Шанель №007
Шрифт:
Нечто подобное почувствовала сейчас я. Утешало лишь то, что объект явно меня не замечал. А я его замечала! Кроме того, он вкусно пах. Ванилью. Это настраивало в его пользу. Немного подумав, я вспомнила, что, перенюхав в Светиной квартире всю туалетную воду, я остановилась на изделии фирмы «Ив Раше» именно с таким чарующим запахом. Наверное, добросердечная подруга решила мне угодить. Хотя лучше бы она не душилась, идя на дело, – еще унюхает кто-нибудь!
Я подошла к Свете и тронула ее за плечо рукой. Она завопила так, будто ее как минимум укусил крокодил, и подпрыгнула вверх. Из положения сидя. Никогда не думала, что это возможно.
– Тише! – прошипела я. – Еще придет кто-нибудь.
– Не придет, – ответила она с удивившим меня отчаянием.
Если охранников тут нет, меня лично это бы только порадовало.
– Куда ты пропала? – строго осведомилась я.
– Здесь сижу, – честно призналась Света.
Спорить с этим не приходилось, но удовлетворения ее слова мне почему-то не принесли. Не хотелось среди ночи задействовать профессиональные навыки, однако другого выхода не было. Я должна собраться и так формулировать вопросы, чтобы даже двоечник не мог ошибиться.
– Украла?
– Нет.
– Почему?
– Там занято.
Постаравшись выкинуть из головы тут же закравшиеся туда мысли о туалете, я повторила:
– Занято? Кем?
– Посмотри сама, – простонала моя подруга, и глаза ее наполнились слезами. – Я надеялась, они скоро закончат. А теперь боюсь, это у них до утра. Все жду-жду, а они…
– Ты что – посмотри?! Они меня заметят.
– Не заметят…
Я взглянула на Свету с подозрением. Может, там мыши, и она их боится? И зря проторчала под дверью столько времени? Ну, если она из-за каких-то мышей полночи мотала мне нервы…
Я осторожно сунула голову в комнату. Светало. Какие-то силуэты копошились прямо на полу. Крупные. И в большом количестве. Человеческие, наверное. Но, похоже, им и впрямь было не до меня – они были слишком увлечены. Довольно скоро я поняла, чем именно, и тут же отвернулась.
– Надеюсь, хоть один из них женщина? – полюбопытствовала я.
– Да. Там Юлечка. А с ней оба охранника. И откуда у них только силы берутся?
– Скоро будет совсем светло. Ты как считаешь, есть смысл дальше ждать?
– Нет. В крайнем случае, они тут же и заснут. Все равно сейф мне теперь не вскрыть.
Я кивнула, и в тот же миг раздался душераздирающий Светин вопль. Вопль, полный такого ужаса, что я бы тут же завопила и сама, если б не потеряла голос, как со мной нередко бывает от шока. И причина для шока имелась! Что-то невидимое, однако, несомненно, смертоносное схватило меня за шею. Похоже, оно сперва принялось за мою подругу, и вот, быстро с ней расправившись, приступило ко мне. Однако неведомое нечто не знало, как высоко я ценю свою жизнь. Чтобы я позволила жалкому монстру лишить меня возможности вновь и вновь смотреть балет Мариинки – ведь не покажут же мне его в загробном мире? Чтобы я осталась без долгожданной летней поездки на море? Чтобы моя любимая мама безвременно стала сиротой – или как там это называется? Чтобы мои студенты не получили к сессии зачета? Чтобы… и я, выйдя из оцепенения, оторвала чудовище от своей шеи. Оно тоже не сплоховало и молниеносно порезало мне руку, вызвав неприятные ассоциации со знаменитым «Кошмаром на улице Вязов», где у убийцы на каждом пальце по ножу. Замолчавшая было Света снова принялась вопить, и я с изумлением увидела, что по ней движутся сверкающие огни. Движутся и издают звуки, больше всего напоминающие вой противоугонного устройства автомобиля. Эти звуки мигом перенесли меня в мирную домашнюю обстановку, и я успокоилась. Более того, безумно захотела спать. И неудивительно – ведь я слышу их каждую ночь из-под своего окна и приучилась воспринимать как современную колыбельную песенку.
Из кабинета шефа раздались встревоженные голоса.
– Молчи! Бежим! – цыкнула я Свете, и мы быстро помчались по коридору, а через минуту уже были во дворе. Несолоно хлебавши.
На улице я коршуном накинулась на Свету:
– И что это было?
– Ты о чем? – невинно поинтересовалась она.
– О животном. Вообще-то, могла бы и предупредить. Кто у вас там живет? Росомаха?
– Кошка, – вздохнула моя подруга.
Этого моя душа не вынесла.
– Кошка? И из-за обычной кошки ты чуть не довела меня до инфаркта? Зачем в таком случае было так вопить?
– Ну, покричала чуть-чуть, – обиделась Света. – Любой бы закричал, если бы в подобной ситуации на него кто-то прыгнул. Да еще и поцарапал. А кошка у нас от мышей. Я сама ее принесла. С помойки. А то мышей прорва.
– И помогло? – машинально осведомилась я.
– Ха! Ты ее не видела, что ли? Да она и за куском вырезки никуда не побежит, тем более за мышью. В мыши и есть-то нечего – одни кости. А Василису у нас закормили. Еле в дверь проходит.
– Василису?
– Я считала, кот, назвала Васькой. А это Василиса. Иногда смотрю я на нее и думаю: «Вот ведь повезло тебе, Василиса! Миллион красивых и умных кошек всю жизнь мучаются на помойке, а ты благодаря мне катаешься как сыр в масле. И даже спасиба от тебя не дождешься!» И ведь страшна как смертный грех, правда?
– Не знаю, – холодно ответила я. – Между прочим, я не имела счастья ее увидеть. Было темно. Я надеялась как минимум на росомаху. По твоим воплям. Интересно, нас успели заметить? Услышать-то, разумеется, услышали…
– Нет, конечно, – с присущим ей оптимизмом махнула рукой Света. – Они наверняка решили, что это Василиса с мышами воюет. Мужики раньше ставили мышеловки, но я запретила. Я часто прихожу
Я решила, что вопрос кошек и мышей сейчас не слишком актуален, и перевела разговор на другое:
– Я тебя предупреждала по поводу Юлечки или нет? Вот ты и получила! Если б не она, все прошло бы прекрасно. Ты забрала бы свои бумаги и спала спокойно. И еще от нее получишь, можешь не сомневаться! Она еще себя покажет!
Признаюсь, Юлечку я невзлюбила с первого взгляда. Света подобрала ее в фитнес-центре, где занималась коррекцией своей и без того очаровательной фигуры.
– Представляешь, – радостно поделилась она, – у нас там есть одна девочка – ну такая некрасивая! Ни груди, ни талии. Она говорит, что мечтает стать похожей на меня. Но не надеется. Такая несчастная! Я ей подарила свои лосины. Те, зеленые. Пусть порадуется, правда?
Вскоре несчастная Юлечка дневала и ночевала у Светы. В тот период я с ней и познакомилась, причем восторга подруги отнюдь не разделила. Юлечка показалась мне особой, умеющей не упустить своего. А часто и чужого. Разумеется, она доверительно сообщила мне, что до встречи со мною думала, что женщина не может быть и красивой, и умной одновременно, однако теперь переменила свое мнение. Но я, жестокая, вовсе не собиралась дарить робкой девочке за сей панегирик лосины. Тем более что их не имела. Наоборот – я предупредила Свету, что общепринятое мнение о том, что женщина любит ушами, а мужчина глазами, не вполне истинно. В частности, Светин муж – в то время еще актуальный – явно купается в комплиментах, которых раньше в таком количестве ему не перепадало никогда. Подруга обиженно заявила, что ее муж не слепой и Юлечкой не прельстится ни при каких обстоятельствах. И вообще, раз бедненькой дурнушке не нравится жить с родителями, которые мешают ее личной жизни, грех не позвать ее на месяцок в гости.
