Шёл разведчик по войне

В контакт со сверстниками и вообще с людьми входил довольно легко. Но больше любил быть один, ну не совсем один, с книжкой. Самые любимые книги о путешествиях и приключениях — Купер, Стивенсон, Майн Рид, Киплинг. Пробовал и Джека Лондона читать, что — то понравилось, например «Белый Клык», но пока тяжеловат был для него этот писатель. Так что одному ему скучно бывало очень редко, но характера он был не скрытного, а, скорее, уединённого.

Теперь его дело отсидеться, снять реакцию взрослых, в первую очередь разумеется, военных. Те трамплин уже видели, но пока подвоха в нём не усмотрели. Даже напротив, повосхищались смелостью и находчивостью ребятишек. Но это первая реакция, возможно информация ещё не дошла до командира.

Времени у него немного, надо плотнее работать. Сначала проверить пост в конце переулка.

Подпоясал пальто, сунул за ремень маленький топорик. Верёвку смотал в кольцо и надел через плечо, как солдат скатку. Стал на лыжи и завистливо поглядывая на ребят слетающих с трамплина, скатился в конец переулка.

Солдат посмотрел на его экипировку и спросил.

— За елкой к Рождеству?

— Нет. Лап еловых надо курам принести. Там витамины.

— Это хорошо. Молодец. Курам витамины нужны.

В лесу Микко быстро сориентировался — не первый раз здесь — нашёл большую ель с низкими, чуть не до земли свисающими ветвями. Под ней, куда снег не попадал, возле двух камней, большого и поменьше, плоского, растянул верёвку. Нарубил лапника, уложил, стянул верёвкой. И хотя был уверен, что ни кто не следит за ним, но бережёного Бог бережет, осмотрелся, надвинул край вязанки на меньший камень и отвалил его в сторону. Под ним в углублении, завернутые в парусину бинокль, компас, карманные часы, блокнот, с двух сторон очинённый карандаш, фонарик с цветными стеклами, красным, зелёным и синим.

Сунул карандаш в валенок, остальное убрал на место, прикрыл камнем. Вскинул на плечо вязанку и пошёл обратно.

У входа в деревню посмотрел вверх, на сарай. Терраска, по которой шла улица и трамплин прикрывали изрядную часть, практически весь скат кровли, кроме самого верха. Это хорошо.

Охранник критически осмотрел ношу.

— Надо было молоденьких нарубить и погуще. А будешь курам давать, кипятком ошпарь.

— Хорошо, ошпарю. Спасибо за совет.

— Ошпарь, да, — похоже, охранник остался доволен тем, что его совет чему — то научил мальчика. — Хювяя пойка [16] .

16

Молодец. Дословно — хороший мальчик.

Кинул вязанку в дровяник и присел на чурбан.

Так. Охраняют не очень — то строго. Не обыскивал. Это хорошо. Если по разработке, то забирать пакет надо не сразу и не всё — попадёшься, дураку понятно, что это не рождественский подарок грудничку, а набор для разведки. А на следующий день после проверки, и частями, чтоб не вызвать подозрений, если обыщут: фонарик и блокнот, часы и компас, потом бинокль. Как в задаче про волка, козу и капусту. Но кто знает, какой охранник завтра будет стоять… Может такой придира попасться, что ой — ё — ёй. Надо сегодня идти, пока не стемнело.

— Не хватило? — удивился охранник.

— Я не давал. Вы же сказали, что нужно с молоденьких ёлочек…

— Старые тоже можно, витамины и в старых есть. Молоденькие мягче. Но они смолистее, их нужно дольше запаривать.

— Да? Ладно, раз уж пошёл не возвращаться же, принесу побольше. Чтоб потом не отвлекаться, чтобы завтра спокойно дрова колоть.

— Да, чтоб не отвлекаться. Молодец, правильно думаешь. Я люблю мальчиков которые дома работают и старших слушаются. Хювяя пойка.

Микко нарубил веток с густых молоденьких ёлочек, прикрыл вязанкой камень, достал пакет, бинокль укутал в лапник, а оставшееся спрятал за пазуху. Промёрзший пакет холодил и Микко долго ежился и подтягивал живот. Отошёл метров на триста в глубь леса, возле лесной лыжни снял с пенька две сосновые шишки, воткнул на их место берёзовый прутик: закладка из тайника забрана.

