Шеф с системой в новом мире

— Валяй, умник, — наконец, рыкнул он. — Готовь, но чтоб я потом жалоб от Игната не слышал, понял? И чтоб ни крошки доброго сала на эту прель не извел! Возьмешь обрезки.

— Так точно, мастер, — поклонился я, скрывая триумфальную улыбку.

Приготовление «Каши Силы» я обставил с максимальной осторожностью. Не просто свалил все в котел, а дождался, пока основная масса пшена для стражи будет засыпана в большой котел. Затем подошел к Прохору с отдельным, маленьким котелком.

— Шеф, вот это зерно, что отсырело, — сказал я смиренно. — Я его отдельно сварю, как вы велели, чтобы оно с добрым не мешалось.

Прохор лишь неопределенно махнул рукой, полностью поглощенный процессом нарезки свинины для господского стола. Этого было достаточно.

Я поставил свой котелок на край очага. В него засыпал «порченое» зерно, а затем, дождавшись, когда никто не смотрит, добавил свою секретную смесь из ореховой пасты и порошка «Корня Бодрости». Я варил ее дольше обычной, постоянно помешивая, пока она не превратилась в густую, плотную, ароматную массу, в которой землистый дух корня и ореховая нота полностью замаскировали легкий запах прели.

Кульминация настала, когда пришла смена Игната. Я лично встал на раздачу их порций. Стражники, хмурые и уставшие после дневных дел, протягивали свои миски. Я накладывал им щедрые порции своей особой каши, густой и дымящейся.

— Что-то сегодня густо, — пробурчал один из них, с сомнением глядя в миску.

— Ешь давай, пока дают, — ответил за меня десятник Игнат, забирая свою порцию. — На стене ночью и не такому рад будешь.

Они ушли. Первая часть моего плана была завершена. Наживка была проглочена. Теперь оставалось только ждать.

Этой ночью я почти не спал. Уминая ночной ужин, а потом лежа на нарах, я мысленно был там, на холодных стенах крепости. Мой разум, работающий с новой, кристальной ясностью, прокручивал сценарий, как шеф-повар прокручивает в голове этапы сложного банкетного ужина.

Вот прошло два часа с начала смены. Холод уже должен был пробрать их до костей. Обычно в это время начинается первая волна усталости, раздражения. Но сегодня эффект [Сопротивление Холоду], пусть и очень слабый, должен был помочь им. Он не согреет, но притупит самые острые, леденящие уколы ночного ветра, позволяя телу экономить драгоценное тепло.

Вот прошло четыре часа. Середина дежурства. Самое тяжелое, сонное время, когда веки наливаются свинцом, а внимание рассеивается. Но именно сейчас [Повышение Выносливости] и [Концентрация] должны были раскрыться в полную силу. Их тела, получившие долгое топливо из сложных углеводов и жиров, не должны испытывать упадка сил. А «Корень Бодрости» должен поддерживать их разум в состоянии спокойной, ясной бдительности. Они не будут нервно озираться по сторонам, они будут просто внимательны. Будут слышать каждый шорох, замечать каждую тень не потому, что боятся, а потому, что их мозг работает четко, без помех усталости.

Я лежал и представлял себе это, и это была не просто фантазия. Я знал химию своего блюда, знал его эффекты, во много раз усиленные даром. Ставлю на то, что результат будет не просто заметным. Он будет аномальным.

На рассвете поднялся раньше всех. Под предлогом того, что нужно выгрести ночную золу из очагов, вышел во двор. Утренняя прохлада бодрила. Заняв позицию у кухни, откуда хорошо просматривалась дорога от главных ворот к казармам, принялся за работу, бросая короткие, частые взгляды в сторону ворот.

Сначала прошла обычная смена с южной башни. Они шли, как всегда. Ссутулившись, понурив головы, еле волоча ноги. Их копья казались неподъемными. Они молчали, и на их серых от усталости лицах была написана лишь одна мечта — добраться до нар и провалиться в небытие. Этот отряд мой контрольный образец.

И тут показалась смена Игната.

Разница была поразительной. Они не шли — они маршировали. Ровным, упругим шагом. С прямыми спинами, с копьями на плечах, которые они несли легко и уверенно. Они не смеялись в голос, нет, дисциплина не позволяла, но тихо переговаривались, и я видел, как один из них дружески пихнул другого в бок. На их лицах не было изможденности. Присутствовала только обычная усталость после долгой ночи.

Сам десятник Игнат шел впереди. Его хмурое, обветренное лицо ветерана выражало крайнее недоумение. Он не радовался. Он был озадачен.

Игнат постоянно косился на своих людей, словно пытался понять, в чем подвох. Опытный командир, видел это аномальное состояние своей смены и не мог найти ему объяснения. Его люди отработали лучше, чем когда-либо, и при этом выглядели так, словно готовы заступить на еще одно дежурство.

Я опустил глаза и с удвоенной силой принялся скрести золу, пряча триумфальную улыбку.

Тут случилось то, чего я не ожидал. Даерь канцелярии отворилась, и на крыльцо вышел Степан Игнатьевич. Он не пошел в сторону кухни или складов, а направился прямо через двор, к главным воротам. По пути он перехватил десятника Игната, который как раз шел со смены. Мое сердце замерло. Вот он, момент истины. Я стал усерднее работать колотушкой, но весь превратился в слух.

— Как прошла смена, Игнат? — спросил управляющий своим обычным ровным, лишенным эмоций голосом. — Жалоб от людей нет? Усталость?

— Никак нет, господин управляющий. Напротив, — ответил десятник, и в его грубом голосе прозвучало неподдельное удивление. Он даже почесал в затылке, словно пытаясь решить невыполнимую задачу. — Странное дело, но ребята всю ночь были бодры. Я сам диву давался. Никто не зевал, на холод не жаловался. Я их под утро проверил — глаза ясные, на ногах стоят твердо. Сказали, каша вечерняя была на удивление сытная и какая-то… правильная. Словно сил от нее прибавилось на всю ночь. Первый раз такое вижу, клянусь бородой своего деда.

Степан Игнатьевич надолго замолчал, задумчиво глядя на десятника. Он не выказал ни удивления, ни недоверия. Просто обрабатывал информацию.

— Хорошо, Игнат. Иди отдыхай, — сказал он наконец и отпустил десятника.

Игнат кивнул и пошел своей дорогой, а управляющий остался стоять посреди двора. Его походка, обычно быстрая и целеустремленная, стала медленной. Он о чем-то напряженно думал.

Я прямо видел, как его мозг аналитика, привыкший искать закономерности, сопоставляет факты. Случай необъяснимой бодрости стражи, связанный с едой. С кухней.