Шагай!

ГЛАВА 6

27 апреля.

Лес Тиндрама.

Брент сорвал с костра чайник и опрокинул его над кружкой с растворимым кофе. Вода потекла в кружку, окрасилась в коричневый, а на поверхности появилась пена. «Капучино» — было написано на пакетике от кофе. «Стиральный порошок» — подумал Брент. Он отставил чайник на траву и подул в чашку, остужая напиток.

Туман окутал перелесок, спрятал горы, реку, и железную дорогу. Сырость вокруг напоминала, что ночью шёл дождь, хотя Брент в напоминаниях не нуждался. Он плохо спал. Как раз потому, что по тенту палатки молотили капли. Однако, если забыть обо всех неудобствах, о чужих людях, о том, что скоро все проснутся и впереди еще один день ходьбы, то можно наслаждаться моментом. Тишиной, туманом, костром, и приторно сладким растворимым кофе «Капучино».

В белой пелене, затянувшей всё вокруг, прогрохотал поезд. Его было слышно еще издалека, и вот он добрался до Тиндрама. Брент сделал осторожный глоток, упёрся локтями в согнутые колени и свесил ладони с зажатой в них чашкой. Бездумно уставился в густой туман.

Пожалуй, можно иногда устраивать себе такие вылазки. Только, конечно, не быть обремененным инфантильной француженкой, американскими детьми, и английским снобом. Зато кудрявую девушку с глазами на пол лица Брент вполне мог представить рядом с собой. Достаточно неожиданно. После того, как Брент спустил с лестницы любовника Амелии, одетого в одни только трусы, он перестал представлять рядом с собой хоть кого-то. Кроме кота. Развод закончился, работа уплыла вслед за ним. Кот появился как раз вовремя. Спиваться в одиночестве было слишком депрессивно.

А потом позвонил Майрон, пристал со своим походом и симпатичным веснушчатым инструктором.

— Чайник еще горячий? – спросил вдруг сонный женский голос.

Брент встрепенулся и резко обернулся. Из-за поезда он не услышал, как к нему подкралась девушка. Та самая. Кудрявая и глазастая. Сейчас – растрёпанная, пахнущая ментолом, входящим в состав мази от отёков. Одетая в плотно облегающую тело одежду.

Будто почувствовала, что о ней думают.

— Только что закипел, — сказал Брент, посмотрев на Эмму Маршалл снизу вверх.

Она кивнула, переступила через ковёр и, как сомнамбула, села рядом с Брентом. Голову свесила вниз, и беспорядочные кудри завесили лицо. Руки (с металлической чашкой в них) безвольно легли на вытянутые ноги. Почти как девочка из фильма «Звонок». Брент ухмыльнулся. Он протянул руку и осторожно отобрал кружку из тонких пальцев. Потянулся за чайником, молча налил воды. Она, так же как минуту назад, окрасилась в коричневый, а на поверхности появилась пенка.

— Что это? – спросил он, поднеся кружку к носу и принюхавшись.

Девушка шевельнулась. Подняла руки, запустила пальцы в каштановые кудри, решительно убрала их с лица, и размашисто потёрла лицо ладонями.

— «Кофе с карамелью», — сообщила Эмма, наконец повернувшись к Бренту. – Я называю его чистящим средством. По вкусу почти как мыло. Но нас всех снабжают этими пакетиками.

Нет, в ней действительно что-то есть. Брент улыбнулся одним уголком губ и передал кружку.

— Каждый раз, когда я возвращаюсь из похода, — продолжила Эмма, перехватывая нагревшийся металл, – захожу в какую-нибудь кофейню и покупаю самый большой латте из всего ассортимента, – она отвернулась и стала смотреть на маленький огонь. – Сажусь на самый мягкий диван, откидываюсь на его спинку, и сижу минут тридцать.

Сейчас Брент не только улыбнулся, но и хохотнул. Насколько он мог припомнить, это была самая длинная её речь, если не считать монологи во время экскурсий. Возможно, она еще не успела окончательно проснуться и осознать, что выдаёт какую-то личную информацию. Однако такая Эмма Бренту нравилась.

— Ну что, мазь помогла? – спросил он, посмотрев на голени в облегающих штанах. Вполне изящные голени.

— Да, спасибо еще раз, — Эмма обернулась и ткнула пальцем за плечо. — Тюбик сейчас в палатке, я верну.

— Я же сказал, что можно не возвращать. Мне он не нужен в этот раз.

— Спасибо… Не знаю, как так вышло. Абсолютно забыла, что мазь закончилась. Раньше она не была нужна так сильно. А откуда она у вас?

Брент не был готов к этому вопросу. Он вообще не думал о нём, когда вчера отдал остатки троксерутина, сохранившиеся еще со времени, когда от долгого сидения в автобусе ноги становились каменными. Брент сделал глоток приторного кофе, в то время как мысли лихорадочно пытались оформиться в предложения.

Пауза неприлично затянулась. Невозможно так долго смаковать этот мерзкий «капучино».

— Моя работа была связана с частыми длительными поездками, — наконец сказал Брент.

— А сейчас нет?

Он невесело ухмыльнулся. Раз уж начал говорить, придётся продолжать.

— Меня уволили. Я допустил одну… э-эм… ошибку, – Брент замялся. – Очень серьезную вообще-то. И это стало хорошо известно в кругах, связанных с моей профессией. Так что сейчас меня не хотят принимать в другие компании.

Ну вот, он это сказал. Непонятно зачем. Признавать свою слабость перед девушкой, которая начинала нравиться как девушка, казалось не слишком мужским поступком. Лучше было промолчать.

Эмма не сразу заговорила. Она несколько секунд смотрела на маленький огонь. Возможно, такая откровенность её смутила, что не удивительно.

— Мне очень жаль, — проговорила Эмма, пригубив «кофе с карамелью». Она подобрала с земли несколько сухих веток и осторожно подложила в догорающий костёр. – Но, возможно, всё не так плохо? У вас есть брат, который отправил вас в поход. Хороший повод набраться новых впечатлений.

— Вы говорите фразами из буклета? – вскинул брови Брент.

Девушка сузила глаза и хитро улыбнулась.

— О, так вы его всё-таки изучили.

Отличный выпад. Сам Брент не сказал бы лучше. Он поднял руку и поскрёб пальцам колючий подбородок.

— Туше.

— Ну и как вам поход?

Он неопределенно пожал плечами. Слишком много факторов, которые осложняют характеристику похода, как «хорошего». Но Эмма Маршалл и сама о них прекрасно знала.

— Сносно… — ответил он. – Было бы еще лучше, если бы мне не пришлось реанимировать похмельных подростков и тащить одного из них на себе.

— Господи… — выдохнула девушка, а её щеки порозовели.

Она запнулась. Заглянула в свою кружку, заправила кудрявую прядь волос за ухо, кончик которого тоже оказался розового цвета.

— Брент, я… — Эмма открыла и закрыла рот, как рыба, выброшенная на берег. — Я очень благодарна. Правда. Не знаю, что делала бы, если бы вы не взялись помогать. Я не должна была вас втягивать, это ужасно с моей стороны, я знаю. Вы поступили очень великодушно и…

Чёрт. Совсем не такого эффекта он добивался.