Шальная мельница

Сдружилась, невольно сблизилась я с этой Помощницей, веря (пусть и глупо, недальновидно) ей... как себе. И хоть не впустила ее в свою душу, не раскрыла ей все свои карты, и даже толком не выспросила, где мы конкретно находимся, и что вокруг происходит, ее советам я следовала как неоспоримым канонам. Более того, она сама уже догадалась, что я не особо в ладах с языком, потому кроме объяснений и доходчивых фраз, по тихим, спокойным вечерам стала та мне помогать познавать сие странное наречие и язык в целом.

Вырваться отсюда, сбежать... без явной чьей-то помощи я не только не осмеливалась, но и не надеялась, не собиралась. Ведь сия затея глупая - и невероятно страшная, учитывая... что кроме этих двух (Беаты и Врача, Хельмута), мало кто выказывал ко мне симпатию (не знаю почему, то ли видя во мне неприятеля, то ли угрозу, то ли еще за что-то порицание). Даже та же Адель, тучная повариха с кухни (где я теперь помогаю ей, зарабатывая себе кусок хлеба и похлебку), и та... нет-нет, да кидала на меня презрительные взгляды, гаркала и обзывала, если я делала что-то не так. А как? Учитывая, что это не у плиты стоять макароны варить, или тот же фарш через мясорубку пропускать. Окститесь, никаких благ нашей цивилизации.

***

– Не понимаю я, как вы так живете!
– не сдержалась я и рявкнула, бросив обратно в таз с водой не достиранные бинты.

– Как?
– удивилась Беата и подошла ближе, взгляд мне на руки (туда, куда и я уткнулась сейчас взором - на мозоли).

– Да как?
– тяжело вздыхаю, очи повела около, подбираю безопасные слова.
– Вот так, стирка вручную, без дополнительных средств. Спасибо, что хоть повязки кипятите. Но... обеззараживание воды серебром?
– обмерла я разведя ладони в стороны, и снова по лезвии ножа рассуждения.
– Черт дери, неужели... ?

– Анна!
– взволнованно вскрикнула, перебивая меня, Помощница (как обычно это бывает), когда я ругаюсь (да уж, та еще нелепая шуточная привычка со времен универа).

– Извини, но... Беата, разве никто из ваших... местных не путешествует? Разве... да тем же лекарским делом, опытом, вы что, не обмениваетесь? Как же лекарства, хирургические инструменты и прочие гениальные изобретения? И, вообще, мир, в котором вы живете, - сумасшествие!

– Ты о чем сейчас?
– обомлела девушка, выпучив глаза.

Поддаюсь, всматриваюсь ей в очи.

– Ну, элементарная гигиена! Туалеты! У вас люди выливают, вываливают всё это, прям, на улицу!

Удивленно вытянулось ее лицо.

– Вообще-то, говорят, наш край в плане гигиены самый продвинутый. У нас даже замки построены с учетом отдельных туалетов, в то время как в остальных, они это делают, якобы, прямиком из окон! И медицина у нас на уровне. Хельмут обучался у самого Пфальцпайнта! Да и не каждое комтурство может похвастаться лекарем, который проводит операции. А ты говоришь, что мы - отсталые, что окружающий мир - сумасшествие. Наш Орден всегда славился отличными мастерами своего дела, способными не только безопасно извлечь стрелу, но и зашить вспоротое брюхо. К нашему Хельмуту даже из Польского Королевства тайком приезжают, выдавая себя за местных, лишь бы он помог.

– Или ты, - машинально добавляю я, зная, не понаслышке, ее чудотворное мастерство Знахарки. А в голове жуткие слова, мысли крутятся, бесятся, поражая своим смыслом.
– Орден, стрелы, Польское Королевство? Вы каким годом живете? Или вы реально верите в то, что здесь происходит?
– обмерла я, болезненно прикусив язык, понимая что сболтнула лишнего.

– В смысле, каким годом?
– оторопела Беата.

– Как далеко мы от Берлина, или какая у вас столица?
– не унимаюсь я, игнорирую, желая убежать от идиотски излишнего откровения.

– Столица? Резиденция великого магистра в Мариенбурге, - ошарашено, едва слышно шепчет.

Черт, обмерла я, потирая пальцами века.

Взмолившийся взгляд на подругу. Нельзя отступать.

– А карты, что-нибудь есть у вас?

Несмело пожала та плечами.

– Й-я не знаю. Может у Хельмута в книгах есть что?

– О, книги!
– словно прозрела я.
– Можешь их показать?

– У него надо спросить. Никто не смеет их трогать без его ведома. Уж слишком они дороги для него.

Закивала я в понимании головой. Победно улыбаюсь.

А та с испугом пялиться на меня, боится дышать.

– А ты умеешь читать?
– от удивления дрогнул ее голос (коротко, тихо, шепотом, да так, чтоб никто лишний не уловил).

Обомлела я, уличенная. Вмиг побежали мурашки по телу.

И что теперь ответить?

– Немного.

Удивленно вздернула та бровями, скривилась.

– Ладно, если хочешь, вечером обычно наш Доктор садится у себя в кабинете и начинает читать. Принесем пару свеч, у Адель попросим, подмаслимся, а там попробуем выспросить про эти твои карты. Только не говори больше никому того, что мне тут наворотила, - немного помолчав, добавила.
– Пожалуйста. У нас и так... многое считается вольнодумием и едва ли не на грани колдовства и ереси...

– Ереси?
– в ужасе переспросила я.

– Да. А ты еще такие... пылкие речи ведешь. Братья-рыцари и полубратья хоть и добрые, заботливые, однако,... прежде всего, - посланники Церкви, а уж потом - лекари и воины.

***

– Карты?
– округлил от шока очи Хельмут. Взгляд то на смелую Беату, то на меня.
– Зачем они вам?

– Анна хотела бы посмотреть на них, может,... какое название вспомнит, а там и то, откуда она.

– Название?
– резвый полноценный разворот, пристальный взгляд ей в лицо.
– А она умеет читать? Анна?

– Нет, но, а Вы могли бы...

– Самую малость, - перебиваю ее, обличая себя осознано. Не особо мне нравится врать этим двоим, но уж с таким точно попадусь, и тогда уже на доверие этого мужчины вряд ли мне можно будет рассчитывать.

С укором, колкий взгляд Беаты на меня - не обращаю внимания.

Проморгался наш Доктор, немного помедлил, но встал. Шаги к стеллажам и достал оттуда полуразвалившуюся книгу (листы-вставки, или так, выдранное, но всё это разбивало сей фолиант до кипы неуклюже громадного размера).

Положил на стол и стал аккуратно, нежно листая страницы, искать необходимое. Еще немного - и моему взору явилось нечто непонятное, вручную рисованное мракобесие. Размером примерно в два альбомных листа, эта "карта" сворачивалась несколько раз, чтобы в итоге поместиться в книгу. В местах стыка все было затаскано, затерто до неузнаваемости, а в остальных местах - нелегко было прочитать слова (хоть и подчерк был идеален).

– Латынь?
– не выдерживаю и выстреливаю взглядом на, утопающего в интересе, жадно следящего за моей реакцией, Врача.