Шайтан Иван 4

— Здравствуйте, Дмитрий Борисович!

— А, князь! — лицо графа озарилось искренней, хотя и усталой улыбкой. — Рад, что заглянули. Вам я всегда рад. Присаживайтесь. Он указал на кресло напротив. — Может, вина? Или чего-нибудь покрепче?

— Пожалуй, от бокала красного не откажусь.

Граф дёрнул за шнур колокольчика, и через мгновение в дверях появился старый слуга.

— Севастьян, принеси бутылочку крымского. Да захвати сухофруктов.

Слуга кивнул и вскоре вернулся с подносом. Тёмно-рубиновое вино, в хрустальном графине, два бокала, вазочку с курагой и черносливом. Разлив напиток, он бесшумно удалился.

Граф отхлебнул, задумчиво покрутил бокал в руках, затем неожиданно спросил.

— Скажите, князь, как решился вопрос с начальником Инспекторского департамента?

— Назначили генерал-майора Риттера. — Князь поморщился. — Служака до мозга костей, педант. Ходят слухи, что он выдвиженец Бенкендорфа.

Граф поднял бровь.

— Интересно…

— Но что меня действительно беспокоит, — князь понизил голос, — так это то, что император пришёл в ярость, узнав об увольнении есаула. Требует расследования и жандармы уже вовсю копают.

Граф замер, бокал застыл в его руке.

— Жандармы? — его голос стал резче. — Значит, дело серьёзнее, чем казалось.

Князь кивнул.

— Боюсь, что да. Если Бенкендорф взялся за это лично и поручил Дубельту….

Он не договорил, но граф понял.

— Ну что ж… — граф медленно поставил бокал. — Похоже, нас ждут интересные времена.

— Граф, простите за вопрос, можете не отвечать, если посчитаете невозможным.- смутился князь.

— Вы хотите спросить моего мнения по поводу замужества Екатерины?

— Да, Дмитрий Борисович.

— Что ж, князь, вам отвечу, но только вам — граф подчеркнул свое доверительное отношение к князю.- Катерина, уехав на Кавказ, оставила мне письмо. Прочитав его, в первый момент я конечно взорвался, но посидев и подумав, пришел к выводу. Вы знаете князь, характер Катерины. Было понятно, что мне никак не остановить её и я предпочёл за лучшее, довериться проведению. Её замужество, в данной ситуации, лучший выход из затруднительного положения. По крайней мере с наименьшим уроном для неё. И, я, в какой-то мере, благодарен Петру Алексеевичу, что он поступил порядочно по отношению к моей внучке. В итоге, дорогой мой князь, единственный, кто серьезно пострадал в этом случае, это Петр Алексеевич. Я ему не завидую.

В кабинете повисла тишина. Старые друзья посмотрев друг на друга, громко расхохотались над выводом сделанным графом. Князь чуть не расплескал вино из бокала. Немного успокоившись, граф откинулся в кресле, пристально глядя на князя:

— Владимир Николаевич, вы понимаете — он сделал паузу — я доверился только вам. Для всего света я теперь опозоренный старик, дрожащий в своем углу и боящийся показать нос на улицу.

Князь одобрительно кивнул, придвигаясь ближе.

— Дмитрий Борисович, будьте покойны.— Он понизил голос. — Кстати, у нас в Сенате…

И тут князь, как опытный рассказчик, начал излагать последние дворцовые новости, сочные подробности, закулисные интриги, пикантные слухи. Граф, прикрыв глаза, прислушивался к каждому слову, лишь изредка вставляя.

— Неужели? А как же? Да вы что!

Это был их давний ритуал. Граф, как искусный шахматист, мысленно расставлял полученные сведения на невидимой доске, выстраивая причинно-следственные связи. Через полчаса такой беседы он обычно выдавал.

— Значит, по моим расчетам, через месяц, другой, князь Голицын получит отставку, а на его место…

И, как правило, его прогнозы сбывались с пугающей точностью. Князь, жадно впитывал каждую подсказку. Советы графа не раз помогали ему оставаться на плаву в бурных водах петербургской политики, дворцовых интригах, сложных и многоходовых комбинациях.

В этот раз, закончив свой анализ, граф вдруг усмехнулся.

— А знаете, Владимир Николаевич, иногда думаю, не зря ли я удалился от дел? Ведь пока вы тут рассказываете, у меня в голове сложился план, как поставить на место всю эту распоясавшуюся от безнаказанности камарилью… Князь, вы сказали, что Великий князь Павел отправился с инспекцией на Кавказ?

— Да, Дмитрий Борисович. Цесаревич так же просился в поездку, но император отказал ему.

— Значит Павел на Кавказе…- задумчиво потянул граф, — не сомневаюсь, что он обязательно навестит Андрея и есаула… Знаете, Владимир Николаевич, уверен есаул обязательно что-нибудь сотворит, даже не сомневаюсь. Думаю, нам необходимо быть готовыми к любым поворотам. Надеюсь он поступит обдуманно. Умен шельма, только слишком прямолинеен и горяч. Молодость опрометчива.

Граф, как будто, рассуждал и разговаривал с самим собой. Потом встряхнулся и посмотрев на князя сказал.

— Будем надеяться что мы не ошиблись с нашим, протеже, Владимир Николаевич.

Князь только многозначительно поднял бокал.

— Ваше здоровье, Дмитрий Борисович. И как говорится, до лучших времен!

Граф в ответ улыбнулся, оба прекрасно понимали, что эти «лучшие времена» могут настать гораздо раньше, чем думают окружающие.

Кабинет начальника третьего отделения С. Е. И. К., генерал-адъютанта Бенкендорфа А. Х.

Бенкендорф слушал доклад полковника Лукьянова, который вел польское дело.

— Ваше высокопревосходительство, под тяжестью неопровержимых фактов, удалось привлечь к сотрудничеству баронессу фон Пален. Она дала согласие. Сейчас рано делать какие-либо выводы, но мы уже получили некоторые интересные сведения о собрании кружка польских патриотов. Пока дело ограничивается только пламенными речами и призывами, но кто его знает, как обернётся в будущем. Вишневский находится в Петербурге. Ведёт праздный образ жизни. Салон баронессы не посещает, так как её муж отказал ему в приёме. Бывает часто у своих старых сослуживцев по уланскому полку. Сетует на несправедливость, высказанную по отношению к нему, ссылаясь на интриги в военном министерстве.

— Существует связь с царством Польским?

— Да и очень активная, мы стараемся отслеживать всю корреспонденцию. — ответил Дубельт.

— Господа, пропустить ещё одно восстание в Польше не допустимо. Грош цена нашей работе если такое случиться. Леонтий Васильевич, лично проследите за этими патриотами, пусть генерал-майор Клюев усилит контроль за ненадёжными фигурантами и молодёжными организациями в Польше. Повторяю, господа, нельзя допустить бунта, а если такое случиться, без жалости задавить в зародыше.