Спорить было бесполезно. Света разделяла распространенное заблуждение, что страшненькие и необразованные простодушны и благодарны каждому, кто обратит на них внимание. Поэтому их надо опекать – ведь умные и красивые пробьются сами. В результате, например, в скором времени Юлечку поставили вести фитнес в одной из групп – по словам руководительницы, несчастное дитя не имеет никаких способностей, а на хлеб ей зарабатывать надо! А претендующая на ту же должность Вера весьма спортивно одарена и с легкостью найдет другое место. Список Юлечкиных побед легко продолжить. Кроме меня, не попалась на ее удочку одна Настя, наотрез отказавшаяся бесплатно заниматься с нею английским – несмотря на Светины уверения, что заброшенный эгоистичными родителями ребенок совсем ничего не знает, так надо же его хоть чему-то научить! Настя заявила, что такие, как Юля, все, что им требуется, знают с рождения. И была совершенно права.
Разумеется, через некоторое время скромная мышка вытеснила Свету из семейной постели. Что моя подруга и обнаружила, вернувшись невовремя домой. Однако Юлечка и тут была оправдана. Она так трогательно описала жестокую борьбу с охватившим ее непреодолимым чувством, твердое решение ни за что, ни за что не причинять боли самому дорогому ей существу – Свете, потом случайное прикосновение руки желанного мужчины… порыв физической страсти, затмевающей разум… ужас от совершенного… понимание того, что со стороны Сережи это была не более чем жалость… Короче, мое сообщение, что нет худа без добра, и Юлечка, по крайней мере, будет выдворена из квартиры, Света встретила с недоумением.
– Ей и так тяжело, – объяснила она, – так неужели я могу ее выгнать? А то, что она влюбилась в Сережку, вполне естественно. Я тоже в него когда-то влюбилась. Главное, что он любит не ее, а меня. Я вот думаю о другом – не взять ли мне ее к себе на работу? Секретаршей. Работа легкая, платят порядочно, и как раз место освободилось. Не вечно же ей, бедной, за гроши вкалывать. Ты как считаешь?
Я поведала подруге о горбатом, которого исправит лишь могила, и вскоре Юлечка была пристроена. Я надеялась, что на этом она успокоится, получив от Светы все, что могла, однако я ошибалась. Несчастной девочке явно не нравилось тесниться втроем под одной крышей, и она нашла простой выход. В результате, вернувшись как-то с работы домой, Света услышала от своего мужа слова, которые даже ее привычное ухо выдержало с трудом, – и слова эти относились к ней и к ее поведению. Оказалось, что Юлечка живописала Сергею некоторые факты Светиной биографии – и те, которые моя подруга по дурости поведала ей сама, и подхваченные в офисе, – разукрасив их в меру собственной фантазии. Не скрою, скромность – не главное из Светиных достоинств, однако то, в чем обвинил ее муж, неизмеримо превосходило даже самые смелые ее демарши. Поэтому, оскорбленная, она излишне эмоционально высказалась ему в ответ, и, на радость Юлечке, они разругались вдрызг. Развестись, правда, не развелись – подозреваю, что хитрый Сережа, понимая, с кем имеет дело, предпочитал числиться женатым, – но расстались. Именно поэтому у Светы возникла острая нужда в отдельной квартире. И вот теперь из-за все той же… уж не знаю, как ее назвать… мы остались ни с чем!
– Почему она не могла выбрать для своих сексуальных упражнений другое место? – кипела я. – У вас в офисе что, других мест нет?
– Сколько угодно, – грустно кивнула Света. – И она о них знает, это точно.
– А почему ночью? – не прекращала гневаться я. – Дня ей мало?
– Днем мы работаем, – назидательно пояснила мне подруга. – И потом, днем там сидит Борька. А при нем она не может.
– Стесняется, что ли? – не поверила я.
– Нет, но она его любовница, а он все-таки замдиректора – величина. Он обидится, если увидит ее с охранниками. А ей, бедной, явно мужика не хватает. С Сережкой они расстались.
Я оживилась:
– Наконец-то приятная новость. Хоть кто-то ее раскусил!
– Да, Сережка сказал, что они не сошлись характерами. Поэтому она вернулась к родителям, а они очень строгих правил. Не позволяют ей домой мужчин водить.
Я пожала плечами. Да уж, результат строгого воспитания налицо!
– А от Борьки ей проку мало, – сочувственно продолжила Света. – Вот и вынуждена, бедная, втихаря добирать свое. Я, честно говоря, и не знала.
– И чем ее не устраивает ваш Борька? Ей что, необходим целый легион?
– Два – еще не легион, – подумав, возразила мне подруга. – А Борька последнее время… ну, не очень, чтобы очень. Понимаешь? И почему, абсолютно непонятно.
– Из-за кормов, – машинально ответила я. Дело в том, что брат моей подруги Маши – ихтиолог, специалист по выращиванию осетров. Последнее время его крайне волновала проблема их размножения. Почти во всех питомниках самцы прекрасно прибавляли в весе, а оплодотворять икру отказывались. И лишь после долгих раздумий он понял, в чем причина. Сейчас появилось множество импортных кормов, и от их употребления рыба жиреет, но теряет потенцию. А наших кормов требуется больше, зато все они идут не в жир, а в… в общем, впрок. Это я и поведала Свете.
– Надо же, – изумилась она. – А ведь действительно мысль! Знаешь, Эдик тоже… ну, не очень, чтобы очень. И тоже ест все импортное из супермаркета. Как Борька. Лицо стало – поперек себя шире, а потенции нет. Слушай, а правительству нашему, наверное, бесплатно что-нибудь такое выдают. Как ты считаешь?
– Не знаю. С чего ты взяла?
– А ты не замечала? Вот был симпатичный мужик, попал в правительство, в Думу или еще в какое-нибудь такое место – а через месяц лицо в телевизор не лезет. Не помещается, честное слово! Я давно удивлялась – специально их, что ли, откармливают? Импортными кормами.
– Потенцию понижают, – мрачно предположила я. – Чтобы не слишком быстро размножались. Только я телевизор не смотрю, поэтому их не вижу.
– А зря. То есть я о телевизоре. Очень успокаивает.
На сей светлой ноте мы и расстались.Света позвонила через неделю.
– Ты ведь любишь театр? – подозрительно сладко спросила она.
– Люблю, – не стала скрывать я. – Особенно Мариинский. А что?
– А Александринский? Имени Пушкина? – голосом ярмарочного зазывалы настаивала моя подруга. – Он тебе нравится?
– Раньше нравился. А что?
– Там «Дядю Ваню» поставили. Все туда ходят.
Я удивилась. Светин интерес к искусству был для меня в диковинку. «Все туда ходят». Неужели бизнес-леди отправляют по разнарядке в театр?
– Хочешь на «Дядю Ваню»? Бесплатно, – наконец-то перешла к конкретике Света.
– Не отказалась бы.
– Вот и замечательно! Я так и знала, что ты не будешь возражать. Я сразу за тебя согласилась. Так что завтра нам надо встретиться, я передам тебе платье.
Страшное подозрение закралось в мою душу.
– Платье? Зачем мне твое платье? Я всегда хожу в театр в обычном костюме с пиджаком. Если жарко, его можно снять, а если холодно, надеть. Очень удобно.
– Но я не хожу в таких костюмах, – словно нежная мать неразумному ребенку, пояснила мне подруга. – Они сразу что-нибудь заподозрят. Зачем нам это надо?
– Опять на дело собралась? – окончательно поняла я. – На меня не рассчитывай. Хватит!
– Да какое там дело! Я по глазам Юлечки вижу, что она каждую ночь проводит в офисе. Так что дело стоит. Но, понимаешь, тут так получилось… позвонил Гена, тот твой знакомый… ну, глава бандюганов. И сказал Эдику, что они купили себе на два вечера в неделю ложу в Александринку. Оплатили на год вперед. Здорово, правда? И завтра первый раз туда пойдут. Их пять человек, а мест шесть. И очень хотят, чтобы шестой была я. То есть ты. Очень я им понравилась. Эдик захихикал и передал мне трубку. Я поблагодарила и согласилась.
– Лучше бы ты поблагодарила и отказалась, – отрезала я.
