Шепот Земли и молчание Неба. Этнографические этюды о традиционных народных верованиях

Утром старший пастух проснулся от неистовой брани, ударов палки по чьему-то телу и всхлипываний. С трудом открыв слипшиеся глаза, старший пастух увидел, что одноглазый бьет посохом младшего пастуха и бранится: «Чтоб тебя боги прокляли, подлый вор! Признавайся, куда ты дел двух козочек?» Старший пастух остановил одноглазого, попросил рассказать, что же случилось?

Митра с головой льва

— Я проснулся, — рассказал одноглазый, — от жалобного блеяния козы. Прислушался — все тихо, собирался вновь уснуть. Уже закрыл было свой единственный глаз, как увидел его, — одноглазый показал на младшего пастуха, — возвращающегося из-под холма. Я тогда ни о чем не спросил, а когда проснулся и спустился к своему стаду, то недосчитался двух козочек. Ночью коза блеяла? Блеяла. Ночью он куда-то ходил? Ходил. Все остальные ночью спали? Спали. Кто увел козочек? Только он, шелудивый пес.

Закончив рассказ, одноглазый схватил посох и поднял его. Старший пастух перехватил его руку.

— Да погоди ты, давай разберемся. Я тоже ночью слышал шум под холмом и козий крик, но я ничего такого не видел, я не встал и тут же уснул, — громко рассуждал старший пастух, — а ты видел его. Может, ты и прав, одноглазый.

— А вдруг твоих козочек взял бог, — отчаянно крикнул младший пастух, увертываясь от удара посохом.

Опять старший пастух остановил руку одноглазого, медленно, но сердито произнес:

— Да погоди ты бить его. Может, он и прав — бог взял козочек как жертву.

— Так что ты предлагаешь? — в ярости завопил одноглазый. — Отпустить его — этого пса, который бродит по ночам, и поверить, что козочек моих взял бог? Да я богу Митре жертвовал в этом году быка. Он бы не взял козочек, он справедливый бог, а этот, — одноглазый вновь показал на младшего пастуха, — подлый обманщик.

— Пусть вождь или верховный жрец решат, что делать, — спокойно предложил старший пастух, — пока же привяжем обвиняемого тобой к моей лошади. Сегодня ведь мы двинемся домой.

Младший пастух, которого звали Вишта, смирился, понимая, что верховный жрец или вождь могут подвергнуть испытанию его водой или огнем на невиновность или виновность.

Как и думал Вишта, верховный жрец, выслушав всех пастухов, назначил ему испытание огнем. Испытание было назначено на ближайшее полнолуние, которое должно было наступить через три дня.

Вишту закрыли в специальной постройке из тростника и жердей. Ему давали поесть, но никто не мог навещать его, дабы не осквернить самого себя. Пока бог Митра не снимет вину с Вишты, он будет считаться нечистым. Прошло два дня, ничего не изменилось на свете, только короче стал путь от тростникового загона до огненного прохода, который, защищая свою честь, должен будет пройти подозреваемый в обмане — виновный, с точки зрения людей и богов.

Древний иранец

Вишта удивился, когда вечером третьего дня, буквально накануне испытания, к нему пришел старший пастух.

— Как ты осмелился прийти ко мне. Ты осквернишь себя, разговаривая со мной. Лучше уходи, — удивленно и настойчиво проговорил Вишта.

Однако старший пастух не ушел, а, напротив, вошел внутрь и присел на корточки, показывая, чтобы и Вишта сел рядом.

— Послушай, Вишта! — начал старший пастух, и стало ясно, что речь его будет долгой. — Ты разве забыл, что я брат твоей матери. Я твой дядя по материнскому родству и по законам людей, которые не отвергают и боги, я за тебя держу ответ такой же, как и ты сам. Ответ перед теми же людьми и теми же богами. Я верю тебе, я не верю одноглазому, но ты не хочешь говорить, зачем ты ходил под холм той ночью, в те мгновения начинающегося рассвета, когда блеяли козы? Ты не хочешь сказать и сейчас, когда осталось так мало времени, а на площади уже готовят два ряда поленниц? — Старший пастух помолчал, но, увидев, что Вишта отрицательно повел головой — «не скажу, мол», продолжил: — Не хочешь говорить, этим ты добиваешься расположения богини Аши, способной награждать и оберегать праведных?! Я знаю, куда ты ходил под холм, я вчера был там и видел твой жертвенник, где ты посвящал жертву Митре. Я знаю, что в качестве жертвы ты принес припрятанные с вечерней трапезы сыр и лепешку, и знаю, что с тобой в ту ночь была моя дочь. Я не против, и я рад, что ты переносил оскорбления и побои ради ее чести.

