Сфинксы северных ворот
Шрифт:
Войдя во двор, она пересекла сад и остановилась у молчаливого домика. Синяя дверь смотрела на нее вопросительно, два темных окна по бокам — загадочно, словно спрашивая, что она намерена делать дальше.
«В самом деле, что? — спросила, в свою очередь, себя женщина, стряхивая капли дождя, бегущие с челки, прилипшей ко лбу. — Лицо Дидье слишком своеобразно, чтобы я его не узнала. Лицо правого сфинкса я готова признать усредненным вариантом парковой скульптуры Нового времени. Лицо левого — несомненно портрет с натуры. Но… что это значит?!»
Дождь усилился. Она попробовала открыть дверь, но на этот раз ей не повезло. Дом оказался заперт. «Я промокну насквозь. Не стоило отпускать такси. Надо было сперва убедиться, что здесь никого нет. Что мне
Дождь тем временем превратился в настоящий весенний ливень. Тяжелой ровной завесой, с шумом и плеском, он рушился на окрестные поля, на сад, на дом, и женщине, прижавшейся спиной к запертой двери, приходилось отворачиваться, чтобы струи не достали ее, прячущуюся под узеньким козырьком.
«А если они вовсе не приедут сегодня домой? — спросила она себя. — Может быть, собрались в гости? И потом… Что я им скажу? Примчалась сюда в запале, бросила сто евро на такси, экая барыня, а сказать-то и нечего… „Левый сфинкс, дорогой Даниэль, очень похож на вашего сына. Нет ли здесь какой прямой связи и какое этому может быть объяснение?“»
Внезапно налетел порыв ветра, дождь бросился ей прямо в лицо, она резко увернулась и задела скулой дверной косяк. Что-то звонко упало на каменный порог. «Ключ!» Не веря своей удаче, Александра подняла ключ, который только что сорвался с не замеченного ею гвоздика, вбитого высоко на косяке.
Женщина колебалась недолго. Она промокла насквозь и уже дрожала. Ключ, по деревенскому обычаю повешенный на косяке, если не означал приглашение войти, то и не отрицал такой возможности. Она вставила его в замок и повернула.
Кухня, в которой Делавинь накануне угощал ее ужином, в сумерках казалась просторней. Александра ощупью нашла выключатель и зажгла свет. Все шкафы и буфеты немедленно выступили из тени и словно загромоздили помещение. Когда она плотно затворила за собой дверь, шум ливня сразу утих.
Стуча зубами, женщина торопливо стянула куртку и повесила ее на спинку одного из стульев, придвинутого к обеденному столу. Затем сняла свитер, успевший отсыреть, и осталась в майке. Сбросила насквозь мокрые мокасины, рассудив, что босиком простудиться шансов куда меньше.
Александра хотя и испытывала неловкость, самовольно проникнув в дом, но рассудила про себя, что уже была здесь в гостях, Дидье даже приглашал ее ночевать в своей спальне, а значит, она все равно что приглашена. При мысли о Дидье она вновь глубоко задумалась. Присев к столу, устроив ноги на низенькой плетеной скамеечке, художница скрестила руки, уронила на них голову и закрыла глаза. За окнами по-прежнему шумел дождь, но казалось, он шел где-то очень далеко.
«У него лицо сфинкса… Или у сфинкса его лицо. Каким образом это могло получиться? Сфинксы, охранявшие склеп, были куплены полковником Делавинем в разоренном поместье. Два других, возле беседки, оставались все это время на прежнем месте, но я не помню их лиц… Вот бы взглянуть еще раз! Может ли это сходство быть случайностью? Будь Дидье похож на правого сфинкса, я бы не удивилась. Я встречала людей, похожих на античных героев, причем в разных частях света, разной национальности. Этот типаж совершенно космополитичен. А вот левый сфинкс обладает настолько своеобразной внешностью… Удивительное совпадение!»
«Но совпадение ли? — спросила она себя. — Бывают ли такие случайности? Поместье расположено в нескольких километрах отсюда, от того дома, где родился Дидье. Сфинкс изготовлен в годы, предшествовавшие революции и террору, то есть примерно двести двадцать лет назад. Его установил последний владелец поместья, по слухам, бежавший и бесследно пропавший. Он так и не вернулся, а явившиеся из эмиграции другие наследники принялись перебрасывать это несчастное поместье из рук в руки, как горячую картофелину. Пока его двести лет спустя не купили люди, всерьез решившие там обосноваться… Но не тут-то было!