– Да? – изумилась Света. – Но я ведь знала, что ты любишь театр. Я не думала, что ты против. А отказаться я при Эдике не могла. Что тебе, трудно, что ли? Я бы сама с удовольствием пошла, но это ведь невозможно. Парик все еще у тебя, да? Наденешь и пойдешь. Проблема только в платье.
– Платье тоже все еще у меня. Так что проблема не в нем.
– Да ты что? – заикаясь от ужаса, выдавила моя подруга. – Не вздумай! Прийти второй раз в ту же компанию в том же платье! Да они тебя тут же раскусят! Ни за что!
«Семь бед – один ответ», – обреченно подумала я. Все-таки театр – место более для меня привычное и приятное, чем офис. В случае чего скажу, что мы со Светой устроили милый розыгрыш. Даже бандюганы вряд ли прикончат кого-нибудь за розыгрыш, правда? Особенно в людном месте. Поэтому на следующий вечер, облачившись в черный хитончик, я торчала в холле Александринки. Компания явилась до боли знакомая – начальник Гена, его заместитель в галунах (пиджак он сменил, однако блеску не убавил), менеджер Андрей с женой Викой и лучший ученик Артем. Помахав перед билетершей какой-то бумажкой, мы прошли в фойе. Там почтительная дама выдала нам ключ от ложи бенуара, которую мы радостно заполонили.
Откровенно говоря, настроение у меня было приподнятое. Уже много лет не сидела я на таких хороших местах. Моих финансов с трудом хватает на галерку. А тут – низко, близко, мягко. Перед ложей небольшой холльчик с диваном и зеркалом – все в нашем личном и безраздельном пользовании. Лепота! Нам с Викой принесли шампанского, а мужчины с треском открывали банки пива. Правда, пить в ложе я считаю некультурным, но ведь я – это теперь не я! Омрачало настроение одно – запах рыбьего жира. Сколько я ни вертелась, он не прекращал меня преследовать. Лишь через десять минут я с горечью поняла, что пахнет от Артема, бодро пристроившегося рядом со мной. Точнее – от его кожаной куртки, с которой он почему-то не расстался даже в ложе. Не скрою, однажды я слышала по радио совет мазать для сохранности кожаные изделия рыбьим жиром, но не подозревала, что есть на свете мазохисты, готовые этому совету последовать. Три акта в таком соседстве мне не выдержать.
– Тебе не жарко? – дипломатично осведомилась я.
– Нет.
– Снял бы куртку. Во время спектакля будет душно.
– Нет.
– Целый день носить кожаное вредно. Тело не дышит.
– Нет, – мрачно и твердо отвечал на мои инсинуации Артем. Заткнулась я, лишь обнаружив, что все в ложе молчат и с интересом прислушиваются. Только тут я поняла, что мои попытки сорвать с соседа одежду выглядят довольно странно. Поэтому я сунула себе под нос надушенный платочек и перевела взгляд на сцену.
Там я, к удивлению, увидела второй зрительный зал: партер, ложи бенуара, а в конце центрального прохода почему-то столик с самоваром. Актеры без энтузиазма расселись в креслах того партера, что на сцене, и какое-то время мрачно смотрели в зал. Мы, соответственно, – на них. Свет в настоящем зале при этом не погас. Да, впрочем, и зачем его было гасить?
По окончании первой картины свет наконец-то потушили, и артисты начали танцевать танго. К этому моменту у меня окончательно оформились сомнения в собственной умственной полноценности. Может, я путаю «Дядю Ваню» с «Чайкой»? Там, по крайней мере, фигурирует театр.
Между тем, оттанцевав, артисты ушли, но заскучать нам не пришлось. Рабочие сцены в практически полной темноте принялись разбирать декорацию «партер Александринки» и громоздить антураж для следующей картины – дверь с горящей надписью «Выход», загадочную голубятню, декорированную красным, что-то вроде песочницы и кушетку. После этого наконец появились герои пьесы.
По непонятным мне причинам артисты постоянно переходили с русского на английский, с английского на французский, с французского на немецкий, а с немецкого обратно на русский. Я было решила, что попала на крайне интеллектуальное зрелище, но тут Елена Андреевна принялась вращать бедрами. Делала она это с ловкостью бывалой стриптизерши, и результат не заставил себя ждать. Профессор, дядя Ваня и Астров поочередно пытались овладеть ею то на кушетке, то в несколько менее подходящих для этого местах, в ответ на что получали по морде.
Признаюсь, приди я в театр одна, я бы просто ушла через четверть часа, но долг перед Светой заставлял терпеть. И терпение мое было вознаграждено! Впереди меня ждала сцена столь выдающаяся, что я считаю своим долгом описать ее подробно.
Итак, дядя Ваня в очередной раз завалил Елену Андреевну на кушетку, она в очередной раз вырвалась, набила ему морду и ушла. Потом на сцену из боковой ложи ввалились пьяные Астров с Вафлей. Астров, как и дядя Ваня, в трусах.
Астров (зачем-то взбираясь на голубятню): Я слышал голос Елены Андреевны…
Дядя Ваня: Да, она была здесь.
Астров (подбирая красные стринги Елены Андреевны): Здесь?!
Дядя Ваня (с гордостью): Да, здесь.
Астров (нюхая стринги Елены Андреевны): Роскошная женщина!
Далее Астров надевает стринги на голову и пускается в рассуждения о разных стадиях взаимоотношений мужчины и женщины, иллюстрируя это рисунками на стекле голубятни.
После этого я тихонько переместилась на диванчик в холле и прикорнула. Все равно ничего более выдающегося я уже не увижу! Тем более, от Артемова благоухания у меня разболелась голова. Я даже, почти убедив себя, что я – Света, а не Катя, в антракте игриво попыталась силой стянуть куртку со своего соседа – но не тут-то было. Он держался за нее как лягушка-царевна за лягушачью кожу. К тому же мне помешал Андрей.
– Ты знаешь, – сообщил он, затискивая меня куда-то в угол, – мы ведь платим все положенные налоги. До копейки.
И он посмотрел на меня странным ожидающим взглядом. Это что, проверка? Он заподозрил, что я – не та, за кого себя выдаю, и в финансах ничего не смыслю? Однако я не лыком шита и ответила так, как полагается:
– В таком случае вы бы моментально разорились.
Казалось, это должно было его успокоить. Но нет!
– У нас очень продуманные законы о налогах, – упорствовал он. – Удобные и справедливые.
Ха, меня на мякине не проведешь! Я тоже могу упорствовать:
– Похоже, вам действительно срочно требуется моя помощь в области финансов. Ваш бухгалтер явно водит вас за нос. Я научу вас, как устроить, чтобы налогов платить фактически не пришлось. Так ведь делают все!
Подобным образом мы препирались до третьего звонка. Покончив с налогами, Андрей перешел к другим проблемам школы охранников и с жаром уверял меня, что самое страшное – это если кто-нибудь из ее выпускников свяжется с преступным миром. Но руководители школы, и особенно лично Гена, – святые люди и свои высокие моральные качества передают ученикам. Поэтому их школу нельзя сравнивать с остальными заведениями такого рода. Остальные действительно поставляют бандитов, и лишь они – честных и самоотверженных тружеников. Мне оставалось только удивляться, что я произвожу впечатление человека, способного попасться на столь примитивную удочку, и я изо всех сил демонстрировала, что воспринимаю его речи как остроумную шутку.
После спектакля мы втиснулись в длинный серебристый лимузин, вызывающий мысли о свадьбе. За руль сел тот, который в галунах. Это мне не понравилось. Дело в том, что в антракте все продолжили начатое перед спектаклем употребление спиртных напитков, и этот тип усердствовал больше других. Поэтому я пыталась уверить окружающих, что вшестером нам в машине тесно и я с удовольствием поеду на метро. Однако добилась лишь того, что Вика уселась Гене на колени.
– Куда везти? – поинтересовался у меня нетрезвый шофер. – Адрес твой какой?
Мои, тоже не вполне трезвые, мозги медленно заворочались. Светиного адреса я не знаю. Помню наглядно место, и все. Да и вообще, я должна ехать домой. Мне завтра на работу, а дома ждут непроверенные контрольные и недописанные конспекты. Но имею ли я право сообщать, где живу? Не раскроется ли тогда мое инкогнито? И не поврежу ли я подруге?
