Шёл разведчик по войне

— А она обиделась. Иди теперь мирись.

— Ох, Господи! До чего скотина привередливая.

Баба Хеля надела ватник, слегка присолила два ломтика хлеба и отправилась творить мировую с козой.

— А помирятся? — С сомнением глянул Микко на деда Эйнора.

— Куда она денется, — дед отнёсся к этому, как к делу уже свершившемуся. — Она, небось, склоку-то затеяла, чтоб ей хлебца подсоленного принесли. Хитрая скотина.

Ближе к вечеру собрался дед к заказчику, недоставало материала на рамы. Нужно было решить, у хозяина ли что найдётся, он ли купит недостающее или деду самому нужно всё доставать. В дом Микко заходить не стал, отпросился на лыжах покататься.

На центральной улице меж домами новый сруб уже заведённый за оконные проёмы, но не подведённый ещё под стропила. Приостановился Микко, как бы отдыхая оперся на палки грудью. Зло ухмыльнулся: «Стройте, стройте. Деда позовёте рамы делать, а там и мы что — нибудь придумаем».

Прежде здесь стояла казарма.

Постоянного гарнизона в Хаапасаари не было, но проходившие маршем то финские, то немецкие подразделения останавливались на ночлег.

В прошлую зиму если судить по морозу, а если по календарю то в весну, в начале марта, обязали деда Эйнора надстроить в той казарме второй ярус нар для солдат. О том, видимо через своих людей, узнали в советском штабе, и Микко получил задание: срочно перебраться в Хаапасаари, под видом помощи деду проникнуть в казарму и установить возможность закладки взрывного устройства. Казарма стояла почти в центре деревни. Когда размещались в ней солдаты, охрану несли часовой возле казармы и патрули на всех прилегающих улицах, поэтому скрытно подобраться сколько — нибудь значительной группе диверсантов к ней было, практически, невозможно. Забросать гранатами тоже не получалось, на окнах была натянута сетка.

В остальное время присматривал за ней Альфред Аккалайнен, он же сторож, он же истопник, он же и дворник.

Поначалу предполагалось заложить мину с часовым механизмом, но вход в подпол был постоянно заперт на замок, ключ у сторожа и предлога получить у него этот ключ никакого. В самой же казарме места, где бы гарантированно не было слышно тиканья часового механизма тоже не находилось. О чём Микко оставил сообщение в «почтовом ящике».

Остановились на запале с бикфордовым шнуром.

Выпросил у деда Эйнора второй ящик для инструмента, что бы и самому ходить не с пустыми руками. Насыпал на дно стружек, на стружку набросал реечек и брусочков, а сверху уложил выделенные дедом две стамески, долото, молоток, киянку и короткую ножовку — мелкозубку. Дед посмотрел на эту бутафорию, улыбнулся.

— Полный ящик инструмента. Как у настоящего столяра.

— Есть кое — что, — в тон ему ответил мальчик.

Накануне прибытия воинского подразделения по сигналу, по сломанной вершине у осинки за околицей, Микко забрал взрывное устройство, вложенное в тайник может быть партизанами, а может быть разведывательно — диверсионной группой, того он не знал, как, впрочем, и те, кто закладывал тайник, не знали кто произведёт выемку. В ящике с инструментом, зарыв в стружку и заложив сверху брусочками, реечками и инструментом, пронёс в пока ещё никем, кроме сторожа не охраняемую казарму и припрятал в сенях.

Полдела сделано. Нет, пока ещё треть дела, а может быть и четверть. Самое сложное впереди.

Выбрал момент, когда дед ушёл домой за материалом, а сторож в дровянике колол дрова. Обмёл и вынес сажу с дверок для чистки печных каналов: ни крупинки не должно упасть при закладке — если увидят сажу на полу, могут проверить нет ли чего в дымоходе. Отпилил брусок размером примерно со взрывное устройство. Вышел с ним в сени, спрятал недалеко от взрывного устройства.

И раз, два, три, четыре… взял отпилок бруска… девять, десять, одиннадцать, двенадцать… прошёл из сеней… двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь… да, что ж это за дела, дверь не открывается… сорок три, сорок четыре… открывается, только в другую сторону… пятьдесят шесть, пятьдесят семь… какая тугая защелка у дверцы… шестьдесят восемь… взрывчатка заложена… семьдесят пять, семьдесят шесть… дверца закрыта… восемьдесят два, восемьдесят три… взял ящик с инструментом и быстро вышел. Полторы минуты. Долго. Слишком долго. Может быть подозрение. И войти кто — то может за это время. Где потери времени? Двери и дверца — раз. Стамеской отжал скобку задвижки на дверце. Попробовал открыть — закрыть, отжал ещё немного, ещё попробовал. Вот, теперь хорошо, легко и быстро. Двери — первая открывается на себя, вторя от себя… на… от… «на вот» — запомнил. Теперь повторим тренировку. Так, взрывчатка спрятана справа по ходу, беру правой рукой, двери… первая — на, вторая — вот — от… дверца открыта… закладка… закладывать по узкому горизонтальному каналу вправо, правой рукой… неудобно… легла закладка близко и шнур не в ту сторону развернут… Путаются, мешают одна другой руки. Надо левой рукой закладывать… повернуть шнуром в нужную сторону… закладка на месте. Закрыл, взял инструмент. Пятьдесят девять, почти шестьдесят. Так, теперь основные потери времени при закладке в печной канал.

