Сфера трёх лун

Инквизиторы переглянулись.

– Хм, я впервые присутствую при инициации, - признался Луис.
– Как-то все слишком просто!
– он наиграно всплеснул руками.
– Так просто, что даже не верится. Профессор, вы не шарлатан случаем?

– Ввиду некоторых обстоятельств, замечу…

– Что?

– Что вы бы и создателя автомобиля назвали шарлатаном, впервые спустившись с лошади, - поправляя очки, Федерис вытянулся и сунул руки в карманы.
– Это третья успешная инициация.

– Луис, не начинай, - остудил его Шаневик.
– Подождем с выводами.

– Это все что ли?
– не унимался Луис.

– Нет. Надо время, чтобы он восстановился после первой фазы инициации.

– Тогда прощаемся до завтра?

– Я сообщу, как только буду уверен в готовности пациента.

– Пока, профессор, - Луис первый поспешил покинуть помещение.

– Вам не показалось, что он частично, но осознавал, где находится. Колебался. Лишь динамика образов сбивала его с толку и не давала прийти в сознание, - сказал Отец-Инквизитор и в сопровождении Федериса направился к выходу.
– Мне кажется, что такой потенциал еще не встречался.

– Возможно. Все возможно. Я обнаружил в его голове имплант… довольно необычный. Есть вероятность, что в нем хранится какая-то информация. Но я пока не намерен вести спор на эту тему. Может, за ужином продолжим?

– Имплант? Что за информация?

– Пока не знаю. Возможно с информацией, а возможно он всего лишь помогает с речью и координацией.

Профессор обогнал Шаневика, чтобы открыть перед ним двери.

Прошло двое суток, прежде чем Федерис Лепрос решился продолжить инициацию. Что-либо узнать об импланте в голове пациента он так и не смог, а извлечь его не решился, не став рисковать жизнью пациента. В остальном все шло, как и было запланировано. Организм перенес процедуру без осложнений.

К началу запланированного для второй фазы часа прибыл Отец-Инквизитор в сопровождении Луиса, следующего за ним как мрачная тень. Луис был в скверном расположении духа, тут трудно судить, что именно повлияло. В отличие от Луиса профессор был крайне возбужден и сосредоточен.

После короткого обмена стандартными любезностями Федерис заговорил о деле:

– Я абсолютно уверен, что все прошло идеально, память очищена. Он забудет свое имя, забудет все. В противном случае он бы двусмысленно себя позиционировал. В нем могли возникнуть разного рода разногласия между нашими постулатами, привитыми Церковью, и его жизненным опытом, стремлениями его личности. Теперь он станет беспристрастным судьей. Будет нести не просто словом истину, а наглядным примером. Все должны знать, что наша вера и наша сила имеет несколько обличий. Он станет слепым исполнителем нашей воли. Он будет нести в массы пиетет, ужас и трепет перед Инквизицией, где бы ни ступила его нога, и куда бы ни закинул его случай.

– Вы в точности понимаете меня и без слов, дорогой Лепрос, - Отец-Инквизитор поднялся и подошел к столику налить себе разбавленного вина.
– Я буду всегда с гордостью вспоминать, что мне удалось заполучить бесценного и столь уникального человека. Поторопитесь, но ошибок не должно быть. Так что начнем с инициирования его гибели, а потом, в общем, вы и сами знаете свою работу.

– Спасибо, все в нашей жизни имеет цену, как собственно и ваш покорнейший слуга. Поразмыслив еще с вечера, я подобрал ситуацию, у него нет шансов выжить психологически. А после такого стресса дочистить память не так уж и сложно, - Лепрос задумался, подкатив глаза, и плюхнулся в кресло на подвижном шарнире.
– Закреплю и усилю его полностью проявившийся потенциал. И еще, нужно оборвать его связи с прошлым. Пусть знают, что он мертв. Я создаю нового человека с чистым листом!

В их разговор вмешался Луис:

– Я тебя понял, Федерис. О нем знает наемница. Я подумал об этом и снял дикарский оберег с шеи пациента, - он помахал кусочком оленьего рога на плетеной кожаной веревочке перед лицом профессора.

– Я смиренно с глубочайшим сожалением преподнесу ей эту безделушку. Скажу, что медицина оказалась бессильна. Но я обязан поставить в известность, что мы вынимаем кинжал с обоюдоострым клинком из стянутых железной волей бесподобных ножен. С острия его так и капает яд, от которого не найти противоядия… и рано или поздно она нанесет ответный удар либо в спину Брига…

– Либо в мою, - Отец-Инквизитор указал рукой себе за плечи и завершил предположение Луиса.
– Странные у тебя фантазии, Луис. Какое ей дело? Таких ребят можно и на улице насобирать.

– Она и сама выросла на улице, питаясь в помойках, но не в этом дело. Я почувствовал, что она испытывает к пациенту симпатию, значит, может доставить неудобства.

– Пусть будет так. Меня не так просто достать и пошатнуть мою власть ей не удастся. Пусть хоть вывернется на изнанку и захлебнется от собственной отравы! Твои слова придают значимости трофею.

– Ядовитому шипу достаточно ранить. Время и яд сделают свое дело. Не будьте так ветрены. Она очень опасна.

– Меня это заводит.

Пациент продолжал лежать в прозрачной капсуле, находясь на грани комы. Жизнь в его теле поддерживали электронные аппараты и искусственное обновление циклов с системами жизнеобеспечения. Иногда его пальцы на руке судорожно сжимались, и начинали бегать зрачки под закрытыми веками. Центральный анализатор временами надрывался противной негромкой сигнализацией, отмечая сбои в работе его сердца. У пациента дважды возникали разрывы циклов дыхания.

– А как же имплант в его голове?

– Не беспокойтесь об этом.

– Я не беспокоюсь. Меня интересует вложенная в него информация.

– Что может находиться у безродного в голове?
– удивился Луис.
– Не, ну серьезно. Предлагаю сейчас же вскрыть ему череп и поставить точку в этом вопросе раз и навсегда.

Отец-Инквизитор замолчал, увязнув в размышлениях и мысленных дискуссиях с самим собой, что возвращались к нему все чаще и чаще, принося тревогу и апатию. Столько всего происходит, раскручивается вокруг него, словно водоворот, а выгоду для себя он так и не может извлечь.

«Смертельно больной Лисма Кенри с остервенением взялся за работу, с чего-то вдруг предложенную призрачными посланниками, - подумал Шаневик.
– Будто те пообещали не просто денежную плату, а настоящую панацею от всех его бед или…»

«Или бессмертие!» - слово, которое не просто само пришло в голову старому инквизитору, а словно неизвестно кто язвительно прошипел: «Бессмертие!», - ему в самое ухо. От наплывших образов и новых желаний Отец-Инквизитор неловко подпрыгнул в кресле, чуть не упав, и стал оглядываться, чем вызвал удивление Луиса и испуг научного руководителя.

– Эм-м, что с вами?
– озадаченно нахмурился Федерис, почесав переносицу.
– Бледность лица, лихорадочные движения глаз. Я бы посоветовал вам больше отдыхать и задуматься о понятии здорового сна…

– Я разве просил о совете?
– Шаневик действительно не смыкал глаз несколько последних суток, поддерживая бодрость в теле с помощью стимуляторов.
– Успею еще выспаться. Не отвлекайтесь!

Профессор пожал худыми плечами и продолжил манипуляции у капсулы, где находился без сознания его пациент. Шаневик жадно следил за каждым движением рук научного руководителя, не забывая уделять внимание происходящему вокруг, но мысли его уплывали все дальше.