Шериф

– Тасья, Лео! Как я рад вас видеть!

Друзья удачно оказались дома. Молодая пара почему-то сосредоточенно изучала входную дверь, сидя на диване в гостиной, словно ждали кого-то.

– Дайте я вас расцелую! – Эбер раскрыл объятия и шагнул в сторону Тасьи, но тут же споткнулся о ее холодный взгляд. Обернулся к Лео и поперхнулся следующей фразой – оказывается, даже светлые эльфы умеют улыбаться очень кровожадно. – Что-то случилось? – предположил гном, на всякий случай отступая за кресло шефа.

Парочка переглянулась и легонько кивнула друг другу.

– Давай я тебя обниму, – неестественно добро пропела Тасья, заходя со стороны кухни и тем самым преграждая путь к отступлению.

– Ничего не случилось, – оскалился Лео, блокируя путь к входной двери и коридору. Позади оставался только угол стены – без единого окошка и шанса на бегство.

– А, вы из-за шутки так расстроились? – спохватился Эбер, вспоминая. – Так я готов честно и искренне извиниться! Был не прав, признаю! Мир?

Друзья продолжали сужать круг.

– Но мы же друзья? – робко улыбнулся Эбер, видя свое отражение в лезвии боевого веера.

– Боюсь, уже вряд ли… – билось эхом в ушах у гнома еще долго после ослепительной вспышки и появления таймера с обратным отсчетом времени…

Роберт Балмер в совершенно смятенных чувствах рассматривал, как секунды сменяются минутами, и никак не мог прийти в себя. Не то чтобы он умирал первый раз в игре – такое случалось довольно часто, но этот переход от восторга к досаде и обиде довольно больно ударил по душе. Хотелось совершить действие – безумное или прекрасное, о котором будешь жалеть или им гордиться, но только бы умять суматоху из мыслей и чувств…

Роберт вышел из игры и бездумно уставился в виртуальный интерфейс кокона. Что ему делать эти сутки?

Вообще, что за вопрос? Как будто у него нет других интересов! Да сейчас удалит Вселенную и втянется в другую виртуальность – с такими-то деньгами он будет желанным гостем в любой гильдии!

В это время он пролистывал названия программ и файлов, словно определяясь, с чего лучше начать удаление, просмотрел список контактов, и вдруг понял, что если удалить все, что связано с игрой, интерфейс станет девственно чистым, а список сократится до коллег по работе и родни. А еще вместе с игрой удалятся и все годы, потраченные на изучение ее мира.

– Да и не жалко, – соврал себе Роберт, выделив все файлы. Табличка «Удалить все?» замерла перед глазами и тут же исчезла, после нажатия на виртуальную кнопку «Нет». Он не смог.

Там, на другом конце кабеля, жил в крошечном шахтерском корабле на безумно далеком астероиде Шериф. Человек, которому осталось жить два года, смог стать служителем закона, храбрым и честным, словно был рожден для этого. Человек без малейшего знания игры, но с черным драконом в питомцах.

Там, за сотни километров друг от друга, была счастлива вместе идеальная пара – студент из Минска и медсестра из дождливого Петербурга. Они бы никогда не встретились вне игры, даже не знали бы о существовании своей половины.

Роберт оттолкнул крышку капсулы, давая команду завершить работу и раскрыться. Старик с трудом смог сесть, резким движением сорвал с поверхности спецкостюма кучу медицинских датчиков и, пошатнувшись, встал. Держась одной рукой за стену, он медленно двинулся по комнатам огромной пятикомнатной квартиры, обходя кадки с растениями и небольшими деревцами, неизвестно зачем посаженными под влиянием внучки, и с досадой морщась от избыточного размаха пустующих комнат.

Тут, а для остальных – там, был больной одинокий старик, бредущий в унынии от стены к стене.

Зачем ему это все? Они говорят – статус. Статус – это огромный дом с садом, на центральной улице нового города, а не бетонная коробка в людском улье.

На кухонном серванте нашлась запыленная коробка с длинными сигарами, надежно спрятанная от зоркого взгляда врача. Роберт подхватил сигару, срезал край гильотинкой, подхватил початую бутылку прозрачной жидкости из тайника под фальшпанелью и двинулся на балкон.

Когда-то отсюда было видно море. Сейчас – окна другого элитного дома «с видом на море». За новой высоткой была еще одна, и так пять линий почти до самой воды. Роберт покрутил сигару в руках; не зажигая, приложился к ней губами и с досадой откинулся на спинку плетеного кресла.

Почему они его убили? Из-за розыгрыша – всего-то? А как иначе заставить их думать самим, не полагаться на слова доброго дядюшки? Да, это жестокие уроки, но как иначе сделать их взрослыми? Как научить их просить у него лишь советов, а не того, чтобы он сам решал за них? Как привить любовь к накоплению и бережливости, если не личным примером? Вместо благодарности – обида, вместо понимания – обратный отсчет таймера…

Старик посмотрел на соседний дом через линзу бутылки, потянулся открыть, но замер, осененный мыслью. А ведь все потому, что они – не семья. Джонатан с астероида, Леонид из Минска, Настасья из Питера, Роберт из Одессы – чужие друг другу люди, связанные обстоятельствами и рядом случайностей.

– Так не должно быть! – произнес Роберт, с ожесточением сминая пальцами сигару и отодвигая бутылку в сторону. – Потому что так не должно быть – и все!

Они – не чужие друг другу, они – не случайные члены группы, затесавшиеся на одно-два задания. Они – не игроки, они живут в этом гребаном мире Вселенной, в одном доме, под одной крышей! И он, Роберт Балмер, сможет сделать их настоящей семьей!

Два звонка с винтажного проводного телефона: один – водителю, второй – старому другу в Москву. Оба раза его приветствовали с удивлением и непритворной радостью, словно любимого родича, которого мысленно схоронили давным-давно. Встречи намечены успешно. Затем – таблетки, дорогие, вредные, но необходимые, чтобы не ходить по улице качающейся серой тенью. Теперь – подойти к прямоугольнику картины на стене, снять раму, свернуть полотно в трубку и поместить в металлическую гильзу. Движение к шкафу, отодвинуть дверцу вправо, сорвать пленку с любимого костюма, поправить бабочку и золотые запонки. Пиликнул сотовый телефон – водитель ждет.

Роберт улыбнулся себе в зеркало той самой улыбкой, после которой в игре обычно сразу набавляли процентов десять к стартовой цене, чтобы не проторговаться. Теперь он был готов.

На скамейке у подъезда, в тенечке от ветвей раскидистого деревца, несли бессменную вахту три старушки. Казалось бы, в таком возрасте недурно на солнышке старые косточки погреть, а не в тени холодиться – так-то оно так, если бы не компьютерные планшеты в руках старушек. В тенечке-то бликов нет!

– Ты смотри, Никитишна, какая у меня внучка красивая! – Первая старушка мазнула по изображению на планшете пальцем в направлении товарки, отчего страничка перенеслась той на экран.

– Лайк! – одобрительно произнесла Никитишна, нажимая на пиктограмму с сердечком под фотографией. – А вот глянь, мой внучок чемпионат выиграл!

Очередное изображение перекочевало с экрана на экран.

– Лайк! – уважительно сказала ее подруга.

– А какой чемпионат? – подалась вперед третья.

– Дотер он! – гордо ответила Никитишна.

– Ба, да по такому чемпионаты уже? А годочков-то ему сколько?

– Двадцатый идет!

– В двадцать-то уже пора семью завести, а не дотить, – покачала та с сомнением головой.