'Шерхан' ложится на дно

–  Сейчас поймете, будьте уверены.

–  Вы меня просто заинтриговали.

–  Я думаю.., нет, я просто уверен, что это дело станет для меня как для адвоката настоящим звездным часом.

–  Каким же это образом?

–  Сначала вы ответьте мне. Какова, по-вашему, была роль адвоката в советской системе судопроизводства?

Крылов пожал плечами:

–  Откуда я знаю? Обыкновенная роль...

–  Жалкая! - убежденно воскликнул Смолянский.

Он вскочил с дивана и возбужденно стал расхаживать по ковру, покрывавшему пол гостиной, энергично жестикулируя пустым бокалом.

–  Жалкая и ничтожная, - убежденно повторил он. - Его влияние на выносимый судом приговор было не то что незначительно - в каком-то смысле его не было вовсе.

–  Так уж и не было? - засомневался Крылов.

–  Поверьте, я знаю, что говорю.

–  Конечно, если какой-нибудь секретарь райкома мог позвонить судье...

–  Про это я уже молчу. Действительно, если местные власти были заинтересованы в каком-либо судебном решении, то ни адвокат, ни прокурор, ни даже судья ничего изменить не могли.

Однако такое случалось не часто. И я даже не это имею в виду.

–  Тогда что же?

–  А то, что роль адвоката, в сущности, сводилась к тому, чтобы правильно оформить бумаги, выдержать сроки обжалований и тому подобное.

Короче говоря, максимум, что он мог сделать, это не напортить клиенту неверным выполнением правил судебного делопроизводства.

–  А что еще от адвоката требуется?

–  Да поймите вы, голубчик! Сводить к этому роль адвоката - это все равно что от оперного певца требовать только умения правильно воспроизводить на сцене тексты арий.

–  Что вы имеете в виду?

–  Вот вы знаете, чем прославились великие русские адвокаты начала нашего века? Такие, например, как Плевако?

–  Тем, что судебные дела выигрывали, я полагаю.

–  Верно. Только как они их выигрывали?

И где?

–  В суде, где же еще?

–  Не просто в суде, а в суде присяжных!

Когда они обращали свои аргументы и свое ораторское искусство к присяжным заседателям. А не просто к судьям, как у нас при советской власти.

–  А чем судьи плохи в роли слушателей?

–  Ну, если вернуться к оперным аналогиям, это все равно как если бы, например, Собинов пел перед одним Шаляпиным и ждал от него бешеных аплодисментов. Абсурд?

–  Абсурд.

–  А почему? А потому, что когда один профессионал выступает перед другим профессионалом, да еще его соперником по профессиональной деятельности, то восторгов ждать, естественно, не приходится.

–  Но дело ведь не в восторгах...

–  Проблема в том, что адвокату нечего было сообщить судье такого, чего бы тот и сам не знал. Дело-то перед ними лежало одно и то же.

А на оценку судьей имеющихся в деле фактов адвокат повлиять как раз почти и не мог.

–  И в этом смысле вы надеетесь, что суд присяжных откроет перед вами новые возможности?

–  Несомненно. Я в этом уверен.

–  А чем же для вас привлекательно именно это дело?

–  В первую очередь хотя бы тем, что оно подпадает под суд присяжных. Ведь вам, наверное, известно, что суду присяжных подлежат отнюдь не все дела?

–  Конечно, известно.

–  А второе то, что Лемешев действительно ни в чем не виноват.

–  Я тоже так считаю.

–  Это совершенно очевидно. Как и то, что милиция, несмотря ни на что, выдвинет против него самые серьезные обвинения.

–  В этом уж можно не сомневаться.

–  А вот это как раз очень хорошо.

–  Что же тут хорошего?

–  Видите ли, Сергей. Я больше всего боюсь, что они предъявят ему обвинение по какой-нибудь незначительной, не подпадающей под суд присяжных статье.

–  Например?

–  Например, злостное хулиганство или неосторожное обращение с оружием. Срок за это могут дать вполне приличный, а с судьей они всегда договорятся.

–  Как же в таком случае быть?

–  Есть варианты. Мы документально оформим явку с повинной. Это необходимо сделать обязательно...

–  Сейчас?

–  Нет, попозже. Пока для этого не созрели условия. Так вот, в этом документе мы, вернее Лемешев, прямо признаем, что он сознательно стрелял в милиционера с намерением его убить.

Это лишит их возможности выкинуть этот трюк с изменением статьи. А стрелять в него при данных обстоятельствах Лемешев имел полное законное право.

–  А хуже не будет?

–  Нет, - твердо ответил адвокат. - Наша цель - полное и безоговорочное оправдание Лемешева.

–  Я надеюсь, вы знаете, что делаете.

–  Но пока все зависит от вас, Сергей.

–  Что я должен предпринять?

–  То, что вы совершенно правильно уже начали делать: собирать компрометирующий материал на погибших милиционеров. Мы должны предъявить присяжным причины, по которым они прицепились к Лемешеву. Его можно защищать и без этого, но с меньшими шансами на успех.

–  Это я понимаю. Вы будете встречаться с Лемешевым?

–  Обязательно. Но не сегодня.

–  Я думаю, что завтра его нужно будет забирать из квартиры его приятеля. До него там могут добраться.

–  Вот и прекрасно. Приведите его ко мне завтра часиков в десять. Заодно мы решим и эту проблему.

Крылов встал с дивана.

–  Тогда я прощаюсь с вами, Леонид Демьянович.

–  До завтра, Сергей. Не забывайте о моем, предложении насчет финансовой поддержки.

–  Я помню, Леонид Демьянович, но пока вроде в деньгах нет необходимости.

–  Тогда еще раз до завтра.

* * *

Покинув гостеприимный дом Смолянского, Крылов отправился к себе. Было уже поздно.

Он долго не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок и пытаясь придумать, как добраться до угонщиков машины. Пока вся надежда была на капитана Иванова.

Глава 14

Утром он едва не проспал, потому что вечером забыл завести будильник. Наспех умывшись и побрившись, он позвонил на квартиру Суханова. Часы уже показывали без четверти десять.

Трубку, как и следовало ожидать, взял Кирилл.