Северный гамбит

Нам же надо было всего лишь, пока не началось, скрытно туда пройти, оборвать телефон и следить, чтобы никто не убежал. «А коменданта вам притащить не надо?» — «Нет, — отвечают, — куда он денется, и времени мало, работаем наверняка». По сравнению с тем, что было под Петсамо, тьфу — немцы тут непуганые, партизан здесь не бывало, ну а мы, кто из будущего, всё ж и подготовку имеем, и этот, северный театр, нам отлично знаком, к местности привычны. Пути подрывать не стали, просто поставили «башмак» (партизанское изобретение — крепится к рельсине, поезд или дрезина наедет, колесо поднимет — и под откос), в нескольких местах перерезали провода, а дальше лишь сидели на холмике, откуда лучше видно, и смотрели за представлением. Петр Егорыч поработал и тут, для его «фузеи» всё как на ладони; я не стрелял ни разу. Гарнизон там был — неполная рота каких-то тыловых. Против штурмового батальона, усиленного танками, это даже не смешно.

Горы вокруг. Не Альпы, больше на Урал похожие — пологие, поросшие хвойным лесом, максимальная отметка тут тысяча четыреста с чем-то. В десятке километров в западу начинается Ромбакен-фиорд, идущий с запада на восток, крайний аппендикс Уфут-фиорда. К нему по проходам в низинах меж гор ведут две дороги, «железка» и грунтовая — первая, изгибаясь к югу буквой «зю», сначала от Бьернфьелда на юг, до станции и поселка Каттерат, затем поворачивает строго на запад, и идет по южному берегу Ромбакен-фиорда через Ромбак, Стреуменес и на Нарвик. Путь кратчайший, но очень поганый, там за Ромбаком тоннель, а перед ним и после — мосты через речки в ущельях. Речки эти впадают в фиорд; и дальше как по коридору — справа море, слева горы, Нарвик в конце этой узкой прибрежной полоски и лежит. Грунтовка же от нас идет выгнутым на север полумесяцем, сперва на северо-запад, но всё забирая влево, через перевал, и после уже на юго-запад, выходит на северный берег Ромбакен-фиорда, а он там шириной километра два. К западу же от Нарвика карта отдаленно напоминает Севастополь: если Ромбакен-фиорд — это аналог Северной бухты, то сразу за городом от него на юг отходит Бейс-фиорд в роли бухты Южной, а за ним еще ряд фиордов, как севастопольские бухты Казачья, Камышовая, Стрелецкая. К северу же треугольный полуостров, вот только за его внешней границей, где в Севастополе Учкуевка, там не открытое море, а Херьянгс-фиорд, за ним еще один большой полуостров, а дальше целый лабиринт островов, Лофотены, тянущиеся на запад почти на двести километров, на ближнем и самом большом острове Хине — порт и поселок Харстад и крепость Тродернес с шестнадцатидюймовой батареей.

Ну а южнее железки горы. И нам сейчас туда.

Через несколько часов в Бьернфьельд должны прибыть эшелоны Печенгской дивизии (и вроде еще одна должна идти следом). Была надежда ворваться в Нарвик с ходу, ведь хреново будет фрицам, ну не одним же нам Таллин и Севастополь с суши оборонять — все укрепления Нарвика смотрели в море, причем на острова союзники успели высадить десант, увязший там в крови, но и немцы не могли оттуда перебросить свои батальоны, в самом же Нарвике осталось мало полевых войск, больше тыловые и склады, здесь же еще несколько дней назад считалась безопасной шведская граница, местность хоть и пригодная для обороны, как я сказал, но серьезных укреплений тут не строили. Захватить перевал на севере и тоннель у Ромбака — и Нарвик немцы уже не удержат!

Наши отлично это понимали, уже через час после выгрузки к перевалу рванул по дороге передовой отряд, рота Т-54 с пехотой на броне — и перевал был взят, нам после рассказали, что уже за ним наша колонна лоб в лоб столкнулась с немецкой. Так как у фрицев брони не было, вышла бойня в ущелье, батальон егерей был расстрелян и раздавлен. К вечеру наши вышли на северный берег Ромбакен-фиорда и, выдвинув артиллерию, начали бить по Нарвику и немецким позициям у Ромбакенского тоннеля.

