Сезон жатвы

Они смотрят передачу до конца. После интервью с победительницей показывают избранные моменты Игр, куда входит их битва с профи. Камера замедляется, когда Эска отсекает голову Джоэлу. Крупным планом показано, как кама врезается в шею и снимает голову с плеч.

Эска отводит глаза и чувствует, как Марк пожимает его руку.

Потом показывают смерти трибутов в хронологическом порядке. Эску и Марка — последними. Камера с высоты показывает торопливо ковыляющие фигурки, которые скрывает стена пламени. Про Эску говорят пару слов: герой, убивший предателя в центре Капитолия. Ни слова про побег.

— Они сказали, что мы мертвы? — спрашивает Эска.

Дядя Аквила отвечает:

— Мертвые вы для них безопаснее, чем живые.

— А что будет с моими родными?

Мужчина отводит глаза.

— Не знаю. Мы могли бы узнать, но сейчас это небезопасно. Капитолий будет настороже. Мы и так сильно рискнули…

Мальчикам сказать нечего. Они уже знают, сколько неприятностей дяде Аквиле принес их побег. Койн, глава Тринадцатого, обвинила его в разбазаривании ресурсов и привлечения ненужного внимания. И хотя дядя Аквила сказал, что он уже достаточно поработал на благо дистрикта и заслужил награду, все они понимают, что Койн права. «Ненужный риск» — вот что такое их спасение.

Эска придвигается ближе к Марку и прислоняется к нему плечом. На экране крупным планом лицо Цезаря Фликермана.

— Дамы и господа, — говорит он, лучезарно улыбаясь, — как бы не было нам грустно расставаться, но я вынужден объявить окончание Шестьдесят пятых Голодных игр. Это было прекрасное зрелище, и мы не забудем героев, умерших на арене…

Дядя Аквила нажимает на кнопку, и экран гаснет.

— Сезон охоты на детей закончен, — говорит он мрачно.

— Что будет дальше? — спрашивает его Марк.

Эска понимает, что он спрашивает не про Капитолий.

— Дальше… — задумчиво говорит дядя Аквила. — Я могу взять вас в помощники в лабораторию. Мне нужны ученики. Заодно не будете мозолить глаза Койн. Но должен предупредить: жизнь здесь не слаще, чем в любом другом дистрикте. Вам может не понравиться.

Зато здесь нет миротворцев, думает Эска. И можно свободно передвигаться. Не то, что в Одиннадцатом.

Но мысли про родной дистрикт он гонит — чтобы не вспоминать про родителей и Ашура.

Теперь дом здесь, и к этому надо привыкнуть. Он сам так решил, когда пошел за Марком.

Дядя Аквила выходит, оставляя их одних, и некоторое время мальчики сидят молча.

— Зря я тебя в это втянул, — говорит Марк.

— Предпочел бы оставить меня на арене?

— Нет, конечно.

Он по-прежнему держит Эску за руку. Тот машинально переплетает их пальцы.

— Знаешь, чем я хочу заняться? Сделать так, чтобы Игр больше не было.

Марк задумчиво отвечает:

— Так сразу не получится.

— А мы куда-то торопимся?

— Тебе не дают покоя лавры ученого?

— Крестьянин из меня все равно был никудышный.

Он забирается на постель с ногами и устраивается рядом с Марком.

— И я точно уверен в том, что больше никогда не возьму в руки серп.