Сфинксы северных ворот

— Быть может, есть и другие…

Александра произнесла это автоматически и тут же пожалела о своей откровенности. Лицо Марианны вытянулось. Она положила бутерброд и с подозрением взглянула на собеседницу:

— Вы что-то знаете? Вы знаете больше, чем говорите мне, да? Кто вы? Погодите… — Она провела пальцами по лбу и вновь бросила на художницу пронизывающий взгляд. — У меня все в голове путается… Вы подруга новой соседки? Той, что купила наш старый дом? Вы не любовница Даниэля. А она?

— Уверяю вас, ни я, ни моя подруга никаких видов на вашего супруга не имеем! — заверила ее Александра, встревоженная этой бурной и весьма хаотичной тирадой.

Марианна несколько секунд пристально смотрела на нее, потом пожала плечами:

— В сущности, мне-то какое дело? Пусть даже так… Он погубил мою жизнь, вот что я вам скажу, погубит и вашу, если вы с ним связались. Это ненормальный человек, который всех остальных считает сумасшедшими. Сталкивались с такими? Они правда могут свести с ума или заставят вас поверить в то, что вы сошли с ума! Если с ними долго жить рядом, обязательно рехнешься!

— Я пойду поищу, во что переодеться!

Александра поднялась из-за стола и пошла к двери, напутствуемая возгласом Марианны:

— Спальню на втором этаже не занимайте!

Она моя!

В ванной комнате на первом этаже Александра стянула с себя мокрые вещи, развесила их на горячем полотенцесушителе и накинула пушистый купальный халат, доходящий почти до пола. Судя по размеру и расцветке — коричневой с черным, — он принадлежал хозяину дома. Ей сразу стало тепло. Она открыла кран, и в ванну хлынул поток голубоватой воды. Постепенно вода нагрелась, и от нее пошел легкий пар. Зеркало, висевшее над раковиной, запотело. Александра заперла дверь на задвижку. Это инстинктивное движение вызвало у нее невеселую улыбку.

«Одна из самых диковинных, идиотских ситуаций в моей жизни, — думала она, пробуя воду кончиками пальцев и развязывая пояс халата. — Я пустилась ночью по заброшенной дороге, через поля, пробралась в частное владение, влезла в чужой дом вместе с полусумасшедшей женщиной или наркоманкой… А может, Марианна и то и другое — кто знает? И вот она безмятежно ужинает, а я собираюсь принять ванну. Потом мне придется остаться на ночлег. О том, что я здесь, никто на свете не знает! Она может зарезать меня среди ночи… А ее мать, когда вернется и обнаружит, что натворила дочурка, свалит меня в какую-нибудь яму в парке, как бедного пса, и закидает землей. Если и найдут мои кости спустя много лет, никто не отличит их от тех, других, которые тут и там разбросаны по парку… Ведь это, по сути, кладбище, а значит — самое идеальное место, чтобы спрятать труп!»

Ванна набралась. Она выключила кран и погрузилась в горячую воду по самый подбородок. Закрыв глаза, Александра некоторое время лежала без единой мысли, покорившись теплу, проникающему в ее озябшие мышцы, заставляющему быстрее бежать кровь. Время от времени она ныряла с головой, и в ушах поселялся глухой загадочный шум, словно к ним были приложены морские раковины. Александра вдруг словно отделилась от собственного тела и видела все происходящее будто со стороны.

«А ведь случись нечто подобное, меня никогда не найдут… — уже без тени иронии думала она. — Последней меня видела Наталья, она знает, что вечером я должна была улететь в Москву. Моя сумка осталась в гардеробе музея Клюни. Наверняка служба охраны ее уже досмотрела на предмет взрывчатки. Там, среди мелочей, — ежедневник с записями, визитными карточками, несколько блокнотов. Можно установить мою личность, но нельзя понять, куда я делась. Потом меня видел таксист на набережной Сен-Мишель. Это все равно что ничего… То же самое, что искать иголку в стоге сена. В деревне меня не видел никто, я уверена. Улица словно вымерла, а потом грянул такой ливень, что никто и носа бы из дома не высунул. Тому, как мы с Марианной вышли из дома и двинулись сюда, свидетелей и подавно не найдется. Паспорт и распечатка электронного билета здесь, со мной, в куртке… Пропадет куртка — пропадет и последнее свидетельство того, кто я такая. А в Москве… Кто и когда меня хватится в Москве?!»

