Шайтан Иван 3

Командир принял решение. Всё закрутилось, все забегали, получил волшебный пендель и я. У командира много интересных словечек и выражений, которых я никогда не слышал, только от него. Его любимое, «Вбейте себе в мозг», ' не ссыте.«, „волшебный пендель“, » прикалываться', «чурка с ушами», когда кто-то спросил почему с ушами, он ответил: — Чтобы было что отрезать. Я и сам не заметил, как много перенял от него. Когда забежал в штаб, мой Захар уже собрал вещи в два баула.

— Что оденешь, командир?

— Полёвку.

Мне так нравилось когда бойцы, моей полусотни, называли меня, командир. Это означало, что они признают, уважают и верят мне. Я был настоящим хорунжим, отдельной пластунской сотни. По дороге в Пятигорск, мы с Марой, я называл Марэ, Мара, сидели обнявшись и не замечали ничего вокруг. Ада и Женя, ехавшие с нами, улыбались и тихо перешёптывались. Ада накинула на Мару большой, вязаный платок с отверстием посередине, оказалось очень удобно и тепло. В городе мы остановились у какого-то дома и Савва через десять минут вернулся с молодым армянином, который показывал дорогу. Поселились в приличном доме, не плохо обставленном в восточном стиле, ковры, продолговатые подушки. Девушки ушли в свои комнаты. Я подошел к Савве, чтобы узнать, нужна ли моя помощь.

— Андрей Владимирович, ты делай, что командир сказал, а остальное приложится, я позабочусь. На следующий день, Савва ушел решать вопросы, я же отправился к Мазурову. Удивленный адъютант попросил подождать, у генерала был посетитель.

— Здравствуй Андрей, что-то случилось?

— Да, Станислав Леонтьевич, мне нужен отпуск по ранению, длительный.

— Ты можешь рассказать толком, что произошло?

— Не сейчас, Станислав Леонтьевич, не могу пока ничего сказать, простите, так сложились обстоятельства.

— Ничего противозаконного? — подозрительно посмотрел Мазуров.

— Нет, простите ещё раз, после разрешения всех вопросов я обязательно расскажу вам.

— Что ж, основание для отпуска есть, хорошо, я распоряжусь.

Следующим я посетил отделение Русско-Азиатского банка и снял пятьсот рублей на расходы. В доме царила суета. Какая-то женщина крутилась вокруг Мары снимая с неё мерки, они, вчетвером, что-то шумно обсуждали и Мара, поймав, мой взгляд улыбнулась мне. Вечером, когда мы с ней сидели в комнате, она обняв меня, сказала.

— Благодарю тебя милый, что позаботился обо мне, я не успела взять с собой никакой одежды. Ада сказала, что бы я заказала три дорожных костюма и два праздничных платья. Всё будет хорошо. Правда, Андрей?

— Конечно любимая, всё будет хорошо.

Что ещё я мог ответить ей. Влюблённый болван, не подумал о том, что Мара практически раздетая, а командир подумал. Меня удивила быстрота решения всех вопросов. Савва конечно очень близкий человек командира, но он исполнитель. Никогда не думал, что у Пера Алексеевича такие обширные связи в городе. Я не сомневался в том, что он решит все возникающие вопросы, но всё равно, чувство напряжения не покидало меня, заставляя переживать за Мару.

Наконец, на пятый день нашего пребывания в городе приехал Эркен.

— Андрей Владимирович, командир вас ждет в гостинице Астория, вместе с родителями Марэ.

Не знаю с чего, но я сильно разволновался, как и Мара. Мы оделись и выехали в сопровождении Саввы и Эркена. Встреча с родителями Мары прошла как в тумане. Я попросил её руки, не знаю, как у них принято. Али, дал согласие. Мара обняла отца и стала просить прощения за свой поступок, моя будущая теща улыбалась по-доброму, радуясь за дочь, а я стоял опустошенный и уставший после всего пережитого.