– Куда везти? – настойчиво требовали ответа со всех сторон, и я, не выдержав, честно продиктовала свой адрес. Мне почудилось, что Андрей тут же кинул на меня весьма скептический взгляд, и я сочла нужным добавить, что еду к подруге. Упоминание подруги ужасно насмешило Гену, и он всю дорогу мычал что-то о том, чем именно мы с ней будем заниматься и какого размера у нее… ну, некоторые детали, которых, вообще говоря, у подруг обычно не наблюдается. А Андрей с Артемом смотрели на меня как два волка. Впрочем, Андрей, возможно, предпочел бы смотреть волком на свою жену, однако счел это небезопасным и предпочел меня. Не знаю. Во всяком случае, вылезая из машины, я очень порадовалась, что живу рядом с отделением милиции. Ходят слухи, что милиция теперь коррумпирована, но все равно вряд ли меня решатся прихлопнуть прямо у ее стен.Когда через пару дней я узрела на своей лекции сияющую Свету, у меня, представьте себе, вовсе не возникло дурных предчувствий. Потому что там, где есть уверенность, предчувствиям не место. Я лишь вздохнула и подумала, что было бы жутко обидно попасть в переплет как раз сейчас, когда не за горами долгожданное лето и мы с Настей даже успели взять в профкоме очень дешевые путевки на базу отдыха под Питером. Поэтому я должна проявить твердость и не поддаваться ни на какие провокации. В конце концов, вот уже три раза я пошла у подруги на поводу, и что в результате? А ничего. Значит, теперь спокойно могу отказаться. Переживет!
– Знаешь, нам удивительно повезло! – с трудом дождавшись перерыва, бодро известила меня Света. – Вадика уволили.
– Это вашего ленивого охранника? – уточнила я. – А за что?
– За Юлечку. Его застукали с нею в рабочее время.
Я обрадовалась:
– А ее? Тоже уволили?
– Ее застукали в его рабочее время, – пояснила Света. – Ее-то за что увольнять? Но дело не в этом. Вадика в офисе ночью не будет, понимаешь! И ее, скорее всего, тоже. А если она и будет, то не в кабинете, а у входа, с другим охранником. А кабинет будет свободен! Ну, что скажешь?
Я пожала плечами, а она пару раз подпрыгнула от прилива бодрости:
– Вот сегодня мы все и стянем! И я буду спать спокойно! Ура!
– Так сразу и сегодня, – буркнула я, ощущая, как решимость понемногу меня покидает. У меня не поворачивался язык расстроить столь счастливого человека.
– Именно сегодня! Завтра наймут нового. Я его уже видела. Парень – блеск. Ростом… – Моя подруга в восторге оглядела лекционную аудиторию и, не найдя подходящего объекта, указала на первую парту: – Вот к этому приделать вторую голову. Или, – она задумалась, – или полторы головы. Скорее полторы.
В первую минуту видение существа с двумя с половиной головами так меня ошарашило, что я не сразу заподозрила истину. А, заподозрив, осторожно поинтересовалась:
– И как эту каланчу зовут?
– Темочка. Красивое имя, правда?
– Да? А этот Темочка тебя видел или только ты его?
– Разумеется, видел. И не один раз. Да, – изумилась Света, – ты ведь и сама это знаешь. Первые два раза он видел меня как тебя. То есть тебя как меня. В общем, через тебя мы с ним прекрасно знакомы, так что я сразу почувствовала себя с ним легко и непринужденно. Такой милый!
У меня ослабли ноги, и я села. Наверное, у кого-то из нас не в порядке с головой. Или у меня, или у Светы, или у Темы. Хотя… возможно, не с головой, а с глазами? Похож ли Артем на слепого? Нет, не похож. А на недоразвитого? На недоразвитого похож… но недоразвитостью тут не обойдешься. Чтобы не отличить меня от Светы, надо быть и слепым и недоразвитым одновременно.
Я решила поставить точки над «i».
– Ты хочешь сказать, что Артем не заметил, что ты уже не та?
– Что значит – «уже не та»? – обиделась Света. – Мне же не пятьдесят, в конце концов. Да я и не выгляжу на свои годы.
– При чем тут годы! Его не удивило, что в его офисе и в театре ты выглядела как я, а потом стала выглядеть как ты?
– Как я, как ты… – с легкой оторопью повторила моя подруга. – Что ты имеешь в виду? А, поняла! Это все ерунда. Я Темочке все рассказала. Так что он не удивился.
Поскольку я уже сидела, сесть вторично я не могла. Разве что сползти на пол. Но пол у нас грязный, а я в светлом платье. Поэтому я предпочла не поверить ушам и переспросить:
– Рассказала? Что рассказала?
– Про бюстгальтер, – пояснила Света. – Ты разве не помнишь? Мы ведь сразу договорились – если кого-нибудь удивит, что у меня была такая грудь, я скажу, что у меня специальный бюстгальтер. Знаешь, Темочка так удивился! Собирается купить такой же своей девушке на день рождения. Как ты думаешь, его девушка красивая?
– Я думаю, – мрачно поведала я, – что он водит тебя за нос. Посмотри на себя и на меня. Мы что, близнецы?
– Потому что ты почти не красишься, – оживилась Света. – Если бы ты стала краситься, я бы подарила тебе французский косметический набор. Фирменный! Давай, а? Тебе очень пойдет. И будешь совсем как я. У нас половина девчонок ужасно похожи. Особенно когда хорошо осветлят волосы. Ты ведь не забыла надеть парик?
Доля истины в ее словах была. Меня нередко удивляло, что на большинстве рекламных щитов изображены особы, удивительно смахивающие на мою подругу, и я лишь недавно догадалась, что дело в количестве и качестве макияжа. Однако между сходством и тождеством дистанция огромного размера.
– Но он ведь был пьяный! – попыталась развеять мои сомнения Света.
– Пьяный он был под конец, – упорствовала я.
– Это ты была пьяная под конец, – засмеялась она, – а остальные с самого начала. Да, видно, что у тебя нет опыта презентаций! Ну кто уходит от туда трезвым? И вообще, при чем здесь Тема? Мы сегодня идем на дело. Другого случая не будет. Я прошу тебя в последний раз. В самый-самый последний! – Она помрачнела. – Говорят, сейчас в тюрьмах очень плохо кормят. Особенно во время предварительного следствия. А у меня ведь был гепатит. Печень загублю – как пить дать. Или, может, ничего? Я крепкая.
Я вздохнула и отправилась звонить маме – сообщить, что не приду ночевать. Мама к подобному привыкла – после театра я часто остаюсь у одной из подруг. А что на сей раз я иду на дело, я решила не уточнять.Правду говорят, что привычка – вторая натура. Наверное, потренировавшись немного, я бы вполне сумела выполнять хорошо оплачиваемую работу взломщика. По крайней мере я бестрепетно прошла знакомым путем до Светиной конторы и осталась ждать на облюбованном в прошлый раз месте. Только пожалела, что не догадалась взять с собой складной стульчик.
Стульчика не было, поэтому я стояла. И стояла, и стояла, и стояла. Пока это занятие мне окончательно не осточертело. И, проклиная про себя Юлечку, наверняка из вредности опять примостившуюся в кабинете, я двинулась вперед. Вокруг подозрительно шуршало, но мои закаленные нервы не обращали на это ни малейшего внимания. Пошуршит и перестанет.
В коридорчике, где я в прошлый раз встретила Свету, пустота. Я осторожно сунула голову в кабинет – ага, там какая-то темная фигура. Фигура сидела на стуле с невероятно несчастным видом, и я на миг даже пожалела бедную Юлечку. Может, она нимфоманка и теперь, лишившись необходимой ей дозы секса, страдает на месте былых утех? И вздыхает просто душераздирающе! Потом подходит к сейфу и с отчаянием бьет его ногой. Сейф в ответ издает гулкий звук, и мне почему-то вспоминается колокол, сбирающий народ на новгородское вече. Не понимаю, почему сплав для колоколов считался великой тайной, и непосвященные были не в силах ее отгадать. Производители сейфов явно угадали без труда.
