Шанс на независимость

Тем не менее Роман не раз подходил вплотную к состоянию «зоны» и мог бы, наверно, справиться с любым боксёром или мастером боевых искусств. Но ему это было не нужно.

Начинал он тренинг с простой медитации, переходящей в гипнотическое автовнушение раскрыть полностью весь спектр визуального, слухового, тактильного, вкусового и обонятельного восприятия. Что-то раскрывалось раньше, и тогда он шёл дальше — до умопомрачительной остроты ощущений, позволяющей чувствовать единичную молекулу пахучего вещества в больших помещениях, вплоть до спортивных залов, видеть пылинку за километр от себя и слышать, как на другом конце города «падает на листву деревьев капля дождя».

Кроме того, он учился различать и оттенки визуального и слухового спектра, пока не стал видеть «сорок сороков» цветов радуги и различать тоненькие посвисты ветра в поле и в городе: посвисты оказались разными!

Медитация помогала убирать порождённые мышлением помехи из чувственного опыта, однако только воля и целенаправленность стимулировали синестезию и помогали воспринимать «мистическую» красоту мира, каким его создал Творец.

Юна как-то спросила, после того, как он вышел из медитативного созерцания:

— Что ты видишь?

Он пошутил:

— Рай и ад одновременно.

— Я серьёзно, — с укоризной сказала она.

— Помнишь, у Грина в «Алых парусах» Грей спросил у матроса Летики о вкусе вина, и Летика ответил: улей и сад! Понимаешь?

— Понимаю.

— То, что я вижу после выхода из сознания, нельзя объяснить словами, получается одновременно пчелиный укус и райское наслаждение, улей и сад.

— Этому можно научиться?

— Я же научился. Значит, сможешь и ты.

— Я попробую, если подскажешь, как это делается. Смеяться не будешь?

— Нет!

С этого времени он стал обучать жену медитации, сосредоточению и волевому освобождению от негативных эмоций и внутренней опустошённости.

Юна трудилась усердно, так что в конце концов ей стала поддаваться эта стихия — мыслеволевое управление органами собственного тела. Уже на четвёртый день она смогла задержать дыхание на пять с лишним минут, заставив дышать кожу. Это её так обрадовало, что девушка тут же решила попробовать остановить сердце. А когда это ей не удалось — расстроилась.

— Я тупица! Наверно, мне это недоступно.

— Ты очень хорошая тупица, — со смехом возразил Роман, обнимая жену. — То, что другие постигают за недели и месяцы, ты заучиваешь за два дня. Даже я не шёл вперед такими темпами.

— Правда? — не поверила Юна.

Он торжественно прижал руку к груди:

— Истину глаголю!

На пятый день заточения в стенах чужой квартиры им разрешили погулять по городу.

Шёл снег пополам с дождём. На улице было сыро и холодно. Тучи висели прямо над крышами домов. Где-то в серой слякоти прятались телохранители, которых Роман видел так же хорошо, как будто они находились рядом. Но супруги всё-таки прошлись по набережной до музея, попытались рассмотреть восстановленную крепость на острове Дятлинка, погуляли по площади Ленина, посидели в кафе для сугреву и вернулись домой, продрогшие, но счастливые минутами виртуальной свободы.

В двенадцать к ним заявился Ылтыын в блестящей серой куртке, принёс унц.

— Пользуйся.

Юна с любопытством глянула на медальон, упорхнула на кухню готовить кофе.

По пути назад они зашли в магазин, накупили всякой вкусной всячины, и ей не терпелось угостить гостя.

— Он мне до сих пор не подчиняется, — мрачно сказал Роман.

— Попробуй реанимировать. Наши спецы повертели в руках, просвечивать побоялись, ни фига не поняли, как он работает, и вернули. Короче, тебе дан карт-бланш на его изучение и использование. А вот скафандр твой поломался.

— Что значит — поломался? — не поверил Роман.

— Сдохли аккумуляторы. Да и прикинь, сколько времени прошло с момента его изготовления. Его теперь даже надеть нельзя — трещит и расползается по швам. Так что придётся тебе носить наши комбезы. Да и мне тоже.

— Зачем?

— Нам с тобой предстоит совершить разведрейд по базам АПГ. Экипировка необходима. Или ты против рейдов?

Роман погладил пальцем медальон, чувствуя его внутреннюю вибрацию.

— Олег Харитонович намекал.

— Ты не хочешь? Оно, конечно, рискованное мероприятие.

— Дело не в риске. — Лицо Романа отвердело. — Прежде всего я бы очень хотел разделаться с Гловитцем.

— Мы тоже этого хотим, надоел он всем хуже горькой редьки. Кстати, он в Москве.

— Где?! — удивился Роман.

— В Москве, и активно ищет.

— Что?

— Не что, а кого. Ты его так огорчил, что он не побоялся прилететь в Россию в образе бельгийского священника. По нашим предположениям, он желает найти тебя, а заодно центр управления «Триэн».

— Зачем?

— Для последующей ликвидации, разумеется.

— Это он сам вам сказал?

— Не нам, но уши есть и у стен, наша разведка работает, так что планы его нам понятны.

— Значит, я должен ехать в Москву!

— Ничего ты не должен. Операция началась, единственное, что может состояться, так это твоё участие в ней на завершающем этапе. Расслабься и занимайся делом.

— Какие у меня тут дела?

— Активируй унц. Ты же знаешь, как это важно. Кроме того, поразмысли над участием в акции по уничтожению В-терминалов, понатыканных эмиссарами Поводырей по всей России. Если посчитаешь это дело лишним, буду не в претензии.

— При чём тут ты?

— Уничтожение терминалов поручено мне.

Роман покачал головой.

— Чья это придумка?

— Жизнь диктует. Слишком вольно себя чувствуют господа рептилоиды на нашей земле, пора ограничивать их свободу.

— Не уверен, что это поможет.

— Решение принято, на очереди исполнение.

— Когда это нужно сделать?

— Да в любой момент. — Ылтыын посмотрел на Романа незамутнённо-честными глазами. — Когда ты будешь готов.

Роман улыбнулся.

— Понятно. Ты знал, что одному тебе не справиться.

— Не без этого.

Вошла Юна, неся нагруженный поднос.

— Мальчики, у нас сегодня мёд, орешки и вкусные пирожные с варёной сгущёнкой. Ты ешь пирожные?

— Я ем всё, что предлагают, — с готовностью подсел к столу Ылтыын. — Мой желудок переваривает даже гвозди и камни.

— Гвоздей у нас нет, — с деланым сожалением развела руками Юна.

Мужчины засмеялись. Юна поняла, что её шутка оценена по достоинству, снова убежала на кухню, принесла чайник, затем турку с готовым кофе.