Шайтан-звезда (Часть 2)

– И хозяин проклятого хаммама найдет нас по этому следу! развеселившийся еще до начала побоища Джеван-курд никак не мог угомониться.
– Слушайте, слушайте! Ведь они там все еще сражаются, клянусь Аллахом!

– С кем, о Джеван?
– осведомился аль-Мунзир, крайне удивленный этим обстоятельством.
– Ведь мы покинули поле боя!

Все четверо, включая спасенного ими рассказчика, навострили уши.

Драка в хаммаме действительно продолжалась.

– Ради Аллаха, пойдем отсюда!
– предложил Хабрур ибн Оман.
– Еще немного - и они догадаются, что мы ушли, а они понапрасну молотят друг друга! О аль-Мунзир! В каком виде увели мы оттуда этого человека?!

Действительно, рассказчик веселых историй, обликом подобный дикому ифриту, стоял посреди переулка в набедренной повязке. Будучи одолеваем опьянением, он соображал медленнее, чем Хабрур, Джеван-курд и аль-Мунзир, и когда они хватали свою сложенную одежду, этот человек не позаботился о своих вещах. Вот он и стоял в непотребном виде, разводя руками.

– Мы увлекли его, как айары увлекают пленников из разграбленного каравана!
– заметил Джеван-курд.
– Нужно поскорее отвести его в хан, а там у нас найдется лишняя одежда. О любимые, разве ни у кого нет при себе джуббы?

– Ты бы еще спросил, не взял ли кто из нас с собой в хаммам аба! отвечал Джабир аль-Мунзир.
– Кто же ходит по городу в джуббе? Ради Аллаха, поспешим! Этот человек спас меня от смерти, но я чувствую, что он доставит нам множество хлопот!

Окружив рассказчика, они заставили его идти быстрым шагом.

– Потише, потише, о почтенные!
– взывал он.
– Вам хорошо, вы обуты, а я сбиваю ноги об эти гнусные камни!

– Потерпи немного, сейчас мы придем в хан и для тебя наступит облегчение!
– пообещал Хабрур.
– Надо будет потребовать там горячей воды и привести в порядок мою бороду. Когда еще у меня будет возможность ее покрасить!

– А что, часто ли ты в этом нуждаешься?
– пыхтя, осведомился Джеван-курд, которому трудно было на коротких ногах поспевать за рослыми Джабиром и Хабруром ибн Оманом.
– Нет ли средства выкрасить тебе бороду так, чтобы ты был надолго избавлен от этой заботы?

– Она вырастает на полпальца в месяц, и если ты знаешь средство окрасить волос, который еще не вылез на поверхность, то, ради Аллаха, поделись с нами!
– отвечал Хабрур.

– Или продай это средство содержателям хаммамов!
– посоветовал аль-Мунзир.
– Хотя вряд ли они тебе хорошо заплатят. Им нужно, чтобы люди, красящие бороду, приходили к ним как можно чаще.

– Если подобные тебе, о человек, будут приходить к ним часто, то в городах не останется хаммамов, - вставил рассказчик.
– Я видывал в жизни сражения, но то, которое вы втроем учинили в хаммаме, изумило меня. Как это вы еще не снесли напрочь купола!

– Стой, о человек! Мы пришли. Вот в этом хане мы остановились, и здесь ждут нас наши люди, - сказал Джеван-курд.
– Клянусь Аллахом, я мчался быстрее дикого осла!

Хабрур покосился на него, но не возразил.

Они вошли в хан, и расположились в своих помещениях, и нашли там подходящую одежду для подобного ифриту рассказчика, и прежде всего дали ему длинную полосу шелка для тюрбана, ибо смотреть на его торчащие волосы более не желали.

– Каковы твои обстоятельства, о человек?
– спросил аль-Мунзир, когда они наконец уселись перед накрытой скатертью и погрузили пальцы в жирный пилав.
– Прости, что не обращаюсь к тебе по твоему почтенному прозванию, но я ведь до сих пор не знаю ни твоего имени, ни происхождения.

