Шамабад должен гореть!

Я быстро перевел дух, потом поднялся на ноги.

Девчонка лежала на камнях берега и была совершенно без сил. Она дрожала, но, казалось, была настолько утомлена, что не могла даже свернуться калачиком. Маленькая ее грудь содрогалась от холода под облепившей тело мокрой одеждой при каждом вздохе молодой девушки.

— Надо ее в тепло, — сказал я, утирая воду с лица.

Ваня не ответил и тут же стал стягивать свой бушлат. Накрыл им девчонку.

Метрах в семи от нас вдруг послышался всплеск. Это Клим взбирался на берег. Он схватился за суховатый бурьян, подтянулся. Тяжело оперся о колено, выбрался. С трудом встал и на цыпочках, обходя большие камни, направился к нам.

— Вытянули, — облегченно вдохнул он, упав на колени рядом с девчонкой и внимательно всматриваясь в ее лицо с посиневшими от холода губами.

Надо признать, девушка оказалась симпатичной. На вскидку ей можно было дать шестнадцать или семнадцать лет. Одетая по европейской моде, она носила красную кофточку и широкие, но облепившее сейчас ноги спортивные штаны, а еще кеды «Два мяча» советского производства. Верхней одежды у девчонки не было.

— Раньше я жила в городе, — сказала Девушка, звали которую, как оказалось, Аминой, — с отцом. У меня еще дедушка есть. Он живет в кишлаке Комар. Я сейчас с ним.

— А отец? — Спросил Клим.

Мы устроили Амину на берегу. Я дал ей свой бушлат, на который она смогла сесть. Ваня укутал ее своим. Клим дал кусочек пышки, которую приханырил себе, чтобы перекусить в наряде.

Так Амина и сидела, воспитанно отщипывая от небольшой пышки по кусочку и отправляя в рот.

Я заметил, что несмотря на то, что мы укутали ее бушлатами, согреться ей было очень тяжело, и Амину все еще потряхивало.

Как оказалось, на русском она говорит очень хорошо. Все потому, что ее отец был прорабом, направленным в страну из Союза еще в середине шестидесятых.

И Хоть Амина родилась в Афганистане, она с детства ходила в отстроенную там советскую школу, где изучали и русский язык. Да и в ее семье говорили в основном по-русски.

— После того как с папой случилась беда, — говорила она, — я живу с дедушкой, тут в кишлаке Комар.

На вопрос Вани, что стало с его отцом, девушка замялась. Она явно не хотела рассказывать, в чем было дело. И хоть Амина всеми силами пыталась сделать вид, что ей просто горько об этом вспоминать, у меня возникло другое впечатление.

Казалось, после вопроса об отце она ответила слишком быстро и как-то дежурно:

— Простите, мне сложно об этом говорить сейчас, — сказала она и спрятала лицо в ладони. Приглушенно добавила: — так мало времени прошло.

Слишком наигранной мне показалась эта реакция. Я решил понаблюдать за девчонкой пристальнее.

— Так и все же, как ты попала на нашу сторону? — Спросил Ваня, когда девчушка вновь показала лицо и вытерла сухие глаза.

— Ну… — Начала она несмело, — Ночью у нас по кишлаку бродил медведь. Домик у дедушки старый. Забор из палок. Потому он легко свалил калитку и разогнал всех коз. Двух мы нашли, а третья убежала. Соседи сказали нам, что видели, козочку на берегу Пянджа.

Мы с погранцами переглянулись. История звучала довольно убедительной. Кроме того, это могло объяснить, откуда у медведя на морде кровь.

Однако кое-что другое показалось мне подозрительным. Комар находится довольно далеко отсюда. В этих местах перейти реку она не могла, значит, пересекла ее где-то у заставы. Там, где можно перейти вброд.

— Далеко же ты забралась, — сказал я делано добродушным тоном.

— Да, — она кивнула. — Я прошла весь берег, что был у кишлака, но козы нигде не было. Тогда я решила перейти реку, чтобы поискать ее тут, на советской части.

Девчонка опустила взгляд. Вздохнула.

— Дедушка живет очень небогато. Козы — единственная скотина, которая у нас есть.

Погрустневший Клим с пониманием покивал. Взглянул на Амину очень теплым, очень сочувствующим взглядом.

Мне показалось, что девчушка даже приглянулась Климу. Пока мы расспрашивали ее на берегу, Вавилов не упускал шанса позаботиться о ней: подоткнуть полу бушлата, чтобы ей было теплей; дать вода или накормить.

— Но только вместо козочки, я набрела на того самого медведя, — сказала девушка, — он очень напугал меня, когда мы встретились с ним в зарослях. Я решила, что он за мной погонится, и побежала. Хотела перейти реку, но оказалось, что тут глубоко. Ну я и не смогла переплыть. Течение же. Сил добраться до того берега мне просто не хватило.

Амина вдруг опустила взгляд. Сглотнула.

— Я чуть не утонула. Спасибо вам, Саша, что вытащили меня.

Девушка заглянула мне в глаза, и теперь взгляд ее показался мне вполне искренним. Да только я почти сразу почувствовал на себе другой. Мельком глянул на Вавилова. На лице его лишь одно-единственное мгновение держалась тень недовольства. Впрочем, она исчезла, когда он опустил взгляд.

— Мы наткнулись на этого медведя по дороге сюда, — улыбнулся Амине Ваня, придерживая любопытного Ворона, норовящего обнюхать девушку, — у него морда была в крови.

— Да. Точно. Я тоже это заметил, — вклинился в разговор Клим. — Медведь набрел на нас у склона, где рощица.

Внезапно, непонятно почему, у Амины в глазах вспыхнул страх. Он держался совсем недолго, и девчонка все же нашла в себе силы скрыть его. Для такой реакции у нее просто не было повода. Чего бояться, если река теперь позади, а медведя мы уже застрелили? Нет, здесь было что-то другое. Что-то странное.

— А… А козочку вы не видали? — Тихо спросила Амина.

— Нет, — отрезал я, — козочку невидали.

— Это очень плохо, — Девушка погрустнела, — должно быть, он ее задрал.

— Мы скажем нашим, чтобы смотрели в оба, — разулыбался Клим, — если заметим козу, немедленно переправим ее на ваш берег.

— Спасибо, — Амина, глянув на Клима, кажется, смутилась.

Она силой воли задавила улыбку и спрятала взгляд.

— Да только теперь нам нужно решить, что делать с тобой, — сказал я и встал. — Нужно доложить Тарану. Взять девочку на заставу. Там, Амина, тебя накормят и отогреют. Найдем тебе сухую одежду. Потом наши свяжутся с афганскими правительственными войсками, и мы организуем передачу. Все, как полагается.

Что-то во всей этой истории было не так. Интуиция подсказывала мне, что девчонка нам врет. Как минимум — недоговаривает.

— Нет-нет, не стоит! — Вдруг запротестовала девушка.

Лицо ее сделалось напуганным. Мне показалось, она даже побледнела.

— Мне нужно домой!

Мы с парнями переглянулись.

— До ближайшей переправы идти пешком несколько часов, — сказал я, — да и до приличного брода не намного меньше. А сумерки подступают. Холодает. Ты можешь серьезно заболеть.