина с темно-рыжими волосами. Вокруг валялись клочья одежды. Женщина пыталась прикрыть наготу правой рукой, дрожавшей под тяжестью пистолета. Даже одного короткого взгляда Чарльза на ее влажные бедра хватило, чтобы унизить несчастную. В ее фиалковых глазах стояли слезы.

– Эйлус дал мне пистолет. Я должна была последнюю пулю оставить для себя. Они отобрали пистолет, перед тем как… как… Что с Эйлусом? Он жив?

Чарльзу захотелось провалиться сквозь землю.

– Нет.

В фиалковых глазах сверкнуло мучительное страдание, граничащее с безумием. Свободной рукой женщина как будто пыталась стереть с бедер позорные пятна. Усилием воли Чарльз подавил в себе жалость и заставил себя думать о том, что делать дальше.

– Послушайте, я сочувствую вашему горю, – сказал он. – Оставайтесь здесь, пока я не найду какое-нибудь одеяло, чтобы вы могли укрыться. А потом мы подгоним фургон и отвезем вас… Нет!..

Он слишком поздно бросился к ней. Дрожащая рука женщины отлетела в сторону, когда она, быстро сунув пистолет себе в рот, нажала на спусковой крючок.

Маджи-чародей коснулся тела Большой Руки носком расшитого бисером мокасина:

– Я, конечно, всего лишь городской парень, лейтенант, но сдается мне, этот наш проводник не слишком хорошо знал свое дело.

Чарльз уставился на белый горизонт, покусывая давно потухшую сигару.

– Чертов дурак! Чертовы дикари! Чертов Хэнкок! – Он отвернулся, чтобы скрыть бурю своих чувств.

– Похоже, лето будет ужасно длинным, – сказал Маджи Шему Уоллису, у которого глаза были полны слез.

«Война Хэнкока», как пресса окрестила весенний поход генерала, не так давно завершилась. Враждебная демонстрация силы, предпринятая Хэнкоком, должна была способствовать поддержанию мира, но после того, как он неожиданно сжег деревню возле Пауни-Форк, война стала неизбежной. Разрушенные типи, сожженную одежду, ивовые стулья и прочую утварь индейцы Равнин сочли повторением Сэнд-Крик и прямым нарушением соглашения, заключенного на Малом Арканзасе.

И они отомстили.

Отряды молодых сиу и шайеннов, возглавляемые решительно настроенными военными вождями, вроде Убийцы Пауни и Шрама, хлынули в Канзас, уничтожая фермы типа той, что нашел отряд Чарльза, сжигая станции дилижансов, нападая на безоружных рабочих Восточного отделения «Юнион Пасифик», прокладывающих рельсы в отчаянной спешке, чтобы успеть довести их до сотого меридиана. Между фортом Харкер, временной погрузочной станцией, и фортом Хейс, еще более скромным гарнизоном примерно в шестидесяти милях к западу, железнодорожники отказывались работать без вооруженной охраны.

От Шермана кавалерии и пехоте были разосланы приказы охранять рабочих. Армейские подразделения пополнила собственная служба безопасности железной дороги, возглавляемая бывшим пинкертоновским агентом Дж. О. Хартри. Он имел репутацию убийцы, но этого было недостаточно, чтобы остановить налеты индейцев. Руководство железной дороги требовало все больше людей и больше оружия.

Канзасский губернатор Кроуфорд также требовал защиты своих граждан и начал собирать особый кавалерийский полк штата. Шерман хотел, чтобы армии предоставили свободу действий. «Мы не должны только защищаться! Мы должны преследовать их при каждом удобном случае. Мы должны очистить от индейцев всю местность между Платтом и Арканзасом».

И все бы шло хорошо, если бы не реакция «миротворцев» – тех конгрессменов, чиновников, пасторов и журналистов, которые встали на сторону индейцев и твердили, что каждое их злодеяние вызвано совершенными ранее преступлениями белых. От кафедр бостонских проповедников до нью-йоркских редакторских кабинетов их речи звучали все громче и все настойчивее. Поджог деревни у Пауни-Форк они называли трусливой провокацией. Они печатали листовки, устраивали митинги и факельные шествия и без конца посылали петиции президенту Джонсону. Одним из самых сильных сторонников фракции «оливковой ветви» было Общество дружбы с индейцами, куда входила Уилла, о чем Чарльз изо всех сил старался не думать.

До случая с поселенцами Чарльз вел своих людей с более радужным чувством. После жизни в жалкой, кишащей крысами землянке, которую им отвели в гарнизоне Харкер, патрулирование берега Смоки-Хилл и выслеживание индейцев казались ему приятной прогулкой. Однако Чарльз очень быстро понял, что у его маленького отряда недостаточно сил для преследования и уничтожения больших подвижных отрядов индейцев. Более того, у них не было права это делать. От них ожидали не действия, а только реакции. И чем больше Чарльз об этом размышлял, тем сильнее портилось его настроение, так что к середине лета он был в такой же ярости, как в тот день, когда увидел трупы Малыша и Джексона.

Чарльзу и его кавалеристам пришлось выполнить неприятную работу и похоронить поселенцев. После этого они осмотрели скудные пожитки в надежде узнать имена их бывших владельцев. Они нашли Библию, но на ней не было никаких надписей, поэтому известным так и осталось только имя убитого мужчины – Эйлус. По иронии судьбы на фоне этой ужасной трагедии именно в это время фракция миротворцев в конгрессе временно взяла верх. Сенатор от Миссури Хендерсон, влиятельный член мирного лобби, представил законопроект о постоянных мирных переговорах с индейцами Равнин.

Как и многие другие военные, Чарльз чувствовал себя словно в осаде, ему не позволяли выиграть войну, к которой непрерывно взывал погребальный звон по ее невинным жертвам, вроде Эйлуса и его жены. Впрочем, Чарльз не сомневался в том, что фракция «оливковой ветви» победила ненадолго. Он был уверен, что рано или поздно армия получит свободу действий и ей разрешат сражаться до победного конца. А уж тогда он не упустит шанса выполнить свою клятву и отомстить за оскверненные тела Джексона и его племянника.