Шанс на независимость

— Либо презирает нас настолько, — добавил Захария Салахетдинович, — что подчёркнуто дразнит: вот, мол, какой я крутой, попробуйте взять.

Помолчали.

Войнович съел конфету, запил чаем, пососал дольку лимона.

— Скажешь спасибо хозяйке, умеет чай заваривать. Теперь о главном. Активность Гловитца вполне объяснима: он сильно расстроен после того, как дважды упустил Волкова.

Афанасий поднял глаза.

— Рома в курсе? Где он сейчас?

— Отдыхает, — дипломатично ответил Войнович. — По нашим сведениям, Гловитц решил лично отыскать Волкова, а также организовать операцию по уничтожению нашего главного центра управления.

Афанасий прищурился, окинул вопросительным взглядом лица собеседников.

— Но у нас же… нет центра.

— Это знаем мы. У Поводырей всё по-другому. Есть главная контора, в Европе, есть командные пункты во всех странах, и есть базы. Поэтому мы решили, пользуясь случаем, подыграть господину Велкаму и «сдать» ему центр.

— Как российское подразделение «Викиликса»?

— Мыслишь правильно, — кивнул Войнович. — После этой мнимой операции министру МВД пришлось подать в отставку. Правда, сегодня он отозвал заявление из администрации президента. Что означает: Гловитц-Велкам дал ему какое-то задание.

— К примеру, объявить официальную охоту на Волкова под видом поиска «государственного преступника», — проворчал Тамерлан.

— Понятно.

— Об этом мы узнаем завтра утром, — сказал Войнович.

— Что я должен делать?

Гости переглянулись.

— Мне нравится его деловой подход, — улыбнулся Георгий Евсеевич.

— Нужно провести отвлекающий манёвр, — сказал Тамерлан. — Сделать так, чтобы Гловитц окончательно поверил в наличие в Москве центра управления «Триэн».

— Лучше в Подмосковье, меньше риска. Тем более что у нас там находятся кое-какие запасные базы и информационно-статистическое управление. Твоя задача — повести за собой ищеек Есенберлина.

— Нужно сопровождение.

— Дадим.

— Я имею в виду информационное: впрыснуть порцию «дезы», создать видимость сходящихся к центру потоков информации. Плюс маневры с приковыванием внимания.

— Об этом и пойдёт речь. Есть одно «но». Гловитц очень мощный пси-манипулятор и свободно читает мысли других. Поэтому работать надо на полном серьёзе, иначе операция сорвётся. Простого кодиранта ему не подсунешь. «Деза» должна просочиться такая, чтобы комар носа не подточил. Кроме того, и Гловитц, и Есенберлин положат глаз на того, кого уже знают: на Олега Харитоновича и на тебя. За тобой уже пошли.

— Лично я ничего не заметил, — нахмурился Афанасий.

— Они установили слежку за Шехой, — напомнил Тамерлан. — А значит, знают, что она твоя жена.

— Девушка, которая шла за ней до подъезда!

— Шехерезаду охраняли, парни тоже не зря хлеб едят и кое-кого заметили, в том числе и твою девушку.

— Не слишком ли демонстративно устроена слежка?

— Возможно, это сделано намеренно, чтобы ты задёргался. И ты «задёргаешься». За тобой они тоже устроят слежку, а мы будем следить за ними и готовить свой ответ. Сможешь потерпеть три-четыре дня?

— Речь не обо мне. Шеха… Шехерезада нервничает.

— Она не будет нервничать, — сдержанно объявил Тамерлан. — Хотя тебе придётся больше уделять ей внимания.

— Может, её куда-нибудь на время отправить? — предложил Войнович.

Дверь в спальню открылась, на пороге возникла Шехерезада с горящими щеками.

— Извините, я услышала… никуда не поеду! Я останусь с ним!

Мужчины окинули её оценивающими взглядами.

Войнович встал, похлопал Афанасия по плечу, вышел в прихожую.

Поднялся и Тамерлан.

— Надеюсь, ты понимаешь, чего хочешь.

— Понимаю, отец!

— Хорошо, коли так. — Захария Салахетдинович косо глянул на смущённого Афанасия, направился вслед за генералом.

Афанасий вышел их проводить, развёл руками.

— Понимаете…

— Ничего, бывает, — подмигнул Войнович Тамерлану. — Как говорится: чего хочет женщина, того хочет бог. Завтра утром зайдёшь в АНЭР, и пусть тебя увидят все.

— Понял.

Из гостиной вышла с гордым видом Шехерезада, прижалась к спине мужа.

Гости пожали ему руки, кивнули Шехерезаде, вышли.

— Прости, что я… — потеряла она свой воинственно-гордый вид. — Я не хотела подслушивать, так получилось.

— Дело не в этом.

— А в чём?

— Тебе угрожает опасность.

— Но ведь это означает, что она угрожает и тебе!

— Я мужик.

— А я женщина, которая тебя любит!

Он повернул голову, и она прижалась горячей щекой к его щеке.

3

Тренировками обратной биосвязи как способом научиться сознательному психосоматическому регулированию Роман занимался ежедневно, по утрам и вечерам. Они позволяли поддерживать физическое здоровье и достигать желаемого ментального результата гораздо быстрей.

Ещё во времена занятий «бессозналкой» с Вохой и особенно форсированным альфа-гипнозом с профессором Играевым ему удавалось освободиться от бессознательных искажений своих волевых решений и вывести способности на уровень сознательного контроля биоритмикой либо, наоборот, переключать их на уровень «немысли», чтобы тело решало проблему исключительно с помощью защитных рефлексов. И всё же хотелось достичь большего, для чего он произвольно менял физиологическую активность в определённых частях тела, а затем эту активность усиливал до максимума и заставлял сердце питать именно эти мышцы, сознательно управляя установившимся контуром обратной связи «соматика — сознание».

К данному моменту он научился так регулировать физиологические процессы, что мог самопроизвольно останавливать сердце на несколько минут, дышать кожей и контролировать любой орган, отключая его автоматическое бессознательное управление.

Помогала достичь этого состояния визуализация будущего действия — он представлял поэтапно всю операцию — и длительная концентрация внимания.

В принципе, каждый вид спорта требует концентрации внимания от спортсмена и умения сосредоточиваться на достижении результата. Роман спортсменом не был, однако и ему необходимы были эти базовые качества для медитативного служения и волевых операций. Именно концентрация внимания помогала ему обрести особую ясность и быстроту мышления, а также сфокусированность на решении проблемы.

Состояние интеграции сознательного и бессознательного Играев называл «коконом концентрации», но существовало ещё более суровое состояние — «зона», — превышающее обычное функционирование систем тела. При этом человек достигал момента такой кристальной ясности и чистоты восприятия, которое намного увеличивало возможности организма и как бы «растягивало» время.

Правда, при этом человек быстро терял энергию и чуть ли не «сгорал», отчего учителями не рекомендовалось достижение «зоны» без особой нужды, когда требовалось разве что спасение собственной жизни. Или чьей-то другой.