Сгусток Отроков

И только сатанинский Минотавр оставался все так же четок: перебирая копытами, невозмутимо бредет с дубиной, взрыхляющей землю.

И этот зверь — совсем рядом. Даже ближе, чем тогда в палате за спиной у Кристины. Обшарпанные шипы, размером с голову, с засохшей темно-багровой субстанцией, рассекают воздух в опасной близости от мужика, что вымещает на мне всю накопившуюся злость.

И Гай имеет право злиться.

— Сука. Ублюдочная тварь!

— Прекрати, Гай!

— Иолана. Нахрен. Я убью скотину.

Еще один удар. Кажется, что-то хрустнуло в районе челюсти. Хоть я и стою на ногах, сознание все сильнее склоняется к новой отключке. Но боль в теле по сравнению с той, что у меня на душе сейчас — ничтожна. И она не позволяет мне уйти в дремы очередной безмятежной комы.– Я виноват. Серьезно и бесповоротно.

— Убью. Сука!

Очередного удара не последовало.

— Нет.

— Дрэй! Пусти!

— Нет.

— Эклер мертва! Жаклин Мертва! Пусти!

Дрэй хоть и помельче разъяренного Гая, но сдерживать потерявшего дочку и жену — пока получается.

Получалось. Удар прилетел и заступнику локтем по щеке.

А затем и мне еще пачкой тяжелых кулачных прямых.

Пусть бьет. Не буду даже сопротивляться. Не испытывал раньше такого чувства вины ни перед кем.

— Хватит, Гай! Я потеряла сестру и брата. Мне также грустно, но парень тут ни при чем!

— Заткнись. Я убью его.

Удар слева по другому виску. Я зажмурился.

— Как он убил дочь.

Удар справа по уху. Звон. Щемящий и искореженный.

— Как он убил партнершу.

Удар… не прилетел.

— Отец. Не надо.

Веки с трудом разлепились.

Причиной внезапной остановки моего избиения до смерти стал сын скорбящего в гневе Гая.

Накачанный парень с короткой стрижкой перехватил на замахе удар, возможно даже летальный, и развернул к себе рыдающего отца.

— Сын…

— Отец. Прекращай. Нелей не мог знать, что так все обернется.

— Но семья…

Гай заикался. Схоже с Кристиной: в моменты нервных припадков — слова излагались с трудом.

— Отец. Хватит. Отпусти. Никому на пользу еще одна смерть не пойдет. И глянь: ты в порыве чуть не убил одним ударом хилого Дрея.

Эллей, мой спаситель, стоял напротив. Как понимаю, самый сообразительный и умный во всем их семействе.

— Я… я…

— Хочешь, чтобы Иолана потеряла еще одного близкого? И в этот раз от руки Зятя?

Даже учитывая неустойчивое психическое состояние парня, что ближе по возрасту к Фатиху, чем ко мне — он прекрасно осознает ситуацию.

— Сын…

— Отец. Отпусти. Шелдон — простил. Арсений — также. Я… Тоже. Хоть и почти лишился рассудка и теперь… Я отпустил. Все хорошо.

— Я… Сын… Он…

— Хватит. Отпусти Жаклин и Эклер. Они бы так поступили.

Гай обнял старшего сына. Обернулся ко мне и подал руку — в качестве мира.

— Ничего. Я все понимаю. Имеешь право злиться… Я сам…

— Нэл. Кончай себя бичевать. Видишь,, отец…

— Вижу. Хорошо.

Я пожал протянутую руку, ощущая при этом жгучее желание свалиться бесчувственно на пол. Но нет, Нэл. Нет. Еще не все ты закончил. Так просто вину не загладить, и ни я, ни Гай, да и, скорее всего, ни сам Эллей все позабыть и оставить в смутном прошлом — не сможем.

— Гай, Эллей. Я пришел предложить пойти попрощаться с ними.

Хватка новоиспеченного отца-одиночки троих парней усилилась.

Старший сын смотрел с недоумением.

— Мы все лежали в лазарете и не имели возможности.

— И что ты предлагаешь, Сын Посейдона? В прошлое не возвратиться, упущенных дней нам не вернуть, мгновений скорби…

— Эллей, возможность имеется.

Гай наконец-то отпустил мою руку. Запястье застонало от боли.

На лице всех присутствующих в уютном фойе с диваном цвета беж читалось непонимание.

— Единство записывает все события с разных углов в Бахчисарае. С учетом того, что у нас есть свидетели события…

Иоланта, утратившая сестру и брата, всхлипнула. Черт, слишком формально, без уважения…

— Нелей, ты предлагаешь нам еще раз войти в Симуляцию?

Юноша рассудительно почесал подбородок.

— Да. И пережить церемонию, вместе со всеми.

— Ты…

— Гай. Это нужно нам всем. Мне это нужно. Если вы не хотите, я все равно сам…

— Нелей, мы не против. Я не против… отец?

Тучный мужчина, которого не так давно я растирал на куски в киберпространстве, закрыв глаза, громко вздохнул.

— Не против. Да. Я хочу попрощаться.

Хорошо. Это правда хорошо. Один я идти не решился, за тем и пришел к ним.

— Вместе будет чуть проще. Буду откровенен. Мне проще. Никогда ни с кем не расставался посмертно.

— А мать?

— Умерла при родах.

— И не воспроизводил поминание через Симуляцию?

— Не было никакой церемонии. Отец просто сжег тело в крематории. Он не сильно привязан к ритуалам, приметам или вере предков, современным обрядам…

Тяжёлая ладонь, выбивавшая только что всю жизнь и дурь из меня, приятельски похлопала вдруг по плечу. Такого я точно не ожидал.

— Не беда. Нелей, сын Посейдона. Прости.

Грузный мужчина по имени Гай вовсе не казался теперь столь грозным. Напротив, многодетный отец смотрел заботливым взглядом.

Резкая смена настроения — один из симптомов прогрессирующей Дурости. Но тут, скорее, проявление отцовского чувства человека, вырастившего троих парней.

Жаль, кровь из носа от такого сочувствия хлестать не перестала.

— Идем. Дрэй, ты с нами?

Еще один пролежавший с нами в больничном крыле мужчина лишь грустно повертел головой в знак отрицания.

Также как и парням, оставшимся играть в приставку с Фатихом и Крис — чтобы окончательно смириться с утратой, церемонии ему не требуются. Утешение — в праздности и отчуждении от суровой реальности. С другой стороны — прошлое уже не изменишь. Что было — то было. Прошло, утекло, и рано или поздно будет забыто.

Рано или поздно… Чтобы это «рано» наступило сейчас для меня, Гая и Эллея — нам необходим ритуал.