Шанакарт. Дилогия + бонус

Эженталль глубоко вдохнул чистый лесной воздух, и тот отозвался сухим звенящим шелестом. Шелест нарастал, но на самом деле его слышал лишь демон — это Стихия откликнулась на его зов. Зелёная трава жухла под ногами, желтела, сворачивалась тоненькими колечками и умирала. Следом умирали насекомые, черви, деревья… Кроны сбрасывали чернеющую листву шумящим дождём, ветви сохли, сгибались, стволы скрипели под собственным весом, трухлея прямо на глазах. Всё отдавало Жизнь, восстанавливая Силы демона, истощившего ауру до предела. Он открыл глаза лишь тогда, когда пальцы стало покалывать от переизбытка магии, в синих радужках зажигались и гасли звёзды, а вокруг, в радиусе двадцати футов, не осталось ничего живого. Но лучше уж парк, чем жизни людей, которые он может впитать от истощения.

Эженталль сладко потянулся, разминая затёкшие от былой усталости мышцы. В теле гудела привычная лёгкость, почти вызывая улыбку блаженства на губах. Слегка переусердствовал, воззвав к матери-Стихии. Зато теперь можно вернуться к Шеларе и помочь выжить е?й.

Демон повернулся обратно к замку и сказал притихшему парку:

— Можешь не прятаться, Дейриан, я всё равно знаю, что ты здесь.

Алый показался из-за широкого ствола дерева, растущего у самой кромки омертвелого участка. Он оставил вещи и куртку в замке, и теперь стоял в белой мятой рубашке навыпуск, держа в карманах руки.

— Я просто проявил уважение к твоей слабости.

— Знаю. Но идти за мной было не самой лучшей твоей идеей.

Мираль дёрнул плечами.

— Мне не жаль своих Сил.

— А мне жаль, — ответил Князь. — Они пригодятся позже, когда мы приступим к лечению. И я не знаю, сколько. Где Альшер?

— С Шеларой, — коротко бросил арши и пошёл в сторону замка. — Знаешь, её родственники ещё большие занозы, чем она сама! С расспросами лезут, орут что-то.

— Они просто волнуются и напуганы, Алый. Постарайся вести себя потише.

— Хочешь, чтобы притворялся нормальным? — пьяно осклабился Безумный лорд.

— Пожалуйста. Иначе я действительно заберу твои Силы, чтобы ты руки поднять не мог без посторонней помощи, пока мы здесь.

— Хм… — Алый остановился в задумчивости. — А пальцами шевелить смогу?

— Предположим, сможешь, — он обернулся. — А что?

— Чтобы я мог изъясняться жестами! — и арши с хохотом продемонстрировал два красивых и длинных средних пальца.

Эжен снисходительно улыбнулся:

— Подумать только! Передо мной один из лордов великой Империи Шанакарт!

— Это переводится, как «делай, что хочешь»?

— Примерно так, — не стал дальше спорить Эженталль. Если Алый отказывается взять себя в руки, это значит только одно — кто-то его сильно раздразнил в замке. А они — демоны, они ничего не должны этим людям, в том числе, и Дейриан не до?лжен сдерживать свою натуру.

Когда они вернулись в замок, оказалось, что все его обитатели собрались в одном месте — возле дверей шелариной комнаты. Как и предупреждал Мираль, народ, в лице Валея Карриана, Вельмира, Лоренса, а так же слуг — лакея, служанки, дворецкого и кухарки, тихо любопытствующей позади остальных, волновался и возмущался, шумно и с проклятиями осаждая грязную дверь. Та не поддавалась ни на стук, ни на откровенные выламывания. Новоприбывших демонов в конце коридора люди даже не заметили.

Эженталль кисло обозрел эту картину. Дейриан ослепительно улыбнулся и прошептал:

— Хочешь, я достану тшар и…

— Не хочу, конечно, — оборвал предложение Князь и махнул рукой, приказывая не отставать. — Идём через соседнюю стену. Эту Альшер, наверняка, зачаровал от своих новых родственников.

Тианшель и Мираль зашли в первую попавшуюся дверь слева и, миновав с помощью магии пару несущественных преград в виде стен, оказались в пыльной, но довольно светлой, комнате Шелары. Девушка лежала на заправленной просторной и громоздкой кровати из тёмного дерева, видавшей не одно поколение графских отпрысков, и только сложенных на груди рук недоставало, чтобы принять её за почившую. Альшер примостился рядом, на краю кровати, и смотрел на её безмятежно-застывшее лицо со странной смесью задумчивости, удивления и тоски. Его белый кафтан, расшитый мелкими бриллиантами, бесформенной кучей лежал на линялом тонком ковре.

