Шайтан-звезда (Часть 2)
Шрифт:
Он высвободил из-под одеяний костлявую руку и указал пальцем на Хайзуран.
– О господин, я свидетельствую - эта женщина, Абриза, действительно была похищена вместе с ребенком, и жила в той долине, но только была заперта в комнате без окон, и мы вместе с другими женщинами смотрели за ребенком, а это мальчик, подобный обрезку месяца!
– быстро ответила Хайзуран.
– Я подтверждаю это. Все так и было, клянусь Аллахом!
– добавила Сабиха, не дожидаясь, пока палец будет нацелен на нее.
– О шейх, ты не хуже всех прочих знал, что в комнате содержится женщина, которую я принуждаю к тому, чтобы стать одной из гурий! воскликнула Хайят-ан-Нуфус.
– Ты не сказала
– и Великий шейх протянул руку к юноше.
– Когда на долину напали люди аль-Асвада, она знала, что им нужны Абриза и ее ребенок, и если бы она сразу выдала им этих двоих, то нападающие ушли бы, не разорив нашего рая! Но она увезла с собой Абризу и моего сына, и уже одно это могло бы навести меня на размышления, - сказал Мерван.
– По дороге на них напали, после чего пропала Абриза, но на помощь пришел Джубейр ибн Умейр, который в тех краях преследовал моего проклятого брата! И ему удалось захватить аль-Асвада, и встретиться с моей матерью, и он привез в Хиру всех - и мятежников, и мою мать, и ребенка. Потом аль-Асваду удалось спастись от казни благодаря тому самому отряду, который сейчас выследил нас, и он бежал прямо с помоста, и в тот же день привел в Хиру свое войско, которое сохранил для него еще один враг Аллаха - Джудар ибн Маджид. Он захватил Хиру - и тогда уже нам пришлось бежать. Скажи, о шейх, для чего она взяла с собой этого ребенка?
– Я не могла оставить его аль-Асваду!
– крикнула Хайят-ан-Нуфус.
– Уж лучше бы я убила его своими руками! Ведь этот ребенок отнял бы у тебя трон, о дитя!
– Нет, о шейх, она думала не обо мне! Она уже тогда предполагала, что аль-Асвад откроет ее убежище, и решила, что в таком случае все ее спасение - в этом ребенке! И мы прибыли в Пестрый замок, и рабы не успели повесить на стены ковры, как нас настигли люди аль-Асвада, те самые, что отбили его у палачей! И она поняла, что они послали гонцов за войском, и что замок будет осажден, и что ей и мне грозит смерть.
– Я не прикасалась к ребенку!
– Хайят-ан-Нуфус внезапно лишилась голоса и могла лишь хрипеть.
– Я не трогала его и не выносила его, клянусь Аллахом!
– Ей пришлось выбирать между сыном и внуком - и она предпочла внука, и купила им свою жизнь, а меня обрекла на смерть! О шейх, что за времена наступили, если мать обрекает на смерть сына?
– теперь и царевич Мерван уже не говорил, а вопил, срывая голос.
– Она спрятала ребенка где-то в замке, чтобы передать его людям аль-Асвада! Эта распутница будет торговаться с моим проклятым братом, и он дорого ей заплатит за ребенка, а меня он убьет! Но прежде я убью ее!
Выхватив кинжал, царевич Мерван кинулся к матери, но черные рабы по знаку шейха схватили его за руки и за плечи. Он, вырываясь, осыпал Хайят-ан-Нуфус такими оскорблениями, какие наследнику престола, воспитанному утонченными наставниками, знать не положено.
– О щенок арабской собаки, о гнусный!
– напустился на него шейх. Закрой свой рот, иначе я велю забить его верблюжьим навозом! А ты, о развратница, объясни мне - зачем ты взяла с собой этого несчастного ребенка? Разве ты не поняла, что погоня будет не за тобой, а за ним? Ты не нужна аль-Асваду, и он был бы только рад, если бы посланные им всадники упустили тебя! А ребенок ему нужен! И ты знала это!
Вдруг аш-Шамардаль поднес руку ко лбу.
– Ты знала это, клянусь Аллахом!
– повторил он.
