Шанс (сборник)
Шрифт:
– Саид очка моя! – Умиленно поцеловала ее мама. – Какая красота. Не дом, а сказка! Тьфу-тьфу, Машааллах! А сама! Ты похудела?
– Ты что-о, родная! Поправила-ась!
– И не скажешь…
Мы прошли внутрь. Саида бросила перед нами тапочки.
– Оденьте-е! Кафель холодны-ый.
– Какая красивая плитка. Это мрамор?
– Да-a, Махмуд заказал, – небрежно отозвалась она. – Говорила ему: «Заче-ем столько денег тратить?!» А он – ни в какую-ю! Кому эта плитка нужна-а? Никогда не обращаю на нее внимания-я…
– И не говори. Мы наподобие кафелем ванну застелили. Кому
– Да-а… Зумруд, зайка, осторожно с каблуками – поцарапае-ешь.
Мама заглянула в зал.
– Какая красивая мебель, Машааллах! Румынская?
– Откуда-а! Махмуд из Италии заказал по книжкам эти-им… с картинками-и…
– Каталогам что ли?
Саида громко засмеялась:
– Все время забываю! Целый месяц ждали-и, замучались, не представляешь… А вы где мебель покупали?
– Ахмед заказывал, из Испании. Они с дивайнером там все сами выбрали, без меня.
– А кто такой дивайне-ер?
– Ты не знаешь? Он делает обстановку.
– Дизайне-ер что ли?
– Вы тоже что ли вызывали?
– Джамиля здесь? – радостно вклинилась я, приметив сумку сестры на комоде. С прошлого года, после замужества, она редко появлялась в родительском доме.
– Да-а, там наверху, – тетя грустно покачала головой. – Вы же не знаете-е. О-ой, что было-о… Бедная моя, девочка-а…
Я испугалась:
– Что стало? Что-то с ребенком?
– Ребенок, говорят, норма-ально. У нее срок через шесть неде-ель… Обиделась она на мужа-а, на этого гада-а, чтоб его попола-ам…
Не дожидаясь разъяснений, я сама поднялась к ней. Площадь этажа была не больше, чем у нас, но все-равно я чуть не потерялась в череде одинаковых дверей. Снизу слышался певучий голос Саиды:
– … давно бы ее забрала-а… замучилась бедная-я… ему вторую квартиру родители дали в центре-е. Разведется – другую приведет, а моя девочка что-о? Иа Аллах, своими бы руками его придушила-а! Всё приданное попортил, зараза тако-ой…
– Джамиля, – позвала я. Одна из дверей открылась и бледная, высокая девушка в простом платье, выглянула в коридор.
– Зюмка, – слабо прошептала Джамиля, – ты пришла… Заходи… душно что-то…
Я осторожно обняла ее, чтоб не задеть живот. Открыла окно, хотя в комнате и без того было прохладно.
– Ты как? Болит что-то?
Она улыбнулась, прилегла на кровать.
– Хорошо всё, только устала… спина болит немного. Врачи уложить хотят на сохранение, я до последнего сопротивляюсь. Мне дома, с мамой лучше.
– Если говорят, то может ляжешь? Первая беременность всегда непредсказуема, ты же знаешь…
– Нет-нет, все хорошо… – сказала она тихо, – я, наверное, тут и останусь до конца срока… не вернусь к Камалу, хватит с меня…
Я посмотрела в окно: тонкие ветки молодого дерева дрожали и стучали по стеклу.
– Как я жалею… – сестра в немой тревоге прикрыла глаза, – что отказала Исламу… как бы беден он не был, вместе бы мы… Что и говорить. Не бросил бы он меня в такой момент… А Камалу я не нужна… и ребенок наш ему не нужен…
– Не рано ты его списываешь? Так тоже нельзя. С Камалом вы совсем недолго, оба упрямые, не идете на уступки. Поживете – привыкнете. Ребенок будет вас объединять…
– Глупости…
так же думала… не любит он меня, что и говорить. Тогда не любил, сейчас не любит, да и потом не изменится… Зюмка, честное слово, я пыталась, я хотела… Ой, – Джамиля трогательно коснулась живота, – толкается, моя сладость.Я присела на ковер, у края кровати.
– С именем определилась?
– Назову Ашурой, в честь нашей бабушки.
– Ашурка, маленькая… Родное имя.
– Жалко, что она не увидит свою прабабушку.
– Будем рассказывать, показывать фотографии… – я осеклась, обратив внимание на темные кровоподтеки повыше локтя. – Он тебя бьет?!
Она посмотрела на свою руку:
– Нет, это просто… нет, не бьет… Дай, пожалуйста, воду со стола… Я поспать хочу. Ты посидишь со мной?
– Посижу.
Она полежала с закрытыми глазами несколько минут.
– Я никому не рассказывала… В декабре Ислам приходил ко мне, просил развестись. Не изменился, ты же его помнишь… улыбка широкая, смотрит на меня и как будто вновь мы гуляем по Родопскому, болтаем… А за день до его прихода, я узнала, что ребенка жду. Сказала, что с мужем останусь… Потом он звонил, просил… говорит, ребенок твой и для меня родной. А я всё боялась, боялась… В прошлом месяце свадьбу сыграл, встречала я его после в городе. Серьезный стал, поздоровается со мной, но не так как раньше. Верно, Зюмка, говорят – всему свое время…
Вечером мы вернулись домой. Весь обратный путь, я сидела задумавшись, тоскливо теребя в руках ремешок кожаных часов.
Отец пришел после нас, велел убраться в кабинете и лег спать.
– Опять уборка, – жаловалась я маме, – бесконечные тряпки и порошки. Тупею я от нее и настроения никакого нет.
– Я же обещала – после Уразы наймем кого-нибудь в помощники. Потерпи.
– Ты каждый год обещаешь… И зачем надо было строить этот огромный дом? Сделали бы поменьше, всем бы было хорошо. Мама… я не могу так больше.
– Что такое?
– Я не могу сидеть взаперти. Мне надоело, я устала… Я хочу выходить, говорить с людьми, узнавать новое, учиться! Мир такой огромный и интересный, а я будто жду чего-то…
– Иди, давай, не тяни – спать скоро.
Я завистливо оглянулась на Артура, лежащего перед телевизором.
– И повезло же мне девочкой родиться…
Пыли в кабинете набралось как за месяц, а убиралась я там дня три назад. На столе – книги, стопки бумаг, кружки с остатками чая и кофе, смятые рубашки, ключи, документы… Стекла в разводах от дождя, на зеркалах – отпечатки пальцев. Ковер в крошках и сухих корках лимона, а на подоконнике целая башня из сплетенных проводов принтера и блока интернета.
Провозилась я до одиннадцати. И едва легла спать, как мне позвонила преподавательница из института.
– Ты зачем документы забираешь? – недоумевала она.
– Папа приходил? – Напрасно я не придала значения вчерашней угрозе.
– Да! Но без твоего согласия он не может забрать. Ты сама должна прийти.
– Я не приду!
– Не забывай, кто твой отец.
В привычной обиде и безысходности, я провела всю ночь. А утром, с первыми лучами позвонила Ренату.
– Зюма? Что-то случилось?