Темная фигура, похоже не ожидавшая подобного эффекта, нервно обернулась. Это Света.
– Ммм… я тут поработать решила, – скороговоркой выпалила она. – А то днем ничего не успеваю. Мешают вечно. А сейчас хорошо – нет никого.
– Нет – так будут, – ответила я. – На твой стук и мертвый придет. Бежим!
И, схватив оторопевшую подругу за руку, я выволокла ее в коридорчик, и мы обе нырнули за первую попавшуюся дверь. И зря! Ни мертвые, ни живые на зов колокола не явились. Зато я с опозданием почувствовала жуткий страх. Меня прямо-таки затрясло, хотя причин, казалось бы, не было… правда, что-то шуршит… – о господи! – и вцепляется мне в шею, причем с большой силой. Однако я быстро решила, что второй раз тратить драгоценные нервы на толстую кошку Василису не собираюсь. Поэтому я цыкнула, тряхнула головой, и глупая Василиса оставила меня в покое.
– Мне кажется, ждать больше нет смысла, – робко высказалась Света. – Никто ничего не слышал.
– Ну и работничков вы себе подбираете! – прокомментировала я. – Одни слепые, другие глухие. А нормальных у вас нет?
– А зачем тебе нормальные?
Меня поразила логичность вопроса. Действительно, будь тут хоть один нормальный, нас давно бы поймали и привязали к позорному столбу, а так все в порядке. Сейчас откроем сейф и возьмем свои бумаги. Чего это Света так долго над ним причитала?
– Не могу угадать шифра, – призналась
она. – Ну все перепробовала! Просто все! И дни рождения, и даты наших контрактов. Даже номера счетов. Наверное, Эдик поумнел и придумал какую-нибудь ничего не значащую цифру.– Не цифру, а число, – машинально поправила я. – Но ты говорила, у него память дырявая. Вдруг он сам его забудет?
– Не знаю. Разрежут автогеном.
Я задумалась. Как раз недавно в одном математическом журнале я прочла статью физика-ядерщика, увлекавшегося вскрытием сейфов. Он уверял, что у большинства людей нет фантазии. Они либо задают шифр, который легко вычислить, либо записывают его во вполне определенных местах… на нижней стороне письменного стола, или на стенке, или на перекидном календаре…
– Пойдем! – предложила я, выхватила из рук подруги фонарик и взором Шерлока Холмса окинула кабинет. Итак, стенка, письменный стол… а это что? Вряд ли инвентарный номер стола – контора-то не государственная!
– Пятьдесят восемь – сорок – тридцать пять, – продиктовала я.
Света с подозрением пожала плечами и пошла к сейфу, чем-то пошуровала – и с суеверным восторгом повернулась ко мне.
– Сработало! Открылось! Слушай, ты гений!
Я не стала спорить с очевидностью и сунула нос в сейф. Он был пуст. Света судорожно шарила руками по полкам, словно не веря своим глазам. Но и на ощупь получалось то же самое. Пуст, черт побери!
Однако вволю попереживать мы не успели. Где-то сзади громко завопила Василиса. В жизни не встречала кошки, с которой было бы столько хлопот! Впрочем, вопила она очень жалобно, а кошек я люблю. Хотя данный конкретный экземпляр сегодня так оседлал мою шею, что больно до сих пор.
– Наверное, застряла где-нибудь, – предположила моя подруга. – Она ведь такая дура!
– Не больше, чем мы, – резюмировала я, и мы поспешили на помощь. По звуку было ясно, что несчастье произошло в другом конце коридора. Однако дура-Василиса, покричав немного, замолчала, поэтому мы вынуждены были заходить в каждый кабинет и приглушенно звать «кис-кис». Включать свет при этом мы опасались и лишь шарили фонариком. Наконец, одно из «кис-кис» возымело действие. Раздался приглушенный стон – стон существа, находящегося при последнем издыхании. И – гробовое молчание. Напрасно мы звали самыми сахарными голосами – кошка безмолвствовала. Неужели умерла?
– Она дура, но хорошая, – жалостливо сообщила Света. – Теплая, мягкая. Жалко!
Мы, переглянувшись, занялись поисками. Есть анекдот о поисках черной кошки в темной комнате – так вот, абсолютно это не смешно. Особенно если учесть, что, случайно роняя какой-нибудь предмет, мы в ужасе цепенели и начинали ожидать появления охранника. А я уже имела счастье слышать, какое объяснение заготовила для него Света, и в восторг оно меня не приводило. Одна надежда – он, как и все в этой конторе, слабоумный.
Через полчаса мы не выдержали.
– Я включу свет, а ты как хочешь, – твердо заявила мне подруга. – Вдруг ее еще можно спасти?
Я пожала плечами – жест, в темноте неактуальный, но больше я ни на что не была способна. Свет был зажжен – но не дал никакого эффекта. То есть, разумеется, стало светло, однако мерзкое животное не появилось. Мы уже стали склоняться к мысли о привидениях, когда услышали легкое царапанье где-то в районе письменного стола. Я выдвинула ящик за ящиком – безрезультатно. Света пошарила у стенки – ничего. А стон возобновился с новой силой, причем именно из того квадрата, который мы подвергли столь тщательному исследованию.
Как Василиса умудрилась залезть за ящик, то есть между ним и задней стенкой стола, лучше не спрашивайте. Одно знаю – она там была. И, разумеется, не могла выбраться. Еще бы! По логике вещей, она вообще не могла там поместиться. По крайней мере, чтобы вытащить ее, нам пришлось разобрать стол. И, как обычно со мною происходит, при попытке запихнуть какие-то железяки обратно я обнаружила, что их куда больше, чем надо. Я вообще экономная – у меня всегда остаются лишние детали. В этом я убедилась еще в школе на гражданской обороне, где мы разбирали автомат Калашникова. Правда, в результате моей сборки изделие перестает работать, но это – его проблемы.
Спасла дело Света, ловко сунувшая металлические ролики куда-то в недра стола. Стряхнув трудовой пот, мы выглянули в коридор – и кровь застыла у меня в жилах. Честное слово, это не поэтическое преувеличение! Я так и почувствовала, что кровь застряла в сосудах, и от этого по рукам и ногам побежали мурашки. Отблески горящего в кабинете света представили нашим глазам контуры человеческого тела, лежащего на полу.
Как ни странно, ни одна из нас не завопила. Я со своей застывшей кровью тупо пялилась на пол, а Света, быстро сняв перчатки, схватила тело за руку в надежде обнаружить пульс. Перчатки мы надели, чтобы не оставлять отпечатков пальцев – как-никак, обе обожали детективы.
– Уже холодный, – не своим голосом выдавила Света. – Мертвый совсем. Это Костик. Он должен был сидеть у входа.
– Теперь ясно, почему на наш шум никто не пришел, – автоматически заметила я.
– Ты говорила, что придет и мертвый, – с укором возразила мне подруга.
Лишь в этот миг на меня вдруг обрушился смысл происходящего.
– Где телефон? Надо срочно позвонить в «скорую». И в милицию тоже.
– «Скорая»! – почти в истерике крикнула Света. – Издеваешься, что ли? Он уже давно мертвый! «Скорая»! Думаешь, они покойников оживляют? А он был такой хороший… симпатичный такой…
Я привыкла доверять подруге во всех практических вопросах, однако ее состояние заставило меня усомниться в правильности поставленного ею диагноза. Но снять перчатку и прикоснуться к предполагаемому трупу я не решилась. Поэтому я полезла к себе в сумку. Косметичка никак не попадалась. Я нервно вывалила все на пол и выхватила из кучи карманное зеркальце. Зеркальце надо приложить к губам тела… ну… ну… Но нет. Оно не затуманилось. Мертв. Еще бы – под ним такая лужа крови! А раны как будто нет…
– Тогда звоним в милицию.
– Хорошо, звони. Только учти – ты меня сажаешь. А может, и хуже. Впрочем, мне уже плевать, – закончила Света и, заплакав, села прямо на пол.
– Почему сажаю? – не поняла я.