Охранник опять затеял разговор. Посоветовал не веником давать лапник, а сначала разложить ветки на натянутую сетку, дождаться когда они дня через два — три осыпятся, помять иголки в ступе, ошпарить кипятком — после такой обработки иголки для кур самые полезные. Так можно скармливать курам не только еловые, но и сосновые иголки.

Всё бы хорошо, но рассказывал он долго, тщательно и подробно описывая каждое действие: как вбивать гвозди, как их изгибать, чтоб сетка не рвалась и лучше держалась, как натягивать сетку, как раскладывать на ней лапник, как собирать, толочь и ошпаривать иголки. Микко вначале нетерпеливо, а потом и боязливо переминался с ноги на ногу, хотя старался и не выказать нетерпения, а усердно изображал лицом благодарность и внимание. А ну как придут проверяющие на пост, да не только часового проверят, но и его обыщут? Что сказать? Нашёл? Допустим, поверят. Но часы — то идут и время показывают правильное. Что идут, ещё можно как-то объяснить — сам, мол, завёл. А точное время выставил кто? Тоже сам? По солнцу над ольхой? Или сорока подсказала? Если б лежали отдельно, можно сказать, что мои часы, давно нашёл, ещё летом или даже раньше. А так… Ой, голова — дырка… Тут можно не только себя загубить, но и дело завалить, людей подвести.

Не раз укорил себя за ослушание, а часового за словоохотливость. Стал уже присматривать место, куда в случае опасности можно скинуть пакет. Но как скинуть?.. Просто так в сторонку не отбросишь. Значит так… Отъехать за обочину… там как бы поскользнулся… или лыжа подвернулась… упасть лицом вниз… быстро вытащить пакет и поднимаясь, пока ещё не поднялся, под собой вдавить в снег. Может быть заметно… А нет, ничего, если аккуратно, руки не растопыривать, то не должно быть видно. Пожалуй, выгорит. А потом?.. Как потом забрать под носом у часового? Не заберёшь никак…

Вот влип так влип. Вот дурная голова, вечно покоя не дает. На будущее наука — не своеволь. Не дураки операцию разрабатывали и линию поведения отрабатывали.

Наконец наставник закончил поучение.

Микко поблагодарил за науку и попрощался.

— Всего доброго, — попрощался и охранник. — Хювяя пойка.

Наутро забежал Витька Регонен

— Пошли с трамплина прыгать!

— Некогда. Дома работы много. Юлерми ведь нет.

В деревне много говорили о предстоящем наступлении русских. И, похоже, военные власти всерьёз готовились к нему. Юлерми и так не часто ночевавший дома, теперь вовсе исчез. В числе нескольких других жителей Киеромяки, владельцев лошадей, мобилизовали его на извоз.

К середине дня ситуация не изменилась — никто ребятишек от сарая не гнал.

А к трамплину хотелось. Ой как хотелось! Смотрел и то восхищался.

— Ух ты! Арвид Халонен молодец, метров пять пролетел, не меньше! А Мишка Кауппанен… Ну что же он делает… Отталкиваться надо… прыгать! — Шёпотом подсказывал Микко. — Прыгать, а не съезжать с трамплина!

И сам, увлекшись, отталкивался и подпрыгивал, хотя был не на трамплине, а во дворе и в одних только валенках, без лыж.

К вечеру, когда ребята разошлись по домам, выбрал момент, быстро и незаметно отнёс пакет, спрятал под кровлей сарая. Наметил место для наблюдения.

Через несколько часов после того как во всех домах, кроме караулок по концам деревни, погасли огни и после того как кукушка на ходиках двенадцать раз отворила своё оконце и возвестила полночь, Микко оделся потеплее и на секунду остановился перед выходом.

«Легенда такая. Дома одному страшно, пошёл к кому — нибудь ночевать. К Ирме, например, или к Эркки Маслову. Если патруль встретится по пути туда». В Киеромяки действовал комендантский час и с десяти вечера до шести утра передвижение без пропусков было запрещено. «Если, прихватят на обратном пути, то ни у Эркки ни у Ирмы света не было, а будить их не решился. Тут проще. Но вот сарай… Если застанут на сарае… Испугался что заберут и спрятался? Хлипкое объяснение. Если ни в чём не виноват, то зачем прятаться… А что ещё придумаешь?.. Просто испугался и всё». Поприкидывал и так, и этак, но другого объяснения не находилось. «Ладно, может обойдётся. Риск благородное дело. Должно обойтись. Пальто на нём везучее, в этом пальто все разведмероприятия проходили удачно». Пожелал сам себе удачи — без пожелания удачи идти нельзя — и вышел из дома.