Sex под запретом

Тяжёлая дождевая капля падает мне на висок. Холодит щеку, а за ней следом обрушивается самый настоящий ливень. Едва ли замечаю промокающую на себе одежду. Во все глаза пялюсь, как белая футболка на Амине превращается во вторую кожу, облепляя соблазнительный мускулистый рельеф.

– Отстань, — хрипловато пищу, дрожу вовсе не от холода, а обжёгшись о его сильные ладони, нагло задвинутые между моих ног. Стиснувшие подбородок и вынудившие смотреть вверх. Ему в лицо. В бесстыжие глаза с хищной усмешкой. Прощупал же трусики и определил, как я впечатлилась поцелуем.

– А если не отстану? – быстро прихватив за нижнюю губу, целует невесомо. Кончиками пальцев колышет над складочками бельё. Хочется взвизгнуть, затем простонать от нетерпения. Он же нарочно водит поверху, не касаясь чувствительной плоти и набухшего клитора.

А я хочу. Хочу по буквам прокричать его имя, а потом сбежать, бросив Кострова ни с чем.

Отлично, Лия! Ты молодец!

Не знаю, как это происходит, но сознание, выдвинув умную мысль – отключается.

Кладу свою мокрую кисть на запястье Амина. Надавливаю так, что промежность утопает в объятиях его пальцев.

– Сделай со мной это, — прерывисто шепчу ему в рот, — Заставь меня кричать громко АМИН.

– Ты ахуенно мокрая, Солнце. Везде. Ко мне пойдём. Согрею и высушу тебя, — коснувшись губами впадины под ухом, ими же собирает безбожно поливающую нас дождевую влагу. Присаженный тембр, разжигает во мне костёр, который никаким ливнем не потушишь, — Языком тебя высушу. — сдвинувшись, подхватывает меня на руки, не дав времени подумать, ответить или возразить.

=19 =

Он обещал высушить меня языком. Тогда может мне не оборачивать вокруг груди полотенце и оставить всё как есть?

Не обтирать порозовевшую после горячего душа кожу.

А с волосами что делать?

Будет совсем не секси, если заверну голову в махровый тюрбан.

Выпрошенные у Амина пять минут, меня не спасли. Я трухнула, когда он с порога начал стаскивать с меня мокрую одежду. Переволновалась, перегрелась и дала задний ход. Не до конца, конечно, но прилично тормознула, распинаясь про середину сентября, потом про бабье лето, потом про вирусы какие-то ему несла. Чёрт ногу сломит в том, что я ему наплела, чтобы уединиться, глубоко вдохнуть, но с трезвостью всё как и прежде тухло.

Чем дольше оттягивать свой выход, тем хуже.

Кручу на себя полотенце. Сжимаю губы. Выхожу.

Амин пасёт меня в дверном проходе одной из спален. Здесь их несколько, а ещё кухня и...не о том я думаю. Нафиг мне планировка его квартиры когда…

– Согрелась? – бросает единственное слово, но смягчает резкость игривой усмешкой.

– Да…ну..ага, — такая вот неожиданность, у меня скончался словарный запас.

Амин, как и я, одет практически, в чём мать родила, не считая лоскутка ткани небрежно и низко повязанного на бёдрах. Я прикрыта чуть больше, но это ничего не меняет. Мы идём к тому, чтобы…

Фух! Щёки у меня, как у девственницы заливаются краской. Надо ли его предупредить про первый мой раз? Не все хотят брать на себя ответственность. А мне позарез надо её лишиться. И не менее важно сделать это с Амином. Физически он меня сильно привлекает, потом такой тяги до старости, может, не случится.

Чушь у меня в голове и каша.

Тереблю узел на полотенце.

Развязать? Оставить так? Предложить ему освободить моё тело от махровых оков?

Рассыпаюсь в предположениях, пока Амин, навалившись на косяк, противоположный тому, где стою я, что-то усердно обдумывает. Образ у него такой полуголого мыслителя.

– Энциклопедии точно нет? – покусав губы, первой решаюсь расколоть тишину хрустящим голосом.

– В печатном варианте - нет, есть наглядное пособие, — смешливые черти скачут в его чёрных зрачках.

– Какое?

– Пиздец, какое возбуждённое ..пособие, — смеётся он и я вместе с ним.

Вытягивает руку, просовывая палец в ложбинку между вздрогнувшей груди. Тянет к себе полотенце, делая его на мне свободней.

Предугадав, что засмущаюсь, стоять перед Амином совершенно голой. Кладу ладонь на пресс, вдавливая подушечки пальцев в нижние два кубика, затем по дорожке тёмных волосков крадусь ещё ниже, по блядской дорожке приближаюсь к сводам мышц над тем самым органом, крепко стоящим под махровой занавеской.

Выпуклость приличная. Будоражит мою фантазию посылом, а вдруг на вид он мне не понравится. На ощупь он был классным, но вот визуалочка может подкачать, поэтому дёргаю с Амина полотенце и зажмуриваюсь. Уже вслепую обвожу туго натянутую головку, гибкий каменный ствол, опаливший сразу же кожу ладоней. Ощущения такие, словно ведёшь по дереву , обтянутому чем-то шелковым, а под ним пульсируют борозды вен.

Большой такой. Весь большой. У меня пальцы на его половом органе не сходятся. Приоткрываю один глаз, второй оставляя на стрёме, вдруг член повергнет меня в ужас, тогда я вслепую ринусь бежать.

Прекрасный план, но…

Член офигительный. Стоит ровно, красиво и гордо. Как будто хвастается, смотри я какой привлекательный.

Сжимаю ладонь туже.

Амин выдыхает сипло и рыча, струю горячего воздуха мне на лоб, затем к нему же прикладывается своим. От него пахнет мятой и свежестью, а ещё вкусным здоровым телом. Дезик потрясающий, прям лизнуть его хочется и прихватить зубами.

– Не торопись, — направив в моё лицо одурманенный взгляд. Трогает большим пальцем мои выпяченные от стараний губы. Легонечко давит на них и расплющивает. Меня это как-то обездвиживает. Обхватываю ртом, касаюсь кончиком языка солоноватой подушечки. Посасываю заторможено. Он словно телепат глазами доносит, чего от меня требует, — Хочу кайфануть от тебя, — слова растянутые.

Действия Амина плавные. Согласно моим ощущениям, опасается спугнуть неосторожностью или же резкостью. Промежность горит и сокращается, выталкивая между бёдер что-то густое и вязкое.

Всхлипываю.

Амин рывком освобождает меня от полотенца, и я снова со всей силы жму веки. Есть такое, что ему может не вкатить отсутствие выдающихся форм.

Двигаю рукой по каменному стояку. Сосу прилежно, втягивая и выпуская одну его фалангу, не потому, что настаивает, а потому что мне самой так хочется.

Не смотрю, но слышу, частую тягучую отдышку из груди Амина, потом сама задыхаюсь, когда мои соски подвергаются пощипыванию, натягиванию и продуманному растиранию.

Поздно. Поздно мне метаться.

Амин как-то опасно дёрнувшись, втискивается в меня. Расплющивает на узком косяке. Позвоночник обдаёт холодком от древесины за спиной. Ахаю не единожды.

Он же скрепив за талию, поднимает меня вверх, заставляя проехаться животом, грудью, чувствительными сосками по его великолепно упругим и раздающими жар повсеместно мускулам.