— Чего застыл? — подтолкну меня плечом командир. — Или не рад согласию?

— Да рад, только переволновался сильно.

— Ты, Андрей, когда приедешь домой, не затягивай со свадьбой. Пока родители будут приходить в себя, бери все в свои руки. — улыбался он. — И самое, важное, запомни, твоя невеста, княжна Марэ Баташева, дочь князя хаджи Али Баташева. Понимаешь почему это важно?

— Да, командир.

— Вот и хорошо. Там приданое привезли. Откроешь счёт Марэ в Русско-Азиатском банке, положишь пять тысяч серебром, передам тебе завтра. Готовься к дороге.

Пётр Алексеевич, подумал обо всем, хотя старше меня всего на два года. А я, не мог думать ни о чем, только о Маре. Наверное все влюбленные глупеют и поэтому совершают глупые поступки. Как хорошо, что у меня есть такой друг, да ещё мой командир.

Дорога на вполне комфортабельной, шестиместной карете была терпима. Мы болтали обо всем и ни о чём. Женя как и Мара никогда не бывали так далеко от дома. Говорят с милым рай в шалаше, с любимой в карете ни сколько не хуже. Так и ехал бы. Куда? Всё равно, лишь бы рядом была любимая. Первая неприятность случилась когда мы подъезжали к Ростову. Поздним вечером остановились в большом, постоялом дворе. Саня с девушками зашел в зал, а я задержался по нужде. Остальные занимались лошадьми. Когда я вошел в зал, застал такую картину. Саня стоял в углу зала и держал в руке кинжал, за ним прятались Мара и Женя. Перед ним стояли возмущённые штабс-капитан и два подпоручика.

Ты что себе позволяешь, сволочь, шомполов захотел.- разорялся штабс-капитан. Его лицо мне показалось знакомым. Почувствовал, что меня кто-то пытается оттеснить. Поворачиваюсь и вижу Артёма с двумя бойцами, которые с нехорошими лицами вылезают вперёд. На мою попытку дернуться меня за локоть задержал Захар.

— Да, ты не торопись, командир.

Артём встал рядом с Саней.

— Чего шумишь, ваш бродь? Ежели чего-то надобно, так по-хорошему спроси, а то сразу сволочь, шомполов раздаёшь не подумавши.

Капитан поперхнулся.

— Что, канальи, бунтовать вздумали. Подпоручик вызовите фельдфебеля с отделением. Я вам покажу, как бунтовать и оскорблять офицера. Подпоручик, рванувший к выходу, наткнулся на троих бойцов с простыми лицами.

— Хватит Захар, а то капитан лопнет от возмущения. Довольно, штабс-капитан, что за спектакль вы тут устроили?

Вышел на середину и повернулся к троице офицеров. Я узнал его, подпоручик Марк Георгидис, служил во второй роте нашего батальона в Преображенском полку. Из какого то знатного дворянского рода с греческими корнями. Порядком обедневшего, но гонористого и хвастливого. Он всем рассказывал о славном предке Георгидионисе, патриция Римской империи. По всему видать ему тоже пришлось покинуть гвардейский полк. Судя по тому, что ушел в армию с преимуществом в чине, выход был добровольный.

— А ты кто такой? — Марк не узнал меня

Тоже шомполов захотел?

Мы все были в полевой форме.

— Одеты в чёрт знает во что, не поймёшь кто такие.

— Не ты, а вы штабс-капитан, хорунжий отдельной пластунской сотни, князь Долгорукий.

— Андрей Владимирович?! Боже правый, я не узнал вас, прапорщик.- наконец он соизволил узнать меня.

— Так вот значит, куда вас закинула судьба. Да, я слышал, государь отправил вас на Кавказ. Теперь выходит, служите в казаках. Столько пренебрежения прозвучало в его словах, что я почувствовал закипающую злость и сразу вспомнились слова сотника.