Северное море

Кунь поднял голову и обнаружил, что это говорила женщина, сидевшая рядом с императором. Ее лицо чем-то напоминало лицо принцессы Лин Лян, но черты были мягче.

Все вокруг замолчали, а император, казалось, удивился. Спустя некоторое время он заговорил:

– Я принял решение. Моя императрица, не нужно ничего говорить. Это не место, где вам следует высказываться.

Услышав это, императрица молча покинула банкет, не изменившись в лице.

– Слова Ее Величества ничего не значат, позволим Его Величеству принять решение, – добавил господин Тайбу, боясь, что император рассердится.

Однако вскоре настроение императора окончательно испортилось, и банкет в честь цветения сливы быстро завершился.

Кунь внимательно следил за братом, не зная, сон это или иллюзия. После этого приема его приглашали еще в несколько мест исполнить танец или прочитать стихи. С тех пор как он получил подвеску из белого нефрита, он все чаще занимал первые места на выступлениях, выражение его лица становилось все более высокомерным, а улыбка почти не появлялась.

Кунь продолжал повторять про себя: «Хватит, довольно», но Цзяо даже и не думал останавливаться.

Однажды ночью Цзяо появился у дверей зала Уцзю, в этот момент он уже был юношей.

«Почему мой брат пришел в эти отдаленные покои? – удивлялся Кунь. – Здесь давно не проводится никаких мероприятий».

– Есть здесь кто-нибудь? – спросил Цзяо, достав бамбуковую дощечку. – Я здесь, чтобы участвовать в соревновании.

– О, это тот самый знаменитый юный господин, – послышался голос, и через некоторое время в зале показался шаман. Он был в маске и выглядел немного устрашающе. – Прошу простить, что не вышел встретить вас. Проходите.

– Погодите минутку. – Цзяо поднял бамбуковую дощечку. – Тут написано: если выиграть, то исполнится одно желание победившего. Это правда?

– Если вы в это верите, то да, правда.

– У вас есть доказательства?

Шаман кивнул.

– Молодой господин, подойдите.

Цзяо подошел к шаману, а Кунь напряженно наблюдал за ним.

Шаман вдруг постучал по брови Цзяо своим длинным пальцем. Тот сделал шаг назад и невольно закрыл глаза, но шаман не убрал руки.

– Вы помните? В мире нет ничего, в чем бы вы не преуспели, молодой господин, вас считают самодовольным человеком. Как только вы превзойдете всех благородных детей, то сможете освободиться от влияния своего отца.

– Вот как… – Цзяо открыл глаза и выдохнул. – Я хочу принять участие, но не получили ли такую табличку все дети во дворце?

Зная, что его не видят, Кунь осторожно глянул на бамбуковые дощечки и увидел, что на них было написано «поэтический конкурс», однако почерк был каким-то странным.

– Узнаете, когда войдете, – указал рукой шаман.

Кунь хотел остановить своего брата, но тот уже вошел в зал Уцзю. Он поспешил за ним, но врезался грудью в какую-то невидимую преграду и упал на землю. Встав, он попробовал пройти еще раз, но по-прежнему безуспешно.

Кунь был сбит с толку и боялся упустить брата, поэтому ему оставалось только терпеливо ждать у входа в зал. Очнувшись, он не знал, сколько прошло времени, как вдруг увидел Цзяо, который, шатаясь, вышел наружу.

Он был потрясен, заметив, что лицо брата стало пепельным, а взгляд абсолютно безжизненным. Шаман следовал за ним.

– Можете возвращаться, – сказал он Цзяо.

– Я… действительно проиграл? – Цзяо все еще не хотел сдаваться. – Я могу попробовать снова!

– Не в этот раз. Вы проиграли не потому, что у вас нет таланта, – покачал головой шаман. – Однако, чтобы выиграть соревнование, вы не переставали подглядывать за ответами других, обманывая и духов, и богов. Вам повезло, что смогли выйти живым. Я правда не могу помочь вам.

