Шериф

– Шеф, да ерунда это все, так себе игрок – серая масса, – отчего-то отступил назад Михайло.

– Данные мне. Живо! – прикрикнул босс.

Михайло медленно, с огромной неохотой достал из-за отворота сложенный листок бумаги и положил его на самый край стола.

– Так, – Савелий ловко подхватил и развернул одной рукой бумагу, – что тут у нас… раса – гном, специализация – хирдман первой линии, ник…

Оглушительный хохот пронесся по второму этажу, затем по первому, вылетел из приоткрытого окна и вспугнул стайку воробьев с деревца.

– То есть вас наипечальнейшим образом… наижесточайшим образом… на два с половиной миллиона…. – рыдал Савелий, утирая выступившие от смеха слезы этим же клочком бумаги, – и сделал это гном с ником Е… – окончание слова потонуло в его громовом смехе.

– Шеф, мы это… пойдем, вот. – Бочком-бочком троица один за одним понуро покинула кабинет, быстрым шагом достигла выхода и, уже не сдерживаясь, бегом добежала до запаркованного джипа, хлопнула дверями, отгораживаясь от застрявшего в ушах отзвука начальственного хохота.

Электромобиль взревел звуком «Гранд-Чероки» и быстро набрал скорость к въезду на магистраль Москва – Одесса.

…Где-то посередине этого пути пассажиры проводят равнодушным взглядом роскошный «Роллс-Ройс», летящий по встречной полосе, и забудут его через мгновение…

Уже через три часа массивный внедорожник затормозил у подъезда элитной одесской многоэтажки.

– Кто пойдет? – Михайло кивнул на бабок с планшетами, оккупировавших приподъездную лавочку. – Втроем двинемся – ментов вызовут, к гадалке не ходи.

– Может, ночи дождемся и вместе пойдем?

– Какая ночь! Это же старик! Чего его бояться? – пренебрежительно бросил Митя.

– Ты то же самое про кролика говорил… – буркнул Михайло.

– Ну, то ведь кролик, – насупились в ответ, – а тут – не игра! И вот я сейчас пойду и объясню это дедушке.

Митя открыл дверь и уверенно вышагнул на ласковое вечернее солнышко.

– К кому? – грозно прозвучало сбоку.

– К Роберту. – Митя даже голову не повернул.

– Синьора Роберто сейчас нет дома. У него сходняк.

Бабушки два часа решали, с чего бы со старым затворником произошли такие перемены. Никитишна настаивала на версии о законспирированном летчике-шпионе и влюбленно посматривала в окошко девятого этажа, но две другие бабки вцепились в оброненную стариком фразу про семью и заочно короновали его в боссы сицилийской мафии. Еще семья была у триады, но Роберт на японца походил слабо, так что третий вариант был признан резервным.

– Я его внутри подожду… к-какой сходняк? – Митя оступился и чуть не влетел носом в бетонную плитку под ногами.

– Московский, судя по номерам машины, – со значением и важностью промолвила вторая старушка, демонстрируя собственную наблюдательность, – центровой!

– А он вообще кто? – Митя почувствовал неприятный холодок в спине. – В смысле чем занимается?

– Цветы выращивает. Я у него была как-то – мама-а!.. – охнула третья. – Такие красивые бутоны, такие красивые соцветия, чем только он удобряет? И кадки такие здоровущие – человек трех в каждой можно поместить! Не целиком, конечно, – справедливо поправила она себя, – по частям ежели…

– А вы кто такие?.. – неуверенно спросил Митя, пытаясь переварить услышанное.

– Мы за порядком следим, – важно ответили ему.

– Без пригляда нельзя! – поучительно поддакнула вторая. – Вот зайдет плохой человек в подъезд – а нам пепел убирать, что после него остался, следы всякие затирать. И ведь не могут чисто уйти, без гадостей-то! О душе не думают!

– За что ж вы их так, бабушки? – побледнел Митя, отступая к машине. – Ведь и просто поговорить можно…

– Да мы со всяким разговариваем, – пригорюнилась Никитишна, – так не слушают, внутри подождать хотят.

Старушки покачали головой.

– Вот я двадцать лет в КГБ работала, чистила за всеми – так кто бы спасибо за мой труд сказал, – вздохнула третья, – нет в людях благодарности…

Митя не помнил, как влетел в машину, осознав себя только через минуту, орущим: «Гони! Быстрее! Быстрее гони!» на ухо перепугавшемуся водителю.

– Братцы, тут через ментов работать надо, самим не решить, – утер холодный пот Митя. – Вы мне просто поверьте. Тут такой кролик живет, что самим лучше не трогать.

– Нин, а Нин!

– Ой?

– А ты правда в КГБ двадцать лет работала?

– А как же, двадцать лет техничкой в Кировской городской библиотеке, а потом – на пенсию, и к сыну, внуков нянчить.

– Нин, а Нин…

– Ой?

– Ну нам-то правду сказать можешь?

Глава 18

За окном плыло серое марево, в редких просветах которого изредка виднелись стальная гладь реки и центральная часть города. Верхние этажи, принадлежавшие руководству крупной компании, тонули в облаках большую часть года, но вряд ли кто из работающих на этих этажах согласился бы спуститься ниже ради хорошего вида. Серость одной грани-стены прямоугольника кабинета для посетителей компенсировала строгая роскошь других сторон – никакого золота и блеска драгоценных камней, только черный лак античной мебели, наборный паркет, дорогая техника и серебро гербовых узоров – начальник вел свою родословную от германских баронов и, ни капли не смущаясь, добавлял приставку «фон» к русской фамилии Смирнов.

Роберт перевел взгляд с окна на широкую плазменную панель. Звук был выключен, оттого диктор новостей выглядел крайне серьезной рыбой, вещавшей самые свежие новости своего аквариума. Старик напрягся, пытаясь прочитать по губам – говорили что-то о росте акций, биржевых индексах и курсах валют.

Еле слышно отворилась массивная дверь кабинета, пропуская девушку-секретаря в строгом брючном костюме.

– Подождите буквально минуточку, Сергей Александрович вас примет, – с уважением произнесла секретарь, улыбнулась чуть теплее, чем полагалось по должностной инструкции, и взглянула на старичка с долей любопытства. Еще ни разу начальник не допускал в кабинет посетителей раньше чем через четверть часа, чутко соблюдая корпоративный ритуал. А тут – всего три минуты! – Быть может, кофе, чай, коньяк? – уловив важность этого человека для своего начальника, решилась предложить девушка.

– Воды, будьте добры, – легонько кивнул Роберт и забыл о секретаре до того момента, как в руку вложили бокал. – Спасибо.

Очередная таблетка придала силы, которые ой как понадобятся для скорого разговора. Роберт боялся, как боится каждый, когда через долгие годы обращается к старому знакомому. Помнит ли он? Судя по радости при телефонном разговоре – помнит. Выслушает, куда без этого. Поможет ли – вот в чем вопрос. Люди меняются, забывают, становятся зависимыми от своего положения, начинают жить своей должностью, рассматривая каждую просьбу через призму личной выгоды и выгоды своей компании.