Шайтан Иван 3

— Когда в атаку пошли, я рядом с ним был. Ох, лют сотник, как давай резать, а глаза звериные, смотреть страшно. Не знаю скольких он поубивал. А пластуны его, кинулись, словно волки и рычат по-звериному.

Высказался пожилой солдат.

— Ладно, будя вам наговаривать страшилки всякие. Я вот, что скажу, с таким командиром и помереть не страшно. Не знаю как вы, а я, в плен не дамся. Видал, как нехристи измываются на пленными. Лучше уж в бою смерть принять, достойно, чем бараном трясущимся. А мы, с таким командиром, накрошим их немало, не дадут нам горцы спуску апосля такого.

Глава 4

Ночь прошла спокойно. Видимо горцы приходили в себя после утреннего боя. Дальше должны прибыть переговорщики и запугивать нас всеми карами небесными. Потом следует предложение чего-либо, дающее шанс на спасение.

События развивались по сценарию. Только я успел перевязать раненых, как появился Эркен.

— Командир, переговорщики, пять человек.

— Поехали, поговорим.

На переговоры поехал я, Савва, Эркен, Бирюк и два сотника. Встретились с переговорщиками и молча смотрим друг на друга.

Двое, из пяти, одеты в дорогие одежды, богато украшенное оружие. Солидные мужики.

— Уважаемый, Умар-бек, приветствует вас. Он не хочет вашей смерти и предлагает вам сдать оружие, лошадей и вас отпустят с миром. Никто не тронет и не причинят зла.

Мне стало смешно и рот непроизвольно растянулся в улыбке. Сейчас я тебе вставлю.

Уа-алейкум ас-салям ва-рахмату-Лляхи ва-баракяту. (И вам милость Аллаха и его Благо славление).

Сцена не ждали. Насладился превосходной игрой горцев. Их лица передали всю гамму чувств, которые они пережили. Трое автоматически ответили на мой полупоклон.

— Передай уважаемому, Умар беку, я очень тронут его предложением, но он, наверное, не знает с кем, имеет дело. Пластуны не сдаются, а другие воины моего отряда не будут позорить честь русского оружия. Я бы постыдился делать такое предложение Умар-беку.

— Кто ты — спросил Умар-бек на вполне сносном русском.

— Я, сотник Иванов, командир пластунской сотни. Некоторые называют меня Шайтан Иван.

— Я слышал про тебя сотник.- усмехнулся Умар-бек.

— Ты слышал, а теперь увидишь и почувствуешь, кто такой Шайтан Иван — жестко смотрю ему в глаза. Он выдержал мой взгляд, глаз не отвел.

— Прощай Умар-бек, я все сказал. — Стал разворачивать Серко.

— Постой, мы можем забрать павших? — окликнул меня переводчик.

— Зачем?

— Мы хотим похоронить их.- ответил удивлённо он.

— Потом, после боя, всех разом заберёте. Зачем зря туда-сюда ездить.- мои чуть не подавились сдерживая смех.

Кода мы отъехали на приличное расстояние сотник кубанцев рассмеялся.

— Лихо ты подрезал басурман. Ты что, по их нему разумеешь?

— Не по их нему, а по-арабски. Ответил на приветствие.

— Молодца, сотник. Умыл нехристей. Туда-сюда, ха-ха-ха, голова. Щас попрут.

— Сотник, ты отправил гонцов?

— Да, троих, под утро. Вроде прошли тихо. Думаю дойдут.

Ну, дай-то Бог.- перекрестились.

Через час караульные подняли тревогу. Волна всадников набирала разбег, разделяясь на два рукава. Одна наступала прямо, другая загибаясь на левый фланг. Кричу,

— Артиллерия бей картечь, на усмотрение.

Лава быстро приближается. Стреляет первое орудие, следом второе. Удачные попадания, два куска вырвало из передней шеренги. Вот залп моей полусотни, десятка четыре лошадей падают кувыркаясь, слышно лошадиное ржание и крики всадников. Стою среди солдат.

— Братцы, бей по лошадям. — стараюсь перекричать шум свалки.

— Бей. — раздаётся залп. Мои стреляют быстро и точно. По правому флангу образовалась куча заметно больше и она росла на глазах. Раздаётся ещё два орудийных выстрела, в упор.

Всё, горцы не выдержали и повернули. Казаки атаковали прорвавшуюся сотню и началась конная рубка. Два десятка бойцов подтянулись к собачей свалке и с метров десяти, стали отстреливать горцев из пистолетов. Прорвалось около трех сотен, не сотня, как мне показалось в начале. Так что помощь мои пластунов оказалась не лишней. Ушло не больше семи десятков.

Все, возбужденные победой, громко разговаривали, смеялись, кроме моих. Они под прикрытием стрелков Ромы деятельно трудились, собирали трофеи, профессионально и быстро. Зачистка и контроль, проводилась под руководством Андрея.

— Подпоручик доложите о потерях.

— Господин сотник, убитых нет, пятеро раненых.

Он докладывал и не мог понять, как такое возможно.

— Что ж мы со всем этим делать будем.- Задумчиво произнес Савва.

— И я о том же.

Увидел сидящего Шувалова у колеса фуры

— Александр Константинович, я же просил вас не беспокоить раненую ногу.

— Да какая там нога, я уже, признаться, помолился и приготовился достойно принять смерть, а тут такое.

— Да ничего сложного, грамотное использование сил и средств и конечно воинский дух.

— Не умоляйте своей заслуги, Пётр Алексеевич. Не пойму никак, вроде делаете всё, как другие поступили бы на вашем месте, а результат не сравним. Уверен, если бы командовал подполковник Гапнер нас бы разбили в пух и прах.

— Просто повезло.

— Эх, Пётр Алексеевич, не цените вы себя.- вздохнул Шувалов.- Если выживем, буду просить генерала представить вас к Георгию.

Насчитали ещё двести восемь убитых горцев, не считая первых.

Единственные кто понёс потери это казаки, погибло тридцать два казака. Оба сотника хмурые докладывали о потерях. Предлагал же им в пешем строю встретить горцев. Нет, взыграла казачья гордость. Теперь сидят с понурыми головами. Не стал им давить на мозоли и так настроение никакое.

Вручил офицерам трофейные шашки и кинжалы, заслужили. Сами они как-то не привыкли к сбору трофеев. Солдаты, втихоря, собирали ценные вещи, во время чистки завалов из лошадей и людей. Я не обращал на это внимание, а офицеры делали вид, что не видят происходящего. Мои бойцы набили трофеями весь фургон Тихона, это только самое ценное.

Подарил комплект холодного оружия Шумилову. Что делать с погибшими и трупами лошадей, просто не знал.

На следующий день послал Эркена в разведку и дал команду копать могилы для людей и лошадей. Сохранить шкуры и мясо без соли не было возможности. К вечеру вернулся Эркен и доложил, что горцев в ближайшие восемь верст нет. Прождав ещё сутки, дал команду собираться. Утром третьего дня тронулись домой. Все было спокойно. После обеда прискакал головной дозор.