– Ты можешь называть меня, как и прежде, Саидом, но вот я уже не стану называть тебя Рейханом, - отвечал Салах-эд-Дин.

– Удалось ли тебе найти ту красавицу, которую мы искали совместно, и ее ребенка? Удалось ли выяснить, по какой причине ее похитили? Ведь все это важно и для меня.

– Да, мы нашли эту скверную!
– воскликнул аль-Мунзир.
– И бедствия, которые постигли нас ради нее, были неисчислимы!

– Эта женщина, Абриза, спасла мне жизнь в пустыне после боя, возразил Джеван-курд, одновременно жуя плотный ком пилава, так что его усы и борода топорщились не хуже, чем шевелюра Салах-эд-Дина.
– Если ты считаешь это бедствием...

– Шайтан тоже иногда совершает добрые дела, - буркнул аль-Мунзир, коря себя за несдержанность языка.
– Только из-за этой женщины и ее ребенка мы заехали сюда, о Саид!

– А где она сейчас находится?
– с большим интересом спросил Салах-эд-Дин.

– Она живет в царском дворце Хиры, в роскоши и довольстве, о Саид, а мы трое ищем ее ребенка! И мы утратили его след, и перестали понимать, в какую сторону нам ехать дальше! Вот каковы наши обстоятельства, - кратко изложил положение дел аль-Мунзир.
– Что это с тобой, о Саид?

– О друзья Аллаха! Нет ничего прекраснее этой нашей встречи! подбирая с подола оброненный ком пилава, возгласил Салах-эд-Дин.
– Ибо у вас нужда во мне, а у меня - нужда в вас! Ведь и я странствую из-за сквернейшей из женщин, и я преследую ее в одиночку, и она скрылась от меня, наняв для своей охраны шайку айаров!

– Что общего между твоей скверной женщиной и нашей скверной женщиной? осведомился Хабрур ибн Оман.

– Ваша скверная женщина - дочь моей скверной женщины, так что это у них передается по наследству, клянусь Аллахом!
– и Салах-эд-Дин громко расхохотался.
– Слушайте меня, о люди, я скажу вам то, чего вы еще не знаете! Я не утратил следа моей скверной женщины - а знаете ли вы, чего она ищет? Она ищет ребенка своей дочери, и каким-то образом она выяснила, в каком направлении его увезли! Так что сам Аллах свел нас вместе в этом грязном хаммаме, чтобы мы объединили усилия! И мы тайно двинемся следом за этой зловредной Захр-аль-Бустан... нет, Ясмин, ты же помнишь Ясмин, о Рейхан?... Впрочем, ты такой же Рейхан, как она - Ясмин! Теперь ее зовут Шакунта, и на языке индийцев это означает "ястреб", а если женщине дают такое имя - клянусь Аллахом, мужчинам лучше держаться от нее подальше!

– О аль-Мунзир, достаточно ли протрезвел твой друг?
– строго осведомился Хабрур ибн Оман.
– Или его слова имеют ту же цену, что безумные речи в хаммаме?

– Какие из моих речей ты считаешь безумными?
– повернулся к нему Салах-эд-Дин.

– Хотя бы твои слова о том, что ты должен отрастить волосы, как у воина, ибо ты - царский сын, - отвечал Хабрур ибн Оман.
– Разве дети царей слоняются пьяными по скверным хаммамам и затевают там драки со швыряньем мочалками?

Салах-эд-Дин вздохнул.

– Пойми меня, о почтенный, - печально начал он.
– Я уже столько дней преследую Шакунту! И я боюсь приблизиться к ней, потому что она исхитрилась нанять для охраны три десятка айаров! А с ней вместе едет мой смертельный враг, который лишил меня трона, так что из-за него я стал сперва учеником лекаря, потом врачом, потом содержателем хаммама и уличным рассказчиком историй! И она сперва похитила его, а потом вдруг оказалось, что они неплохо ладят между собой - ведь она еще не заколола его джамбией!