– Очень просто. Сейф пустой. Труп лежит. Я сижу, – лаконично и горько объяснила мне подруга. – У меня уже нет сил. Только Наташку жалко.
Наташкой звали ее дочь, которая, как мы с Настей верно догадались, сейчас гостила у отца.
– Никто тебя не обвинит, – попыталась возразить я. – Ты не убивала. Я свидетель.
– Кто тебе поверит? Вскроется, что ты выдавала себя за меня. Они сразу решат, что это подозрительно. А Эдик скажет милиции, что я аферистка. Украла бумаги из сейфа, а Костик меня застукал. Вот я его и убила. Проще простого.
У меня защемило сердце. Какие мы все-таки идиотки! Действительно, кто мне теперь поверит? Кто поверит, что я непонятно с какой целью вырядилась под Свету и отправилась на презентацию? Обеспечивать ей алиби, ха! А зачем честному человеку алиби? Алиби… Еще одна страшная мысль закралась мне в голову, и я с ужасом спросила:
– Слушай, а алиби ты себе обеспечила?
– Какое алиби? – удивилась Света.
– Ну, когда ты впервые оправилась воровать… домой к Эдику, в смысле… ты считала очень важным, чтобы у тебя было алиби. Чтобы никто не заподозрил, что это была ты. Я ведь ради этого и поперлась к бандюганам. А сейчас? Ты тоже обеспечила себе какое-нибудь алиби?
– Нет, – растерянно призналась подруга и широко раскрыла глаза. – Я как-то об этом забыла. Да ну его, это алиби, правда? Тем более, тебе оно не понравилось. И вообще, кого я о нем должна была просить? Не Настю же! Она ни в одно мое платье не влезет.
Мои мозги упорно продолжали работать и выдали следующий вопрос:
– И как же ты собиралась воровать? Ведь, раз в сейфе лежали твои бумаги, Эдик сразу догадался бы, что их украла именно ты.
Света не нашла что возразить и лишь тихо застонала.
Я посмотрела на тело. Господи, неужели это в самом деле труп? В таком случае мы и впрямь ничем ему не поможем. А Свете навредим. Однако, если мы скроем, что тут были, а впоследствии это выяснится, наше поведение будет выглядеть совсем подозрительно.
– Не выяснится! – с присущим ей оптимизмом заявила Света и потянула меня за локоть. Я покорно поплелась за ней, но тут глазам моим предстало нечто, заставившее меня остановиться.
– Все-таки решила сдать меня милиции? – без тени упрека, а лишь с непередаваемой горечью констатировала подруга.
– Смотри! – не отвечая на гнусные инсинуации, ткнула пальцем я.
На полу рядом с телом отчетливо отпечатался кровавый след. След человеческой ноги. Или, точнее, человеческой обуви.
– Похоже, женский, – сделала вывод Света.
– Почему?
– Видишь, высокий каблук?
– Как я могу его видеть? – обиделась я. – Башмака-то нет.
– Да вот же! След состоит из двух кусков. Довольно узкий след каблука и отдельно след носочка. А у мужских ботинок след фактически слитный. И каблук широкий.
Для сравнения она тут же поставила рядом с уликой свою ногу – и я аж поперхнулась. Зрелище ошеломляло. Светина изящная ступня была чуть ли не вдвое меньше отпечатка загадочного монстра.
– Таких женщин не бывает, – твердо высказалась я.
– Ерунда! Встань-ка сама!
Да, рядом с моей ногой след казался не великанским, а просто весьма внушительным.
– Надо его перерисовать! – предложила я. – А потом по нему искать. Как Золушку.
Подруга пожала плечами и принесла бумагу и карандаш. Зная мои способности к рисованию (вернее, их полное отсутствие), она приступила к делу сама.
– Ну как?
– Не знаю, – засомневалась я. – Мне кажется, он на самом деле гораздо больше.
– А мне так не кажется. У меня хороший глазомер.
– А у меня плохой. Но все равно надо бы как-нибудь сравнить. Для нас это может быть очень важно. В случае, если настоящего убийцу не найдут и попытаются свалить все на нас.
Мудрая Света думала совсем недолго, а потом притащила ножницы. Вырезав свою картинку, она приложила ее к оригиналу и убедилась в их тождестве. Лишь после этого мы позволили себе удалиться.У себя дома Света достала из холодильника бутылку водки, потом пристально взглянула на меня и заменила водку шампанским.
– Я понимаю, что праздновать нечего, – объяснила она, – но водку ты не пьешь, а напиться надо.
– Очень надо, – подтвердила я.
После первого бокала я наконец снова стала воспринимать окружающий мир.
И зря! Меня затошнило, поскольку на желтом джемпере подруги я заметила странные темные пятна. Кровь! Я отвернулась, и тут Света издала дикий отчаянный вопль. Моя тошнота моментально прошла – ее сменил ужас. И как мне было не ужасаться, если Света тыкала пальцем в мою шею и, воя, словно автомобильная сирена, повторяла: «Это оно! Это оно!»
«Грязь – не оно, а она, – машинально подумала я. – Тем более, шею я регулярно мою. Что же такое страшное на ней сидит? Насекомое?» Насекомых я побаиваюсь, однако пришлось набраться смелости и пощупать затылок. Ничего особенного, без дырок. Я бросила взгляд в зеркало. Шея как шея. Лицо гораздо удивительнее. Не розовое и не белое, а зеленое. Таких я раньше не видала!
– Оно сзади, – уточнила слегка успокоившаяся подруга.
Попытки обозреть шею сзади мне не удались. Лишь с помощью двух зеркал я сумела обнаружить, что так перепугало бедную Свету. На моей, прямо вам скажу, нежной и тонкой коже явственно отпечатались следы пальцев. Человеческих пальцев.
Видимо, моя способность ужасаться исчерпалась до дна. Она, похоже, у меня от природы не слишком велика. По крайней мере я не поддержала Светиных воплей.
– А я обвиняла Василису, – сказала вместо этого я. – Надо будет перед нею извиниться.
– Ты… ты собираешься туда снова? – простонала моя подруга. – Ты что, не понимаешь? Тебя ведь могли убить… задушить… о господи! И зачем я тебя с собой потащила? Как бы я оправдывалась перед твоей мамой? Она бы меня прокляла! И чем ты этому гаду не угодила?
– С тем же успехом он мог придушить и тебя.
– И правильно сделал бы! – в порыве самоуничижения заявила Света. – Потащить лучшую подругу к убийцам! Да у меня крыша поехала!
– Ну, ты ведь не знала. А вообще-то, дело странное. Значит, убийца был в офисе одновременно с нами. И решил убрать нас, как свидетелей.
– Так почему же не убрал? – с интересом спросила Света.
– У него спроси! Может, передумал. Понял, что таких дур, как мы, опасаться нечего. Что, проторчав рядом с ним два часа, они его даже не заметят. А если и заметят, так побоятся рассказать. А если и расскажут, так им не поверят. Меня удивляет другое. Костик… то есть тело… выглядел совсем мертвым. В смысле, не только что убитым, а уже успевшим… – я замолкла, подыскивая нужное слово.
– Что успевшим?
– Ну, немного там полежать. И крови натекло, и вообще. Так почему убийца сразу не смылся?
– Сейф вскрывал, – не задумываясь, предположила Света.
– Сейф вскрывала ты, – возразила я. – Ведь ты бы его заметила, да?
– Я что, по-твоему, совсем дурочка? Не заметить, что вместе с тобой с сейфом возится кто-то другой – надо быть слепой. Значит, он искал что-то еще. Как ты думаешь, мои документы у него?
– По логике вещей – да. Если ты уверена, что они были в сейфе.
– Я уже ни в чем не уверена. Только в одном – я попала в переплет. Ты права – если в сейфе лежали именно мои бумаги, Эдик сразу поймет, кому было выгодно грабить сейф, и обвинит во всем меня.
– А вот и нет! – неожиданно догадалась я. – Ведь мы-то знаем, что сейф вскрыл кто-то другой. Значит, там находилось нечто, ему нужное. Не за твоими же бумагами он охотился, правда? Да еще и человека убил!