– А теперь говори - на основании чего ты предвидела, что людям аль-Асвада удастся найти твой след?
– Я не брала ребенка! Клянусь Аллахом, я к нему не прикасалась! хрипела Хайят-ан-Нуфус,
и вдруг, неожиданно ловким движением проскользнув между шейхом и черным рабом, дала сыну крепкую оплеуху.– Горе тебе, я сделала тебя наследником престола, я сделала тебя скрытым имамом, а ты позоришь меня и возводишь на меня напраслину!
– Ты сделала меня скрытым имамом? А разве я не таков от рождения? Отпустите меня, о проклятые, я не буду ее убивать...
– Не пускайте!
– Хайят-ан-Нуфус схватила шейха за рукав.
– Он убьет меня и погибнет сам!
– О Великий шейх, разве не ты сказал мне, что во мне возродился скрытый имам, и мне предстоит править над всеми правоверными?
– Мерван, пытаясь высвободиться, повернулся к старцу.
– Разве все это - ложь?
– Будьте вы оба прокляты! Я уже не знаю, что в этом замке - ложь, ибо вы все клянетесь Аллахом и все говорите разное!
– воскликнул аш-Щамардаль.
– А правда - лишь в том, что скоро тут будет все войско аль-Асвада! И замок нуждается в защите!
– Разве его не защищают джинны?
– спросила Хайят-ан-Нуфус.
– А если они его не защищают - значит, это ты лгал нам все время!
– Разумеется, покорные мне джинны охраняют замок!
– подтвердил аш-Шамардаль, вовсе не желая рассказывать, как упустил марида Зальзаля ибн аль-Музанзиля. И он собирался добавить еще что-то, но его перебил необузданный Мерван.
– Нет, ты мне ответишь, о дядюшка!
– завопил он.
– Я не расслабленный, что просит подаяния у стен больницы! Я, благодарение Аллаху, еще могу отличить кислое от соленого! Если я скрытый имам - то почему эта мерзкая, эта скверная не бросает с радостью Хиру и все, что в ней находится, чтобы следовать за мной? А раз она везет с собой ребенка, при помощи которого надеется договориться с новым царем Хиры, - то, выходит, она не верит в мое предназначение? И я - не скрытый имам? И все было напрасно - и наш рай, и то, что делалось для будущих воинов, и молитвы, и замыслы?
– Сколько же лет ты лгал мне, о несчастный?
– одновременно с сыном хрипела Хайят-ан-Нуфус.
– Я отдала тебе то единственное, чем владела, а как ты распорядился моим имуществом? И ты же еще убедил меня, что поступил разумно, и что теперь я владею тем, что мне воистину необходимо! Горе тебе и горе мне!
Слыша с двух сторон хрип и вопли, старец заткнул себе уши.
– О Аллах, каких собеседников ты послал мне! И с этими крикунами я собрался творить великие дела!
– воззвал он, обратив лицо к высокому потолку.
При этом конец тюрбана скатился с бороды и его лицо стало видно полностью - сухое и злое лицо упрямца, с выпуклым лбом и выпуклыми блеклыми глазами, со светлыми бровями и жесткой курчавой бородой, которой не помешало бы знакомство с хенной - когда-то рыжая, она тоже как бы выцвела и имела жалкий вид.
– Ради этих великих дел я отдала тебе единственного сына! А ты называешь меня распутницей и упрекаешь во лжи!
– отвечала женщина.
– Мы попали в этот замок, как в ловушку! Погибла я и погибло мое дитя!
– Так он и тебя обманул?
– изумился Мерван, уже не пытаясь отпихнуть черных рабов.
– А я-то думал, что это ты всю жизнь всех обманывала! Вот оно, вознаграждение Аллаха!
И долго еще они кричали, вопили и хрипели друг на друга, обвиняя и оправдываясь, а две невольницы, Хайзуран и Сабиха, глядели на них из угла, боясь дышать, а два черных раба, очевидно, плохо владеющие арабской речью, продолжали удерживать царевича, ибо иного приказа от своего повелителя не получили.
Не дожидаясь конца этого бедствия, аш-Шамардаль вышел из помещения и проследовал в ту башню, где жил во время своих наездов в Пестрый замок.