Я твой дядя, и я должен предупредить тебя. Два вида есть у нашего народа испытаний, чтобы проверить, честен человек или нет. Один — это испытание водой. Такое испытание опекает бог Варуна. Человека, которого обвиняют, погружают с головой в воду, позволяя ему держаться за ноги стоящего на помосте. Перед погружением обвиняемый кричит: «Воистину защити меня, Варуна», тут же стреляют из лука в сторону солнца, и самый быстрый бегун бежит за стрелой, находит ее и возвращается со стрелой к помосту. Обвиняемого вытаскивают из воды, и если он еще жив, то, значит, он невиновен: Варуна пощадил его и оправдал. Сейчас вода ледяная, и хорошо, что верховный жрец решил испытать тебя огнем.

Помолчав немного, дядя продолжал:

— А теперь слушай внимательно. Ты должен будешь пробежать дважды по десять шагов по узкому проходу между двумя поленницами горящих дров. Пламя будет хватать тебя, но ты терпи и не останавливайся, беги вперед и вперед. Когда ты вырвешься из огненного прохода, все увидят, что ты невиновен, раз бог огня помиловал тебя. Ничего не бойся. Перевяжи сырыми стеблями больные места, свяжи туго волосы, намажься смесью глины, песка и помета, чтобы задержать огонь и жар. Смесь прислала моя дочь, вот от нее же стебли и сосуд с водой. Не торопись их употребить раньше времени. Когда взойдет луна, когда вспыхнут поленья в поленнице, за тобой придут. Увидишь огонь — сделай, как я сказал. А теперь прощай, и пусть будет тебе защитой сам Митра!

Дядя, старший пастух, покинул загон, задвинул жердину. Вишта остался один. Казалось, он не успел даже оглядеться после ухода дяди, возле загона раздались голоса. Вышла луна, вспыхнули совсем рядом огни пожара на поленницах, Вишта обвязал себя стеблями, намазался смесью и стал ждать.

Появились помощники верховного жреца, открыли выход из загона и вызвали Вишту. Вишта ничего не видел, кроме пылающих поленниц. Огонь скрывал узкий проход, если он вообще был. Был, конечно, был, но Вишта его не видел, и страх на миг сделал непослушными ноги. Вишта сжал зубы и, произнеся громко: «Митра, помоги мне… я невиновен», двинулся к поленницам. Да, проход есть, но он узкий, и его с двух сторон лижут языки пламени. Вишта оглянулся и тут увидел, что все его сородичи, вождь и жрецы были здесь.

Вишта еще раз крикнул: «Митра, помоги мне!» — и, резко вдохнув воздух в себя, наклонив голову, бросился в проход. Огонь хватал его, кожу ожгло болью, но он, разрезая телом огневые потоки, вылетел из объятий бога Митры обожженным, но живым.

— Он невиновен! — воскликнул верховный жрец, и тут же сородичи подбежали к упавшему наземь Виште, подняли его и унесли в свой шатер.

— Нужно ли подвергать людей таким испытаниям? Не слишком ли много богов спорят о своем могуществе? — думал, покидая площадь, верховный жрец, думал, не боясь ни гнева богов, ни их мести. Верховный жрец чтил главным Ахурамазду — Господина мудрости — и всегда надеялся на его помощь, на его покровительство. Он, конечно, знал о том, что приписывали богу Варуне его почитатели. Они передавали открыто сказанное богом: «Воистину власть принадлежит мне, вечному властелину, так признают все Бессмертные… Я поднимаю вверх стекающие воды, по велению порядка природы я поддерживаю небо, от его имени я — владыка, который правит». Что-то было неясным, непонятным между богами, которые не могли разобраться, кто за кем, кто повелевает, кто вершит суд. Если нельзя было разобраться богам, то разве могли разобраться в них люди?

Вполне возможно, что примерно так верховный жрец думал после испытания огнем юноши Вишты. Так же задумывался и ставший в пятнадцать лет священнослужителем Заратуштра из рода Спитама. Будучи близким к богам, юноша слишком часто видел насилие и грабежи, обиды слабых и надругательства сильных. Он хотел, он мечтал сделать так, чтобы по одному закону жили и сильные, и слабые, чтобы на Земле были мир и благодать. Он хотел, чтобы так было, но не знал, как это сделать, и полтора десятка лет провел в странствиях по Древнему Ирану в поисках истины, помогая страждущим, отвечая добром на добро.

Когда ему исполнилось тридцать лет — время достижения мудрости — на празднике призыва весны ему, очищенному студеной речной водой, явился в лучах света, от которого исчезла тень, Ахурамазда с шестью небожителями. Как это случилось, что они обратились к нему? Никто толком не знал, не все поверили, что Заратуштра получил откровение, познал истину.

— Ахурамазда, — говорил своим ближним Заратуштра, — часто посещал меня, и я дал ему слово, пока у меня есть силы и возможности, я буду учить людей стремлению к истине, как завещал Господин мудрости.