Казалось, вода в ванне необычайно быстро остыла: по спине пробежал холодок.

«Может пройти целый месяц, прежде чем меня начнут искать… — с содроганием поняла Александра, открывая глаза. — Все знакомые привыкли к тому, что я порой уезжаю далеко и надолго. Соседи? Какие там соседи: вечно пьяный Стас и Марья Семеновна, которая уехала ухаживать за больным родственником! Мои родители? Они привыкли к тому, что я звоню не чаще двух раз в месяц… Какую же я сделала глупость, что позволила этой ненормальной затащить меня сюда ночью! Только бы Жанна вернулась скорее!»

Внезапно вода показалась ей ледяной. Александра резко села и с колотящимся сердцем прижала руки к груди, не сводя глаз с двери.

Дверная ручка поворачивалась — раз за разом, медленно и упорно.

Глава 10

Никогда еще Александра не ощущала себя настолько загнанной в угол. Стараясь двигаться бесшумно и не плескаться, она выбралась из ванны и завернулась в халат, не отводя взгляда от ручки. Та больше не двигалась, но Александра понимала — тот, кто стоял за дверью, никуда не ушел.

— Это вы, Марианна? — хрипло спросила она.

— Как? — раздался за дверью приглушенный женский голос.

— Я сейчас выйду… Наверху есть другая ванная, если вам нужно… — Художница говорила преувеличенно бодро.

— Я-то знаю, что наверху есть ванная, — ответила женщина резко и сварливо. — А вы-то кто и что там делаете?!

К своему изумлению и облегчению, Александра узнала голос Жанны. Переведя дух, она воскликнула:

— Вы вернулись?! Это Александра, я была здесь в гостях позавчера… Одну минуту!

За дверью послышалось короткое ворчание.

Наскоро высушив голову феном, Александра распахнула дверь. Жанна ожидала ее, по-наполеоновски скрестив на груди руки. Ее лицо выражало неудовольствие, васильково-голубые глаза смотрели холодно. Художница почувствовала себя вдвойне неловко, встретив такой прием.

— Простите, я никогда бы не пришла сюда без приглашения хозяев, — пробормотала она. — Но меня привела Марианна. Она так настаивала, чтобы я ее проводила, боялась возвращаться одна через поля в темноте…

— Какая Марианна? — Голос Жанны скрипнул, как заржавленные дверные петли.

— Ваша дочь!

— Вы с ума сошли?! — Женщина метнула в нее такой гневный взгляд, что Александра на миг лишилась дара речи. — Откуда вы знаете мою дочь?!

— Но она только что была в столовой…

— Вы что мне сказки рассказываете?! — Жанна уже не сдерживала ярости: она почти кричала, бурно жестикулируя. — Моя дочь далеко отсюда! Она в клинике, в Париже!

— Это невозможно… — Александра в ужасе смотрела на нее. — Марианна здесь! Она уже месяц, как тайно живет в замке! Она сама мне все рассказала! Месяц назад ее забрали из клиники!

Жанна собиралась что-то возразить, но смолчала. Ее пристальный, острый взгляд ощупывал лицо Александры, словно искал в нем скрытые изъяны. Напряженные крылья носа подергивались, увядшие губы дрожали. Жанна была вне себя, но явно пыталась успокоиться и собраться с мыслями. Наконец низким тяжелым голосом, идущим словно из чужого горла, она проговорила, глядя прямо в глаза ошеломленной Александре:

— Месяц назад я навещала дочь в клинике. Никто и не предлагал ее забирать. Она очень больна, вам это должно быть известно. Врачи говорят разное, но они ведь всегда что-то говорят, чтобы родные меньше волновались. Мы все знаем, что она никогда оттуда не выйдет. Марианна осталась там, будьте уверены.