Северная Аврора

Он вышел на пути. Уже стемнело. Поезд Комиссии ЦК стоял за водокачкой. По путям прохаживалось несколько человек, видимо, так же, как и Фролов, ожидавших приема. Люди, покуривая, беседовали между собой.

Высокий мужчина в папахе и в широченном, с чужого плеча тулупе говорил седоусому рабочему в кепке и кожанке:

– Приказано немедленно собрать анкетные данные. Правильно-с! А ты знаешь, что обнаружится? Точно я пока сказать не моту. Однако и на глаз не ошибусь: девяносто процентов вятского аппарата - старые царские чиновники. Ты знаешь, что товарищ Сталин сказал? Вы, говорит, попросту переименовали царские земские учреждения в советские...

– Правильно сказано, - отозвался человек в кожанке.
– Но я слыхал, и тебе досталось?

– По первое число, - ответил высокий.
– За что же, если не секрет?

– У вас в газете, говорит, нет ничего, кроме пустых, звонких фраз... А цель войны с Колчаком, а перевыборы совдепов, а конкретные задачи советской власти в деревне? Что же это, по-вашему, нестоящие, "низменные" темы?

За путями, по другую сторону вокзала, виднелись низкие, одноэтажные домишки, кусты, елки. Алел краешек горизонта.

Фролов пожимал плечами от холода. Ветер яростно рвал искры с его цигарки. Потуже надвинув на уши кубанку, он обошел вагон, чтобы укрыться от ветра. Двери в теплушках соседнего эшелона были распахнуты настежь, в одной из них топилась чугунная печка. Вокруг печки стояли командиры и тоже взволнованно и оживленно говорили о Сталине. Часть товарного состава была уже занята бойцами. За маленьким забором ожидала погрузки другая группа бойцов.

– Вы от Красноборского штаба?
– вдруг окликнул Фролова какой-то военный.
– Я вас ищу уже четверть часа. Товарищ Гринева поручила...

Быстро пройдя по путям и поднявшись по высоким обледенелым ступенькам вагона, Фролов протиснулся в тамбур, где так же, как и на путях, стояли люди, ожидавшие приема.

Миновав коридор, он подошел к двери с наполовину застекленными узкими створками. Стекло было матовое, с затейливым узором.

– Куда ты пропал!
– сердито сказала стоявшая у двери Гринева.
– Сейчас кончится совещание, а потом начнется другое. Товарищ Сталин примет тебя в перерыве. Подожди здесь... Сейчас вызовут.

Она скрылась за дверью.

Рядом с Фроловым стоял у окна командующий Третьей армией кургузый человек с лысой головой и крупным мясистым носом. Тут же стоял член Военного совета армии. Оба они были в новеньких, серого тонкого сукна шинелях, с большими отворотами на рукавах. Командарм нервно барабанил пальцами по оконному стеклу.

Через несколько минут вышел секретарь и сказал, что командарм и член Военного совета могут отправляться в Глазов.

– Товарищ Сталин выедет к вам в армию для дальнейшего расследования, добавил он.

– Когда ждать?
– хрипло спросил командарм.

– Сегодня ночью, - ответил секретарь. Командарм и член Военного совета вышли из вагона. Из-за двери донеслись спокойные, негромко сказанные, но решительно прозвучавшие слова:

– Дело не только в слабости органов Третьей армии... или ее ближайшего тыла... А что делают окружные военкомы?

"Сталин..." - понял Фролов.

Только однажды, год тому назад, Фролов в военном отделе Смольного видел и слышал Сталина и сейчас сразу узнал его голос.

– Посылают на фронт заведомо ненадежные части...
– говорил Сталин. Всероссийское бюро комиссаров снабжает части мальчишками, а не комиссарами. Так называемые приказы главкома противоречат один другому!.. Целые армии не знают, что им делать... Очевидно, Феликс Эдмундович, без соответствующих изменений в военном центре дело не пойдет... Это ясно. Так и придется сообщить Владимиру Ильичу.

Фролов напрягал слух, боясь пропустить хоть одно слово.

За дверью заговорило сразу несколько человек... Затем они умолкли, и снова раздался спокойный голос Сталина:

– "Сплошь кулацкие" села? Тут что-то не так, товарищ... Сплошь кулацких сел не бывает... Кого же тогда эксплуатируют кулаки? Ну, об этом еще придется поговорить на заседании партийных и советских организаций... Это пока отложим...

Люди за дверью задвигали стульями, послышался кашель, по матовому стеклу забегали тени. Заседание кончилось.

"Сейчас вызовут меня...." - подумал Фролов, и сердце его забилось учащенно. Действительно, из-за двери выглянул секретарь.

Сталин стоял, прислонившись к стене, и держал в руке трубку с изогнутым черенком. На нем были длинная серая тужурка с невысоким, не стесняющим шею стоячим воротником и серые шаровары, заправленные в мягкие сапоги. Чернела шапка волос, густые усы почти прикрывали губы.

За длинным столом, накрытым клеенкой и заваленным бумагами, еще сидели военные и штатские люди. Среди них Фролов увидел Дзержинского. Посмотрев своими серо-голубыми глазами на вошедшего и переложив бумаги со стола в портфель, Дзержинский сказал Сталину:

– Значит, я еду, Иосиф Виссарионович...
– Да, поезжайте, Феликс Эдмундович. Надев фуражку и бекешу, Дзержинский вышел. Сталин взглянул на Фролова, нерешительно остановившегося у двери.

– Заходите, товарищ.

Все, кроме Гриневой и двух молодых военных, также вышли из салон-вагона.

Комиссар представился. Сталин, подойдя к Фролову, приветливо поздоровался с ним и усадил к столу.

– Вы ведь, кажется, бывший моряк?

– Так точно, товарищ Сталин, - вставая и вытягиваясь, ответил Фролов.

– Сидите, пожалуйста... Ну, каковы дела на Северодвинском участке?

Фролов торопливо заговорил. Сталин мягко остановил его:

– Не спешите... У нас время есть.

Фролов стал говорить спокойнее. Сталин слушал внимательно, иногда задавая вопросы, на которые Фролов тотчас же отвечал.

Комиссар доложил о показаниях пленных, о разговорах с крестьянами, о партизанских отрядах, о своей беседе с партизаном Яковом Макиным.

– Макин - коммунист?
– спросил Сталин.

– Так точно, - ответил Фролов.
– В основном в отряде беспартийная крестьянская молодежь. Есть и пожилые. Но все на платформе советской власти. Во главе деревенские коммунисты...