Шагай вперед, мой караван...

– Привет, - сказала Лана.- Ты, часом, не Джонатан Ливингстон, который живет в каждом из нас?

Чайка мотнула головой, обиженно посмотрела на нее другим глазом и неохотно посторонилась, давая ей пройти. От воды тянуло спецефическим йодистым запахом. Поверхность океана была похожа на лакированную кожу крокодила.Умиротворение и покой исходили от этого дремлющего колосса, разлегшегося на доброй половине земного шара. Невдалеке от берега плавали серфингисты, ожидавшие, как чайки - подачки, высокой волны.

Чьи-то руки ласково легли на плечи Ланы. Она повернула голову и увидела Вику. Прижавшись к матери щекой, девочка взволнованно прошептала:

– Я без ума от этой земли.

– От Америки?

– От нашей планеты. Посмотри, какая она чудесная! Дух захватывает!

Слов больше не требовалось. Мать и дочь, умолкнув, всецело отдались созерцанию.

Облака над океаном казались живыми, с такой быстротой они плыли на- встречу, ежеминутно меняя очертания. Небо Калифорнии - статья особая. Это, пожалуй, то, что поражает здесь больше всего. Оно зримо сферическое, объемное и невообразимо прекрасное. Сколько раз, случайно бросив взгляд вверх, Вика застывала, пораженная и околдованная, как маленькая девочка, попавшая в страну сказок. Небесные странники, рыхлые и многослойные, будто взбитые сливки, создавали хаотические нагромождения, в которых чудились старинные башни, величественные дворцы и замки. Порой над землей проплывала целая флотилия Летучих Голландцев, перевоплощавшихся прямо на глазах в причудливо- фантастических животных. А то вдруг облака разливались по небесной лазури легчайшей перламутровой вуалью или едва касались ее живописными акварельными мазками. К вечеру начиналась феерия всех цветов и оттенков. Облака поначалу нежно алели, потом окрашивались багрянцем, и вдруг взрывались кровавым пожаром, разметав языки пламени по всему горизонту. Иной раз заходящее солнце, пробившись сквозь проплешины туч, выстреливало лучами-прожекторами ввысь, превращая всю необъятность неба в грандиозную декорацию, в звучащий в полную мощь божественный оркестр, славящий Землю и саму Жизнь. Багрянец медленно наливался свинцом, отдавая в черноту, будто остывающие уголья. А где-нибудь в углу этой гигантской панорамы медленно, как в поддоне фотографа, проявлялась, набирая силу, полная или ущербная Луна, развернутая рожками кверху. И тогда облака превращались в ажурную траурную накидку на подсвеченном лунным светом небесном челе. Вике казалось, будь у нее время, она бы смотрела и смотрела без устали на это нескончаемое небесное представление. “Инга, Инга! Да взгляни же на небо!

– не раз восклицала она.
– Что за чудо!” “Облаков не видала?”- равнодушно отзывалась сестра. “Нет. Не видала. Я каждый раз вижу их впервые.” И это было действительно так. Каждый раз впервые!

– Ма-ма!
– крикнул Давид.- Возвращайтесь.Я хочу показать вам Пирс и Променад.

Уже возвращаться, так скоро, со вздохом подумала Лана и, обняв дочь, нехотя пошла с ней к машине. Инга укоризненно смотрела на них.

– Если бы вас не позвали, вы так бы там и гуляли до темноты?
– упрекнула она.

– А сколько мы гуляли-то? Минут пять, не больше, - рассеянно проговорила Вика.

– Пять?!. А час не хочешь!

– Не может этого быть!- не поверила Лана. Но все же украдкой взглянула на часы и ощутила неловкость. Действительно, прошло уже больше часа.

А потом они бродили вдоль океана по деревянной набережной. Тут было все, что может понадобиться отдыхающему человеку - бесконечная череда сувенирных магазинчиков, где можно было купить все,что имело хоть какое-то отношение к воде - от купальников, кепочек и Т-шорт до серфинговой доски и спининга. Из магазина кораллов и ракушек Лану с Викой приходилось вытаскивать насильно.

На открытых площадках самостийные оркестрики, джаз-банды и певцы услаждали слух отдыхающей, праздно шатающейся публики музыкой на все вкусы и возрасты. Кто-то присаживался на скамейки послушать country-music, а кто-то с завидной непосредственностью пускался в пляс. Люди вокруг были на редкость дружелюбны. Стоило бросить на кого-то взгляд, и тут же лицо незнакомца озарялось приветливой улыбкой,затем следовал кивок и приятельское Hello или How are you? Столь “странное” поведение прохожих поначалу озадачивало постсоветских эмигрантов, особенно выходцев из России, привыкших к отечественной грубости, нервозности и, что греха таить, хамству. Но очень скоро им начинало это нравиться, они будто оттаивали изнутри и уже сами спешили жизнерадостно улыбнуться прохожему и пожелать ему доброго утра, дня или вечера.

Буквально на каждом шагу бесконечно длинного Променада теснились fast- foods, кафе-мороженое, кондитерские, кофейни, бары и ресторанчики на любой вкус и достаток. Успевшую проголодаться молодежь дразнили их запахи.