Им мешают призраки парка… Разоренного родового склепа…»Лампочка над ее головой давала слабый желтоватый свет, словно робела гореть ярче. Но Александре и не нужно было яркое освещение. Она думала, не открывая глаз, как всегда в минуты, требующие крайнего сосредоточения.
«Совпадение?… Предположим, это не совпадение. Слишком характерное лицо. Но… что это может значить? Делавини — старая крестьянская семья из здешних мест. Владелец парка мог нанять скульптора, который вдохновился внешностью одного из предков Делавиней — мужчины или женщины… Да, но это может быть верно только в том случае, если скульптор работал в замке. Почему бы нет? Быть может, все сфинксы, все четыре фигуры, имеют портретное сходство с людьми, жившими в самом замке или в округе. Я обязательно должна рассмотреть тех, что в парке!»
Сперва ей понравилось собственное предположение. Оно казалось вполне допустимым, в нем не было ничего фантастического. Однако чем дольше она его обдумывала, тем меньше в этом допущении оказывалось логики.
«Да, конечно, так могло быть. Наверняка кто-то из предков Дидье позировал для слепка головы левого сфинкса. И это, к слову, очень хорошо объясняет то, что полковник Делавинь, узнав, что сфинксов можно купить, приобрел именно эту пару! Возможно, сфинкс был каменным портретом его матери. Или отца. Или другого близкого родственника, не говоря уж о том, что он сам мог выступать моделью, в ранней юности, перед тем, как стал солдатом и разделил с Наполеоном авантюру египетской кампании! С чего я решила, что он был похож на Делавиня-старшего? Полковник мог обладать куда более приятной внешностью. Все так! Но… Сфинксы стерегли вход в родовую усыпальницу бывших владельцев замка. Спрашивается, почему лица для этих фигур подбирались случайным образом? Есть некий канон для подобных изображений — античная красота, или усредненная, ангелоподобная миловидность позднего времени… Скульптор мог прекрасно обойтись без модели, такие статуи изготавливались десятками. Набив руку, он мог бы изваять голову сфинкса и в темноте. К чему же потребовалось позировать? И как выбирались модели? Мне нужно немедленно взглянуть на фигуры в парке замка!»
Ливень тем временем не ослабевал. За окнами быстро темнело. В стекла то и дело ударялись косые струи дождя, словно кто-то дробно стучался в надежде, что ему отворят. Александра отняла занемевшие руки от головы, открыла глаза. Она совсем замерзла, босые ноги застыли. От каменных плит пола поднимался сырой кладбищенский холод, по плечам пробегал озноб.
«Куда же они делись? Наверняка остались где-то пережидать дождь, а то, чего доброго, и ночевать…» Она поднялась из-за стола и огляделась в поисках какой-нибудь сухой одежды, чтобы укрыться. Ей попался на глаза плащ, висевший возле двери. Александра надела его и, постукивая зубами от холода, застегнула на все пуговицы. Плащ, с виду женский, оказался ей слишком длинным. Она была невысокого роста и просто утонула в нем. Из рукавов едва торчали кончики пальцев, а полы плаща почти касались щиколоток. Рядом стояли сабо. Александра сунула в них озябшие ступни и убедилась, что сабо тоже ей велики. Внезапно женщина рассмеялась.
«Я как девочка, залезшая в дом к великану, который ушел по своим великанским делам, но должен вскоре вернуться. И страшно оставаться, и делать нечего — идти-то больше некуда! Да еще интересно, каков он из себя, этот великан? Чей это плащ? Чьи сабо? Они женские. Старшая девочка для них мала. Это вещи мадам Делавинь? Или, может быть, Жанны?»
Опустив руки в карманы плаща, больше для того, чтобы согреться, чем из любопытства, Александра последовательно извлекла на свет: коробок спичек, четыре разномастных ключа на кольце с пластиковым брелоком в виде лимона, пустую, смятую в комок пачку сигарет и старый, прокомпостированный билет на электричку в Париж, до Лионского вокзала. Билет был куплен месяц назад, из чего художница сделала вывод, что хозяйка плаща очищала свои карманы от мусора не часто.