А мы, пройдя через горы, взяли Каттерат. И это было легко, немцев там было не больше полуроты, и тоже какие-то тыловые — но дальше, как и следовало ждать, застряли перед Ромбаком. С северного берега фиорда во фланг немцам стреляли уже и минометы, эшелоны разгружались уже и в Каттерате — внезапности не получилось, сражение приобретало «правильный» вид. Но нас там уже не было — спецназ не ставят в пехотную цепь.

Мы уходили в горы, а шум боя доносился у нас из-за спины. Мы шли на юг, по ущелью, в котором текла речка, та самая, что впадала в фиорд у Ромбака. Ошибается тот, кто считает, что самое частое на войне — это бой. Для пехоты — копать, для спецназа — идти. И обычно по пересеченной местности, нагруженными как лошади — все тылы на себе. Но сейчас — случай особый. До Бейс-фиорда здесь через горы километров восемь по прямой, и двенадцать с поворотами. И путь лежит сначала вдоль этой речки, носящей имя Раселва, затем водораздел — и уже другая речка, в соседний фиорд, куда нам и надо. Но вот на месте немцев, я бы обязательно послал егерей на этот водораздел. И чтобы разобраться с этим, мы идем, быстро и почти налегке. Я, Валька, Андрей, Влад, двое «пираний» из местных, Мазур с Куницыным, снайперская пара, Пилютин с Булыгиным, и отделение разведчиков Гвардейской Печенгской во главе с еще одним знакомым по сорок второму году, старшиной Бородулиным. А за нами выдвигаются главные силы — усиленная рота и еще восемь «пираний». Объявленный всем приказ — занять поселок, одноименный с фиордом. На самом деле, о чем знает лишь командир роты и мы, задача — довести нас до воды в сохранности и, если потребуется, встретить после. Но они с грузом, тащат помимо пулеметов и минометов еще запечатанные секретные тюки — наше водолазное снаряжение. И потому сильно отстают — мы намного быстрее.

Погода мерзейшая: серое небо, промозгло и сыро, холодный и мокрый ветер в морду — что хорошо, если впереди засада, звук относит от нее к нам. И, слава богу, не зима, внизу снега и льда нет, идти легко, и следов не оставляем. Не доходя до водораздела где-то с километр, на склоны уходят «группы прикрытия», в левой я, Мазур, Валька и Куницын, в правой — Андрей, Влад и Пилютин с Булыгой. Наверху уже бело, двигаемся вперед очень медленно и осторожно, держим связь по портативным рациям-гарнитурам — а последние триста метров идем перекатами, один — двое перемещаются до уже намеченного укрытия, все остальные страхуют, высматривая любое подозрительное шевеление.

Муторно? Но на войне есть правило: «Поспешай медленно». Если немцы всё же успели занять перевал — высота всего-то полсотни метров над дном ущелья — выскочив на них походным порядком, гарантированно получим нескольких «двухсотых» и «трехсотых», да и остальных прижмут огнем — как мы когда-то разыграли у Лаксэльва с немецкими егерями из «Эдельвейса». Спешка была, когда мы сразу же, не теряя времени, выскочили на маршрут — ну не должны были немцы так быстро выставить заставу! Бейс-фиорд — это тупик, аппендикс, отходящий от Уфут-фиорда на юг, нет там ни военных объектов, ни проезжих сухопутных дорог на Нарвик — не до того должно быть коменданту, когда русские у ворот! И, по последним данным, немецкого гарнизона в поселке нет — за ненадобностью, нечего там охранять, позиция ну совершенно не стратегическая!