– Но никто, кроме нас, не знает, что сейф вскрыли не мы!
– Зато Эдик знает, что у него там лежало. И знает, что там было нечто, интересное кому-то еще. Не только тебе. Так что на подозрении не ты одна.
– Спасибо, – без энтузиазма поблагодарила Света.
– Кстати, а ты не заметила, как он был убит?
Подруга оторопело повернулась ко мне:
– Ты что? Если б я видела, как его убивали, я бы сразу бросилась на помощь.
– Нет, я не о том. Холодным оружием или огнестрельным? Если огнестрельным, то это, наверное, сужает круг подозреваемых. У тебя ведь нет пистолета?
– Только газовый баллончик. Но на груди у него ран не было. А крови натекло много. Наверное, выстрелили в спину. Или ножом ударили. Какие гады!
– А если это Юлечка? – предположила я. – Она ведь шляется у вас там ночами. И след как раз женский.
– И за что ты ее так не любишь? – вздохнула Света. – Ты считаешь, у нее сорок первый размер ноги? Максимум тридцать восемь. И вообще, зачем ей его убивать? Да еще грабить сейф? Какой на нее может быть компромат? Про нее и так всем все известно.
– А вдруг в сейфе лежали деньги? Деньги она любит.
– Деньги, разумеется, лежали. Но убивать ради них Костика она бы не стала. Ты что, не помнишь, что между ними было?
– Если бы она оберегала всех мужчин, с которыми у нее что-то было, род мужской никогда бы не вымер, – не вполне логично, однако искренне заметила я.
– Он и так никогда не вымрет. Они с Костиком поделили бы деньги пополам.
– А Эдик? – не унималась я. – Он ведь на грани разорения. Помнишь детектив, где директор магазина инсценирует кражу, чтобы скрыть недостачу? Это не мог сделать он?
Света возмущенно фыркнула:
– Раз я тебе о нем плохо говорила, ты уж сразу думаешь, что он убийца! Он хороший парень. С убийцей я бы работать не стала. Это был кто-то посторонний.
– А постороннего Костик впустил бы?
– Нет, – твердо ответила моя подруга. – Костик дисциплинированный. Тем более, совсем недавно выгнали Вадика. Он бы побоялся нарушать.
– Значит, свои.
– А если вошли через черный ход?
– А ключ откуда?
– Отмычка.
Я пожала плечами:
– Не знаю. Когда ты открывала дверь, ничего странного не заметила?
– Нет. Мне кажется, замок был не поврежден.
– Свои! – удовлетворенно повторила я.
– Нашла чему радоваться, – упрекнула меня Света.
– А ты не понимаешь? Постороннего милиции вовек не найти. Поэтому возьмут и прицепятся к тебе. А своего, возможно, вычислят.
Горестно вздохнув, моя подруга стянула джемпер и, с отвращением посмотрев на кровавые пятна, бросила его на стиральную машину.
– Между прочим, – заметила я, – вот на таких вещах в детективах люди и попадаются. Ты должна срочно все выстирать. Причем этим… проникающим между волокнами… его еще рекламируют по всем программам. Чтобы и следов крови не осталось! Кстати, и перчатки тоже. Они у тебя тоже наверняка в крови.
Света покорно достала из сумочки перчатки и уставилась на них в некотором недоумении. Потом надела одну на себя – и недоумение стало вполне мне понятным. В перчатке свободно уместились бы обе ее руки… а в придачу, полагаю, и обе ноги.
– Откуда у тебя такие? – опешила я.
– Не знаю, – тихо ответила она и пошарила в сумочке. – Моих тут нет. Есть только эти.
Я схватилась за голову:
– Все понятно! Ты снимала перчатки рядом с трупом. А потом свои забыла, а его взяла с собой. И у трупа лежит улика! Лежит и указывает на тебя!
Я посмотрела на часы. О том, чтобы возвращаться в офис, не могло быть и речи. Скоро туда начнут съезжаться сотрудники. И увидят… о боже!
– Это не Костика, – прервала молчание моя подруга. – Он не носит перчатки. Только в самые морозы. И размер… странный. Гигантский просто! Даже для мужчины.
– Убийца очень высокий, – злорадно прокомментировала я. – И поэтому ты возьмешь его вину на себя. Слушай, а может, это Артем? Костик его знал… ведь Артем к вам уже приходил, да? Явился ночью, якобы перенимать опыт, и…
– Охота тебе оговаривать хороших людей! – вспылила Света. – Если бы Темочка надел туфли на каблуках, он пробил бы головой потолок! И вообще, у него нога гораздо больше, чем этот наш дурацкий след!
– Значит, действовала шайка гигантов. Женщина и мужчина. Мужчина – Артем, а вот где найти подходящую женщину? Ты не знаешь, у него есть сестра?
– Прекрати! Не нервируй меня!
Я пожала плечами. Как будто она не понимает, что кто-то все равно это убийство совершил! Ну не кошка же Василиса?
Однако убийства убийствами, а жизнь продолжается. Мне скоро на работу, а я еще не ложилась. Впрочем, «еще» тут неуместно. Я полезла в сумку и вытащила пачку непроверенных работ. А где листок со списком должников? То есть тех студентов, у которых не сдана какая-нибудь тема. Мне надо проставить туда последние результаты. Я высыпала все из сумки на пол – листка не было. А ведь я его брала, это точно! Растяпа!
– Ты что? – сочувственно поинтересовалась моя подруга.
– Кажется, я тоже оставила на месте преступления сувенир, – призналась я. – Помнишь, я ведь выгребала все из сумки? И забыла листок со своими должниками.
– Да не переживай так! Спросишь у студентов, кто что тебе не сдал. Ну не обманут же они тебя? – попыталась утешить меня Света.
Я махнула рукой:
– Да пускай обманут, бог с ними! Ты понимаешь, что это тоже улика? Изучат список, найдут меня, спросят, что я там делала.
– Ерунда! Где им тебя найти? Ты вращаешься в других кругах.
– Да. И эти круги совершенно явно выясняются по списку. Не могла потерять что-нибудь другое! Две идиотки! А ты тоже – со своей перчаткой ненормального размера. Кроме тебя, такой маленькой руки наверняка нет ни у кого в вашей конторе.
Света покаянно кивнула. У нее были на редкость изящные руки и ноги – предмет ее особой (и естественной) гордости. Однако сейчас столь яркое отличие от окружающих было совсем некстати.
– Мне пора на работу, – вздохнула я. – И тебе тоже. Только постарайся не приехать в офис первой. Пусть Костика найдет кто-нибудь другой. И поахай там немного для достоверности. А может, скажем правду? Пока не поздно.
– Ни за что! Я тебе позвоню.
– Только сегодня. Завтра я уезжаю.
– Куда? – удивилась Света. – Еще ведь не каникулы.
– Зато завтра начинается сессия. У меня хорошее расписание экзаменов, так что десять дней подряд оказались выходные. Потом, правда, их совсем нет. Выходных, а не экзаменов, разумеется. А у Насти английский, поэтому экзаменов не бывает. У нее весь июнь свободный.
– Так куда вы едете?
– На базу отдыха. Нашу, институтскую. Поселок Горы. Настя выбила нам профсоюзные путевки. Говорят, там замечательно. Я, правда, ни разу там не была. Но при хорошей погоде в Ленинградской области очень здорово. Настя сперва уговаривала меня поехать пораньше, от одних майских праздников до других. Но у меня из-за работы не получилось.
– На год, что ли? – с почтением спросила Света.
– С первого до девятого мая, – не выдержав, фыркнула я. – А ты считала, с Первомая до Первомая?
– Ну, зная Настю…
Я кивнула. Настя, не колеблясь, согласилась бы пробыть на базе отдыха с Первомая до Первомая и только осведомилась бы, есть ли там возможность получать дополнительное питание.
– Слушай, а может, мне не ехать? Вдруг у тебя возникнут проблемы? И срочно потребуется свидетель.
– Да ты что! – возмутилась моя подруга. – И не думай! Вот когда возникнут проблемы, тогда и подумаю. В крайнем случае я тебе туда позвоню. А тебе надо отдохнуть! И мне будет спокойнее. Уж там-то тебя никакая милиция и никакие убийцы не найдут. Хоть им десять списков подкидывай!