— Знаешь, Эжен… — проронил Принц, не поворачиваясь к друзьям. — Впервые у нас есть реальный шанс разорвать заклинание, и даже мать и дед не смогут сказать слова против такого стечения обстоятельств. Я бы выполнил обещание, освободил её… — он всё-таки повернулся. — Но я не хочу.

— Никто никогда не хочет, — бесцветно отозвался Мираль.

— Прости меня, — негромко и твёрдо попросил Эженталль, — это моя ошибка. Я должен был уберечь её до твоего приезда.

— О, нет, Эжен, ты не виноват, — с горькой улыбкой и очень уверенно возразил Альшер. — Ты сделал всё, что мог, даже сверх того. Я должен просить у тебя прощения за такие неудобства. Ты сам едва не погиб. Окажись Алессано дальше…

Принц встал с кровати и подошёл к Эженталлю. Князь видел, что, несмотря на всю кажущуюся свежесть и бодрость, побратим едва сам держится на ногах от усталости. Впрочем, упрямство и самоуверенность ещё долго, очень долго могут его на них держать. Принц, не говоря ни слова и глядя исключительно в глаза Эжена, достал из воздуха острый обсидиановый кинжал и передал ему.

Князь принял оружие и почувствовал, как в его мысли врывается приказ Шанакарта повиноваться. Его воля склонялась перед объединяющей магией Сильнейшего, его Силы смешивались со стихиями Света и Льда. Это для малого объединения Сил между Равными требовался договор на крови, когда они позволяют магии, текущей в жилах, смешаться, позволяют ей циркулировать по аурам друг друга, по договору делая сильнее того, кому это нужно. А вот приказ Шанакарта — это Высшая воля, которой невозможно противиться. Военная мера. Здесь уже Шанакарт выбирает, кому отдать собранную мощь и как её использовать. И развеять эти чары может лишь наложивший их или другой Шанакарт, обладающий большим Правом. Или тот, кто носит Корону.

Но сейчас в Праве был Альшер, и он выбирал своим оружием Тианшеля. Волна Сил накрыла, как цунами, обрушилась, почти выбивая сознание и заставляя Князя принять Истинный облик, чтобы вместить всю магию, а затем схлынула, снова распределяясь между тремя демонами, но так, что распоряжался ею сейчас, в основном, Эженталль, а Альшер и Дейриан служили резервами.

— Тебе лучше уйти, — сказал Эжен, когда вновь обрёл способность говорить. — Мы не знаем точно, как узы ша-ирлеш отреагируют на операцию, но в любом случае, лучше тебе этого не видеть.

Альшерриан повернулся к Шеларе. Она дышала так незаметно, так слабо.

— Ты прав. Лучше пойду успокаивать семейство Карриан, пока они не доломали свой замок, — демон подошёл к Шеларе и склонился к её губам. — Лучше бы тебе выжить, упрямая девчонка, иначе мне может надоесть бесконечно начинать сначала.

Принц поцеловал спящую красавицу, она не ожила, и он, пожелав удачи тем, на чьи плечи лёг груз монаршей надежды, вышел через стену в коридор. Как восприняли его появление люди, так и осталось загадкой, потому что чары непроницаемости и бесшумности так и не исчезли со стены, а через другие стены по-прежнему доносились только приглушённые крики, разобрать которые, было невозможно.

Как только Альшерриан оказался в коридоре, лица негодующих графов и их прислуги обратились к нему. Демон изнурённо вздохнул и хотел было сунуть в карман руку, но вспомнил, что в том коротком белом камзоле без рукавов, что остался на нём после варварски скинутого кафтана, карманов нет.

— Не стоит так шуметь, лорды. Даже если бы Шелара слышала весь этот грохот, он не пошёл бы ей на пользу.

Несколько секунд они просто смотрели на него во все глаза, а потом вперёд дёрнулся младший из сыновей Карриана, и был крепко за плечо остановлен старшим, что привело в чувство Валея, и он грозно напыжился. Лысеющий и побагровевший старый грузный лорд выглядел скорее забавно, чем угрожающе, но Альшер слишком устал, поэтому даже не улыбнулся.