Если не считать того, что с берега Бейс-фиорда открывается дорога в Нарвик по воде. Вот только протащить плавсредства через горы — это из области фантастики, а на реквизированном у рыбаков значительный десант не высадить — да и не пройдет десант, там на карте, не доходя до Нарвика, значится немецкая береговая батарея. Так нам шум не нужен — тихо проскочим, дело сделаем и так же тихо уйдем.

Но всё же, по закону подлости, случайный патруль с рацией оказаться в Бейс-фиорде может. И если герр комендант крепости Нарвик окажется очень дотошным, то не забудет передать приказ, выставить заставу на перевале, хоть отделение с пулеметом, в ожидании, пока подойдут специально посланные войска. Тут пары взводов с минометами будет достаточно, если окопаются, оборудуют позицию, то хрен их отсюда выбьешь без серьезной артподготовки! А стрелять придется издали, вслепую — по ущелью техника и пушки не пройдут. И погода такая, что на авиацию не сильно надеялся бы — низкие серые тучи едва не цепляются за вершины гор!

Но чисто. Противника не видно. Если совсем уж паранойя, то можно предположить особо хитрую засаду, лежат сейчас высоко на склонах снайперы-егеря, замаскировавшись камнями, и положат нас всех, когда втянемся на перевал. Но для того надо предположить, что немцы знали про операцию и конкретно про нас, причем начали реагировать заранее. Во что верится с большим трудом! И уж в искусстве маскировки эти спецы должны быть как минимум не ниже нас! С чем мы также пока не встречались.

Так что даю по радио сигнал Бородулину. И вижу, как наши идут по ущелью — впереди дозорная пара, готовая немедленно залечь, за ней восемь остальных. Дозорные поднимаются на перевал, через минуту один, стоя в полный рост, дает отмашку остальным — чисто!

Всё. Перевал наш, десяток разведчиков Бородулина занял позиции, у них два ПК и «калаши» у всех. И мы наверху — теперь можно продвинуться еще вперед. Чтобы, когда немцы придут, оказаться у них с фланга и тыла. И нашим не будем мешать, находясь гораздо выше сектора их огня. Восемь снайперок, в том числе одна «фузея», три СВД и четыре «винтореза», при защищенной радиосвязи между снайперскими позициями (распределение целей!) — это очень серьезно!

Радио от наших — уже вышли из Каттерата. Идут медленнее — груз у них! — но часа через три будут. Вот будет юмор, если в поселке мы застанем лишь безоружных норвежцев! Говорят, что дуракам везет — но исключительно оттого, что дурак, идя напролом, экономит время и силы, которые умный тратит на подготовку. И потому везение это — лишь до случая, когда нарвешься на действительную опасность. А что такое случится за длинную войну, вероятность весьма велика. Так что лучше перестраховаться на ровном месте — особенно когда время позволяет. Холодно, черт!

Вот отчего тут, Бородулин мне рассказал, генералы так ополчились на «поджопники»? Очень удобно — вроде фартука с завязками на поясе, сдвинуть можно хоть вперед, хоть назад, делается из чего-то теплого или непромокаемого, на земле сидеть или лежать гораздо приятнее, особенно осенью или зимой. «Боец должен стойко переносить тяготы и лишения», — а в госпиталь лишний раз, или детей после заводить — это как? И когда назад повернут, в ногах совсем не путается, хотя вид тогда, конечно, у бегущих в атаку… что начальству и не нравится! Ладно, на фронте опытные солдаты уже знают, что достаточно лишь неуставное снаряжение при начальстве не светить, ну, а как война закончится и опыт фронтовой забудут? А ведь по идее, когда тканые броники делать научатся, что мешает и «фартуки» шить из кевлара — как защиту на ноги при переползании, от осколков? Мы, спецназ, да еще особого подчинения, привилегию имеем таскать то, что нам самим больше нравится — и то пару раз от начальственных мудаков отбиваться пришлось. На коврике лежать, конечно, приятнее, чем на снегу — мда, а еще из него и рамы от рюкзака-станкача очень хорошие носилки выходят, если тебя… Холодно, черт возьми! Но перетерпим — чтобы немцы, если заявятся, ложились в землю уже навек!