Я кивнула, и мы обе отправились на работу. Каждая на свою.Уже в метро я вспомнила, что у меня назначена встреча. Вообще-то я человек ответственный и редко о подобном забываю, однако сегодня ситуация была исключительной. К счастью, я вполне успевала. Рандеву было назначено в удобном для меня месте, по пути. Настроение мое тут же улучшилось. Дело в том, что я должна была получить маринованных крысят, о которых мечтала уже несколько месяцев.
Возможно, кого-то удивят столь странные для женщины мечты. Однако каждому свое. Брат моей подруги Маши – тот самый, который не одобряет импортные корма для осетров, – не одобряет их и для домашних животных вроде кошек и собак. Он считает, от них все болезни. При этом он обожает строить различные планы обогащения, причем не абы какие, а с использованием своей специализации. Один из его планов состоял в выпуске отечественных кошачьих кормов – натуральных, вкусных, полезных и дешевых. А именно, консервированных крысят. Насчет маринованных, это уже мои домыслы. Просто я привыкла так их называть. Представляете, как здорово? Двойная польза – и животные будут питаться тем, чем им положено, и подвалы домов очистятся от крыс. Нет, тройная – автор гениальной идеи заслуженно обогатится. Себестоимость продукта будет низкой, а прибыль высокой.
Впрочем, последний пункт вызывал оправданные сомнения. Возможно, кто-то на этой идее и обогатится, но определенно не Машин брат. Это ведь не первый его проект, так что к гадалке ходить не надо! Как бы там ни было, я вымолила обещание, как только выйдет пробная партия, подарить мне баночку, и мысль об этом весьма меня грела. Разве не здорово иметь в своем распоряжении столь потрясающее лакомство, недоступное пока простым смертным? Я так и видела, как говорю, например, той же Насте, обожающей консервы: «Загляни в холодильник и вытащи какую-нибудь подходящую баночку!» И вот она вытаскивает ее на свет божий, с вожделением облизывается и читает: «Маринованные крысята». Согласитесь, подобное видение способно взбодрить даже в самую тяжкую минуту!
Правда, действительность несколько отличалась от моих ожиданий. Оказалось, что этикетка еще не разработана, и крысята мирно почивают в банке с надписью «Черная икра». Однако я быстро утешилась. В этом была своя прелесть! В первый момент я в нетерпении даже собиралась подсунуть замечательный сюрприз родной маме, так мне не терпелось его испробовать. Представляете лицо человека, открывающего баночку икры и обнаруживающего крысят? Но добрые чувства преобладали. У мамы гипертония, а мой подарочек с легкостью может вызвать криз. Придется дожидаться возвращения с базы отдыха и визита подруг. Точно, надо будет специально собрать их всех у меня в гостях и предложить отведать деликатес. А знать, в чем дело, будем лишь мы с Машей. Ух, здорово!
Я так замечталась, что почти забыла о трупе. В конце концов, Костика я ни разу в жизни не видела – в его жизни, конечно. Что касается Светиных проблем, она права – будем думать о них, когда они начнутся. Если в наше время переживать заранее, быстро сойдешь с ума!
Не успела я войти в аудиторию, как на меня накинулись студенты, и дальнейшие три часа своей жизни я описать не в силах. Должники талдычили мне что-то в ухо (нет, в оба уха одновременно), а я проверяла их работы, что-то объясняла и старательно притворялась, будто прекрасно помню, кто мне что должен, и не нуждаюсь в списке. Наконец, пытка кончилась, и я подняла голову:
– Все, дорогие. Ваше время истекло.
– А где вас в следующий раз можно будет найти?
– Через десять дней на экзамене.
– А раньше?
– Увы, – злорадно поведала я, – раньше никак. Я уеду на нашу базу отдыха.
– А может, не надо? – жалобно поинтересовался Вовочка, не сумевший написать ни одной контрольной. – Меня ведь к сессии не допустят!
– Не будьте эгоистом, – возразила я. – Зато, отдохнув, я снисходительнее отнесусь к вашим коллегам, которые придут сдавать экзамен, и выставлю им хорошие оценки.
Это утешило студентов, и они пожелали мне приятного отдыха. Я уже собиралась уходить, как вдруг обнаружила страшную вещь. Моей сумки не было.
– Вы не видели здесь сумку? – поинтересовалась я. – По-моему, я ее оставляла на этом стуле.
– Точно, – согласился кто-то, – она тут была.
– А теперь нет, – с упреком заметила я. – Кому она понадобилась?
Ученики похлопали глазами и принялись обыскивать аудиторию. Остановила я их лишь при попытке самых ретивых оторвать доску от стены.
– Украли! Но в ней нет абсолютно ничего ценного. Если это шутка, то, я думаю, достаточно. Верните – мне она еще пригодится, а вам нет.
– Как вы могли подумать? – с жаром воскликнул Вовочка. – Да мы бы ни за что!
– Мужики, – сообразил его приятель, – а ведь тут терся один такой. Я еще спросил, чего ему надо, а он пробурчал что-то, и все. Я еще подумал, что он парит, да мне было не до него.
Подавив желание поинтересоваться, что парил неизвестный тип, я лишь уточнила:
– И как он выглядел?
– Не помню. Обыкновенно, наверное. Понимаете, я ведь получал зачет…
Я кивнула. Впрочем, загадочный незнакомец вполне мог оказаться просто-напросто моим же студентом, но с другого факультета. Загадочная история, честное слово! Ну, что привлекательного нашли в моей сумке? Выглядит она… как бы помягче выразиться? Короче, сумки у меня долго не живут. Во-первых, рвутся под тяжестью учебников, а во-вторых, я вынуждена каждый день добросовестно оттирать их от мела, в результате чего с них быстро сходит краска. Поэтому для работы я покупаю самые дешевые, желательно из клеенки – ее легко мыть. Что касается внутреннего содержания, то и оно не блещет. Прежде всего, косметичку я вытащила, и она лежит передо мной на столе. А в косметичке у меня не косметика, как подумал бы наивный человек, а деньги, читательский билет, ключи от квартиры и шариковая ручка. Из-за шариковой ручки, необходимой для проставления зачетов, все мои ценности остались при мне, не доставшись подлому ворюге. Что же ему досталось? Очки в футляре (мама давно пилит меня, что их пора сменить на новые). Книжка в мягком переплете (ношу с собой, чтобы не скучать в дороге). Анальгин. Средство от кашля. И – о боже! – маринованные крысята! У меня похитили маринованных крысят! Я так о них мечтала! Я заготовила такой план! Чтоб его черти съели, этого маньяка! Надо сперва думать, а потом красть! Только круглый идиот мог польститься на сумку из клеенки!
Помянув круглых идиотов, я вспомнила Светин офис, и у меня мелькнула неожиданная идея. Ведь мы со Светой не только оставили на месте преступления ложные улики (вещи, указывающие на нас, невиновных), мы еще и прихватили с собой улику истинную – чужие перчатки. Точнее, прихватила ее Света, однако преступники могли об этом не знать. Они заметили исчезновение перчаток и решили, что те у меня. А вместе с ними и рисунок загадочного следа. Ведь убийцы были в конторе одновременно с нами и могли видеть, чем мы занимаемся. Вот они и среагировали – похитили мою сумку. Наверное, не обнаружив искомого, бросятся грабить мою подругу. Ха! У нее в квартире теперь такая сигнализация, что мышь не пробежит. Так что останутся с носом. Поэтому я на них почти не злилась, если б они не прихватили совершенно им не нужных маринованных крысят. Впрочем, они же не знают, что в этой банке. Там написано – «Икра». Наверняка они ее откроют… как жаль, что меня при этом не будет! Все бы отдала, чтобы увидеть это зрелище! Однако даже одна мысль об этом моментально согрела душу. Может, так оно и лучше? Я собиралась разыгрывать ни в чем не повинных подруг, а вместо этого доставлю незабываемые ощущения паре злодеев. Надеюсь, больше они никогда не рискнут воровать у первого встречного!