Ещё раз. Правой взял… в левую переложил… двери первая — на… вторая — от… защелка правой рукой вверх… левой рукой взрывчатка в глубину канала шнуром к топке… дверца закрыта, на защелку заперта… под дверцей на полу сажи нет… инструмент взят… Тридцать семь — это уже кое — что. Повторял «маршрут» ещё и ещё, добиваясь скорости и отточенности, почти автоматизма, «чтобы не голова, а руки помнили». Свёл время к двадцати пяти — тридцати счётам. Нормуль.

На следующий день ближе к вечеру прибыл авангард, два солдата и ефрейтор, взять казарму под охрану и подготовить ночлег. Ночью ждали прибытия всего личного состава подразделения.

Одного солдата выставили часовым. Ефрейтор со вторым пошли по деревне пошустрить насчёт доппайка.

Микко несколько раз, как бы катаясь на лыжах, проехал мимо казармы. Часовой, практически всё время был у входа, да иногда, стараясь на долго не упустить из виду вход, осматривал казарму и со двора. Сторож входил и выходил из казармы беспрепятственно. Впрочем, дальше территории двора и надворных построек он никуда не отлучался.

Попозже вечером, когда иссяк дым из трубы, Микко пошёл к казарме. Объяснил Аккалайнену, что оставил в казарме ящик с инструментом, припрятал под нарами, потому что пошёл не домой, а кататься на лыжах. А потом забыл. Сейчас вспомнил, и если солдаты найдут, могут себе забрать. Дед же с него, если инструмент пропадёт, три шкуры спустит. Сторож перевёл солдату, что мальчик помогал столяру строить нары, потом пошёл гулять и забыл в казарме инструмент. Столяр сейчас ругается на мальчика, требует принести инструмент.

— Когда мальчик помогает старшим в работе — это хороший мальчик. Но если мальчик бросает инструмент не убрав на место и уходит гулять, то это уже не совсем хороший мальчик. — Прочитал нотацию немец и смилостивился. — Пусть забирает.

— Иди забирай и впредь не будь растяпой, не бросай инструмент где попало, — перевёл сторож.

Микко взошёл на крыльцо.

— Хальт, — остановил его солдат, ощупал, проверил не спрятано ли что под одеждой и пропустил внутрь.

Вошёл в сени, прикрыл за собой дверь, якобы для сохранения тепла. К делу. Времени в обрез. Всё надо сделать с первого раза. Второй попытки у него не будет. И аккуратно. Поймают его сейчас — это расстрел. Да ещё до расстрела в гестапо на пытки отправят. И деда Эйнора с бабой Хелей… Им тоже не поздоровится, запросто могут в гестапо забрать.

Правой рукой взрывное устройство… Переложил в левую… Да, вес у него совсем не тот, что у отпиленного бруска, прижал к груди, на весу слишком тяжело, сковывает движения. Двери… первая на… вторая от… задвижка у дверцы вверх… устройство в канал… тяжеловато одной рукой, помог и правой. Из ящика с инструментом взял брусок. Протолкнул бруском, чтоб не запачкать рукава, по каналу в сторону топки. Закрыл дверцу. Осмотрелся. Под дверцей чисто, рукава тоже без сажи. Взял ящик с инструментом и быстрее из казармы. Чем быстрее выйдет, тем меньше подозрений.

— Не нашёл? — Спросил Аккалайнен.

Микко приподнял ящик, показал.

— Быстро ты справился.

— А что там копаться — взял и пошёл.

— Ком, — подозвал его солдат и указав на ящик потребовал. — Показывай.

Микко выложил инструмент на дорожку. Солдат порылся в ящике и указав на брусочки и стружку приказал сторожу.

— Обратно. Печку топить.

«Хозяйственный Буратино. Бери, бери, не жалко. Только не подавись».

Сторож взял ящик и вскоре вернулся с пустым.

Микко уложил инструмент в ящик, вышел на дорогу, резко выдохнул «дело сделано» — и бегом домой. Даже немца, за жлобство его и жадность больше не побранил: они к стружке и брускам добавку ещё получат.

Рано утром Аккалайнен поджёг растопку в печи, подождал, убедился, что дрова занялись и пошёл во двор. Взял метлу, быстро размахнул снег от крыльца до дороги. И ушёл в глубину двора, там подмести. Тут и взрыв ухнул. Вместе с печными кирпичами вылетели рамы, откатились верхние венцы брёвен, приподнялся вверх с крышей потолок и обрушился досками и чердачной засыпкой на солдат, побивая тех которых ещё взрывной волной не контузило и кирпичами не побило.