Шамабад должен гореть!

— Это точно, — кичливо приподнял подбородок молодой душман. — По закону, таких как ты, следует забивать камнями, но я великодушный человек. Кроме того, теперь ты должна мне еще и за спасение из лап шурави. Потому, сейчас ты пойдешь со мной.

Амина испуганно расширила глаза. Встретилась взглядом с Шадом, упавшим к ногам молодого мужчины.

— Прошу! Прошу, господин! Она ничего не знает о делах ее отца! Прошу! — Взмолился Шад, — она не сможет вам ничего рассказать!

— Надо же, — Мужчина, казалось, и не замечал мольбы старика, он просто пнул его в плечо, чтобы тот замолчал. — Тебя хотели использовать просто как девку на побегушках. Думали, ты достаточно мала и юрка, чтобы проскочить мимо пограничников шурави. Кто бы мог подумать, что ты окажешься его дочерью?

Амина попятилась, когда молодой душман приблизился на шаг. Шад шептал что-то, не решаясь встать с пола.

«Как они узнали, кто я? — Только и крутилось в голове Амины, — как они поняли?»

— Джамиль, — спокойно приказал молодой.

Шрамированный уверенно и быстро пошел к Амине. По дороге опрокинул Шада набок сильным толчком ноги.

— Дедушка! — Крикнула Амина.

— Иди сюда, грязная девка, — зашипел шрамированный мерзко.

Амина не издала ни звука, когда он схватил ее сзади за плечи и поволок на выход.

— Деда! Дедушка! Пусти меня! — Не сдержалась Амина и стала вырываться, когда Джамил снова пнул пяткой, пытавшегося встать Шада.

Вырываясь, девушка сама не заметила, как потеряла записку, что писала все утро пограничнику. Зато это заметил молодой.

— Стой, Джамиль, — сказал молодой, и шрамированный застыл, не выпуская девушку из крепкой хватки.

— Фазир, — приказал он полному мужчине в очках.

Тот глянул на девушку. Сглотнул. Потом поднял записку и развернул ее.

— Тут на русском, — бросил мужчина, названный Фазиром.

— Можешь прочесть?

— Да. Это письмо. — полный мужчина нахмурился и продолжил бегло читать.

Во время этого, его брови удивленно поползли вверх. Лоб собрался в складки.

— Она пишет пограничнику. Одному из тех, что схватили ее вчера.

— Пограничнику? — Мрачно спросил молодой мужчина у самого себя. — Значит, эта сучка снюхалась с шурави. Что там написано, Фазир?

— Она сообщает, что с ней все хорошо, — помолчав пару мгновений, сказал полный мужчина.

На миг молодой задумался.

— А ты можешь быть полезнее, чем я думал, — медленно проговорил он, показав в улыбке большие, словно конские, зубы. — у меня есть идея, Фазир.

— Да, мой господин. Какая? — Удивленно спросил полный.

— Ты думаешь, я расскажу? Чтобы ты преподнес ее как свою?

Фазир не ответил, поклонился.

— Я все расскажу отцу сам. И я уверен, он ее одобрит. — Молодой горделиво приподнял подбородок. — И когда услышит, что я придумал, станет ко мне благосклоннее.

Молодой мужчина подошел к Амине настолько близко, что та смогла почувствовать едкий запах конского пота, которым разило от моджахеддин.

— Если шурави засылают к нам шпионов, — зашептал молодой и повел пальцем по щеке Амины. — То чем мы хуже них?

Глава 19

После всего случившегося, Таран был в ярости. Не успели мы очистить и сдать оружие после наряда, как он вызвал Клима к себе.

Начальник заставы разговаривал с ним долго. Не меньше часа прошло, прежде чем Вавилова увидели те пограничники, кто не ушел еще спать после службы. Сидевшие на лавочках, под деревянной крышей курилки, они видели, как Клим молча вышел на сходни заставского здания.

Он достал сигарету, но так и не закурил, а только постояв немного, вернулся внутрь.

На следующий день Тарана вместе с Климом вызвали в отряд. Все понимали, что начальник заставы должен был доложить о случившемся руководству. Вернулись они только к вечеру.

Оказалось, Климу вынесли строгий выговор. Начотряда ограничился дисциплинарным взысканием. Досталось и Тарану.

Потом, еще несколько дней он ходил темный как туча. А еще злой, словно голодный волчара.

Уже позже, через несколько дней, я узнал от Стаса, который первым собирал все тут же появляющиеся на Шамабаде слухи, что Клим отделался таким мягким наказанием только благодаря начальнику заставы.

Таран не стал говорить начортяду о том, что у отпущенной Климом девочки и мин, что нашли на границе, может иметься какая-то связь.

Так наш шеф пытался прикрыть глупого, потерявшегося в собственных эмоциях мальчишку, от ответственности по закону, которая могла для него последовать.

Не сказать, что Таран солгал. Все же, прямой связи между Аминой и оружием, что она переносила через границу, мы не выявили. Не было доказательств, что именно девочка принесла рюкзак с боеприпасами на советскую сторону.

Инцидент с минами выделили в отдельный, самостоятельный эпизод. Начальство удовлетворилось тем, что их просто отыскали.

Не было доказательств и тому, что напавшие на нас душманы как-то связаны с Аминой. Это посчитали обычным инцидентом. Боестолкновением, которых в этом году случилось уже немало.

Однако сам Таран оставался начеку. В вечер, когда девчонка ушла за Пяндж, поисковая группа обследовала наш участок и стыки тех, которые к нему примыкали. Конечно, ничего не нашли.

Нам было приказано нести службу с особым вниманием. Теперь любой человек, которого не должно быть на нашем участке границы, должен быть задержан без разговоров. Никаких поблажек местным, даже тем, кто и правда забрел на другую сторону Пянджа совершенно случайно.

Примерно в полдень я вошел в комнату, где Пальма кормила своих щенят.

По понятным причинам овчарка все еще жила отдельно от остальных хвостатых пограничников. Ночевала в своем гнездышке.

По мере возможности я старался выводить ее на улицу хотя бы один — два раза в день.

Когда мы с Пальмой уходили, маленькие щенки, которые уже открыли глаза, но еще с трудом передвигались самостоятельно, закатывали настоящий вой и писк. Скучали по мамке.

Я опустился у лежанки Пальмы. Собака глянула на меня веселым взглядом. Показав язык, быстро задышала. Стала робко махать хвостом.

К ее опухшей груди присосались щенки. Они лежали вдоль всего ее живота, а еще в куче — один на другом. Кутята сладко почмокивали, спрятав мордочки в мягкой брюшной шерсти своей матери.

— Ну что ты, Пальма, — сказал я, поставив ей полную миску каши, — как тут твои дела?

Пальма обнюхала воздух над миской, поднялась. Щенки посыпались на мягкое одеяло. Принялись пищать как потерпевшие.

— Эх ты, — я схватил собаку за шкуру по обеим сторонам морды, заглянул ей прямо в светлые глаза. — Мамка неопытная. Кто ж так с детьми обращается?