Сгусток Отроков

Выстрел боли. Опять. Только сильнее.

Еще один, прям в голове, с резонирующим треском.

Покой.

Полный, безмятежный и убаюкивающий.

Вне пространства. Вне времени.

Все вокруг стало темным и тихим.

Невесомое тело, которого нет.

Бесконечный заплыв в неосязаемости.

Спокойствие. Глубокое и беззаботное.

Обволакивающий холодный сон без сновидений.

Существую ли я до сих пор?

Темнота. И холод.

Воздуха нет. Полный вакуум.

Мое тело… Я смотрю на него сейчас?

Это оно? Ускользает, утекает, расплывается…

Я не с ним, отделен.

Не вижу. Не слышу. Недвижим.

В то же время — чувствую.

Чувствую глубокую связь со всем сущим.

Каждой дрожью, каждым шорохом, каждой частицей.

Которых нет.

Нет ничего. И в то же время есть все.

Я — это все.

И я же — это бездонное бессмысленное ничто.

Ничего.

Чувство любви. Чувство принятия…

Чувства — все притупились. Смешались, переплелись и трансформировались…

Многое, что казалось столь важным, на самом деле не имеет значения.

А что… Что именно сейчас происходило…

Боль вернулась.

Вернулись и иные ощущения.

Тело кольнуло, что-то внутри скелета затрещало и пробежало, постукивая вдоль косточек.

Высокочастотный прерывистый писк.

Видеть ничего и никого я до сих пор не вижу, но начинаю что-то да слышать.

— … если не улучшится — забудь.

Отец…

— Нэл будет против, Вы же знаете.

Лея…

— Дитя, посмотри на него! Послезавтра уже ритуал. Очнется если к нему — уже будет благословение!

— Посейдон, сколько нужно еще на реабилитационный период?

Кристина…

— Без понятия. Реакцию глаз мы еще не знаем, прижилось ли…

— Что прижилось, Отец?

Мой голос, все такой же ломкий и искаженный, с хрипотцой. Он ведь был таким в прошлый раз, пока я общался с Мелким? Или… Когда я общался с ним?

— Нэл!

Объятия Кристины отозвались раздражением по коже. Больно… Но так приятно, что она рядом со мной. Один запах ее волос уже нивелирует все неприятности.

— Крис… Как давно… Нет. Я слышал. Ритуал послезавтра. Вопрос отпадает. Что…

— Нэл, как ты себя чувствуешь?

— Живым, Лея. Живым, паршиво, но вполне себе…

Глаза охватило зудящей щекоткой. Кажется, я начал видеть тени, пятна…

— Что с моими глазами?

— Сетчатка отслоилась, раздражение от воспаления мозга, не отделившийся сгусток крови в канале…

— Отец, избавь от лишнего. Что по итогу?

— Мы произвели инъекцию химозы прямым уколом в глазницу. Радужка повредилась, но иного способа быстро реанимировать мозг не нашли и…

— Короче, что?

— Пересадка из криокапсулы, наращивание тканей…

— У меня, считай, новые глаза. Ясно…

— Полтора глаза. Левый практически цел оставался, но из-за сложности операции там произошло вживление, и…

— Видеть буду?

Отец замолчал. В воздухе повисло какое-то даже не напряжение, а гнетущее давление.

— Ну?

— Нэлушка, до-до-должно, ско-ко…

— Крис, успокойся. Скоро должно быть все в порядке?

— Я не знаю, сын. Мы не врачи. И на моей памяти таких операций боты не проводили. Я вообще в это крыло, как ты знаешь, не ходок…

— А Баба Катя, она же врач, как я понял, или как там ее по полной майор, лейтенант…

— Старший Лейтенант Третьего Ранга Доктор Екатерина Стоцкая.

Вот голос бабульки услышать никак не ожидал. Черт — без зрения ой как не просто.

— И я тебе не Баба.

— Извините…

— На ты.

Интонация у женщины все такая же борзая, жесткая и строгая. Но при том свободно-легкая. Зла на меня, видимо, не держит.

— Катюха, не знал, что ты тут.

— А кто по-твоему, болван, за всеми тут следит последние дни? Батька твой?

— Я полагал, роботы-медики и посменно…

— Роботы всего лишь роботы. Могут выполнять функции и инструкции. Операции провести и прочие экстренные меры предпринять, бытовуху — могут. Но следить за вами опосля — в их обязанности далеко как не входит.

— Катюха, видеть-то я когда начну?

— Да прям сейчас можешь начинать. Может, уже и видишь. Клейкую маску только снять необходимо и питательные трубки вынуть.

Так, тело вроде приобрело сил за последний отруб, руками уже нащупал оболочку, металл…

— Но! Я бы повременила. Сквозная кератопластика все-таки, обычно дней на пять-семь… В твоем случае тут даже, может, была и послойная. Тогда и полмесяца-месяц стоило бы носить еще.

Отделять теплую марлю-ткань, пожалуй, остановлюсь…

— Почему Вы не в курсе? Звание у Вас и чин медицинские вроде…

— Напомню тебе: я также в коме находилась, Симуляционной. Свечку над тобой не держала. Меня и саму боты откачивали… Если там, в цифре, я казалась тебе бодрой и энергичной — так это лишь там. Физически-то я старуха, как-никак. Мозги просто еще и ментальность в целости.

— Так я цел или не цел? Что мне делать-то?

— Мне отчет роботы не дали четкий, для них это происходило… Тоже не совсем обычно. По их протоколам, в глаза химозный раствор регенеративный не вкалывают перед хирургическим вмешательством. Да и симуляционный сбой, произошедший спустя десятки лет выхода техники с гарантии… Такого рода ситуация, скажем так, — неординарная.

В голову закралась любопытная и не очень симпатичная мысль.

— Так я что, для вас — некий подопытный?

— Своего рода. Я ведь не хирург, опять таки. Да и мозг — не моя специальность. Окулистом — тем более не выделывалась ни перед кем.

— А…

— А, бэ, мэ и кукареку. Общей практики я врач. А звание… После катастрофы — там уж, так сказать, выдавались направо и налево. Хотя, вроде, и заслуженно.

— Ясно.

Эта кутерьма достала.

Резко сдернул клейкую маску.