– Обедать мы будем не здесь, потерпите, - сказал Давид.
– Я отвезу вас в интересное местечко. Но прежде мы должны проехать по Пирсу.

– Так давай скорее!

– заторопилась Инга.- Где твой пирс?

Пирс был сложен из толстых, старых, темно-коричневых брусьев, скрепленных железными заклепками и скобами. Брусья под колесами тарахтели, слегка подбрасывая машину.

– Как по деревне на телеге, - засмеялась Инга.

На Пирсе, кроме ресторанов и сувенирных магазинов, умудрились разместиться огромный зал с игральными автоматами и небольшой парк аттракционов с каруселями и чертовым колесом. Толпы гуляющих свободно фланировали по пружинящей под ногами брусчатке.

Давид остановил машину на самом конце Пирса.

У ресторана “Моби Дик”, с изображением кита-убийцы во всю стену, на прилавках стояли большие стеклянные резервуары с водой, в которых что-то копошилось. Девочки подбежали поглазеть.

– Мама!
– позвала Вика.
– Иди, посмотри! Аквариумы.

– Это не аквариумы, - объяснил Давид.- В одном крабы, в другом омары, в третьем королевские креветки. А там осьминоги. Каждый может выбрать себе что захочет. Продавец этого зверя выловит и в присутствии покупателя приготовит из него ланч.

– Но они же живые!

– Так в этом и весь смак.

Сестры поспешили отойти от морской “живодерни”, недобро косясь на улыбавшегося им шоколадного продавца-мексиканца. Карина не разделяла подобные сентименты. “Морепродукты” для жителя Баку - дело привычное. И каждому ясно, что чем свежее они, тем лучше.

Оконечность Пирса была задумана как смотровая площадка в открытом океане. Но ее плотно облепили по краям рыбаки-завсегдатаи с удочками и спинингами, и не только они. Тут же, рядом - на скамейках, на крышке мусорного ящика и прямо у всех под ногами топтались смешные, неповоротливые пеликаны. И среди них - один, видно случайно затесавшийся, черный баклан. Птицы зорко следили за каждым движением рыбаков, вертя головами,отчего их отвислые мешки под клювами болтались, как дряблые шеи древних старух. Вытянув мелкую рыбешку, рыбак швырял ее в клюв ближайшему попрошайке. Пеликаны были дикими. Но они настолько уверовали в свою неприкосновенность среди людей, что абсолютно перестали их бояться. Брали хлеб и рыбу прямо из рук, а иные даже позволяли себя погладить.

Вика поежилась, будто разом замерзнув, хотя от нещадно палящего солнца было некуда скрыться, прижалась плечом к матери и невнятно пробормотала:

– Все в огне, мама. “Моби Дик”... и пирс... И даже вода... Все в огне. Как страшно! Ветер гудит в его завихрениях, как в печной трубе... Уйдем скорее отсюда. Сейчас пирс рухнет.
– Теперь ее бил настоящий озноб.

– Да что ты, доченька!
– всполошилась Лана. Но ничьего внимания привлекать не стала.
– Что тебе привиделось? Посмотри хорошенько. Никакого огня нет. Наверное, ты перегрелась на солнце... Давид! Хватит. Давайте сядем в машину. Мы устали.

– Ну что ж, тогда по коням?
– согласился Давид.
– А то уже живот совсем подвело.

– Мой так давно к позвоночнику прилип, - посетовала Инга.
– Эти запахи кругом - сущее наказание.

С большими предосторожностями проехав по Пирсу в обратном направлении, чтобы не зацепить гуляющих, Давид вырулил на 1-ый highway - самую длинную Западную магистраль, тянущуюся вдоль берега от Канады до Чили. И только когда Пирс остался позади, Вика успокоилась, стала прежней.

Снова появились серфингисты, обтянутые, будто дельфиньей кожей, блестящими черными трико. Поймав, наконец, свою волну, они птицами взлетали на гребень и, совершая немыслимые виражи, виртуозно уклонялись от ее, грозящих гибелью, завихрений. Как бы слившись с ними, Вика с волнением ощутила острое, ни с чем не сравнимое блаженство, ликование, апогей счастья, переполнявшего души этих смельчаков. Левон с большим интересом разглядывал нефтяные вышки, буднично качавшие нефть на придорожных частных участках и прямо в океане, на искусственных островках. А потом устремил задумчивый взгляд к горизонту и в ритме бодрого марша пропел:

– И на Тихом океане свой закончили поход...

Справа бесконечной грядой тянулись Прибрежные горы, покрытые давно высохшей рыжей травой. Местами они превращались в голые, отвесные скалы, рваными уступами сбегавшие к океану и тонувшие в набегавшей волне. Узкая полоска низины цвела и зеленела экзотическими деревьями, кустарниками, клумбами и газонами.

– Ваши не будут волноваться, что мы тебя увезли на весь день?
– спросила Лана Карину, притихшую у окна.

– Не думаю, - не очень уверенно отозвалась девушка.
– Я ведь их предупре- дила, что уезжаю на прогулку с родителями Инги.