Услышанное поразило Куня. Неудивительно, что лицо брата стало так обезображено.

– А есть ли какой-нибудь способ?

– Ну, если вы сможете привести мальчика-пленника из дворца в зал Уцзю, то, возможно, у вас появится шанс.

– Сяо Бай? Но я с ним не знаком.

– Это неважно. Вы познакомитесь друг с другом во время речной прогулки. – Из-за маски не было видно, но, казалось, шаман улыбнулся. – Все будет зависеть от вас.

«Так вот что произошло…» – подумал Кунь. Он все не понимал, зачем его брат позвал Сяо Бая в такое отдаленное место.

– Я хотел бы задать еще один вопрос, – испуганно начал Цзяо. – Плач, который слышится, – это дух матери Ее Высочества Лин Лян?

– Молодой господин, как вы можете меня об этом спрашивать? – Шаман коснулся своей маски. – Это запретная вещь, которую ваш отец вынудил императора сотворить. Все, что я сделал, это забрал Ее Величество сюда.

– Как?.. – Цзяо замер будто от удара молнией. – Получается, что тот демон, о котором постоянно рассказывал мой отец, это вы?..

– Неверное утверждение, – обернулся шаман. – Молодому господину вовсе не обязательно приходить, когда я отправляю послания на бамбуковых дощечках. Господин Тайбу взращивал ваше чрезмерное самолюбие. Вы всегда думали, что лучше других, лучше, чем все благородные дети. Поэтому вы явились на это соревнование и пошли на обман, чтобы победить. А что касается господина Тайбу и Его Величества, то если бы не их жадность до людского внимания и роскоши, то никакие мои заманчивые слова не привели бы к тому, что произошло…

Договорив, он резко усмехнулся и исчез у входа в зал Уцзю.

Ноги Цзяо ослабли, и он опустился на пол. Кунь тут же сорвался в сторону зала Уцзю, но на этот раз, как ни странно, прежней преграды больше не было, и он свободно вошел. Внутри было пусто и тихо, не считая звука плача.

В это же время Сяо Бай следовал за тенью Цзина, что давалось ему с трудом: следы юноши были по всему дворцу.

Сначала Цзин тихонько сидел рядом с госпожой Тайбу. Сяо Бай, спрятавшись за ширмой, видел, как служанки усадьбы суетятся вокруг Цзина, лежащего на коленях у матери, кормят его и вытирают пот.

– Юный господин Цзин очень походит на госпожу. Удивительно красивый юноша, – льстиво отметила служанка.

– Не говори ерунды, – улыбнулась госпожа. – Хоть Цзяо и Цзин мои родные дети, тем не менее говорят, что они появились, когда господин был у бессмертных. Разумеется, они выглядят словно небожители.

Услышав это, Сяо Бай не удержался и присмотрелся к Цзиню. Кожа его была белой, как снег, а глаза – черные, как лак. Он действительно был очень красивым мальчиком. Но вот что казалось странным: на вид Цзиню было лет пять-шесть, но мать и служанки не оставляли его одного. Сяо Бай припомнил себя в этом возрасте и тогда он уже ездил верхом в горы, чтобы попрактиковаться в фехтовании и стрельбе из лука.

– Госпожа очень любит юного господина. Вчера он во время игры сильно ударился лбом, и вы не спали всю ночь. Может, вам стоит отдохнуть? – спросила другая служанка.

– Господин так ценит Цзяо, что берет его с собой везде, не оставляя и минуты на отдых. Третий ребенок был рожден наложницей, но его родная мать умерла при родах, и я сама его воспитала, – вздохнула женщина. – До сих пор единственный родной ребенок, что был подле меня, это Цзин. Разве могу я любить его меньше? Сходи принеси альбом живописи с красивыми женщинами. Ему нравится его рассматривать.