Шерстяная «сказка»
Шрифт:
– Только косвенные. Во-первых, его жена очень уж активно отговаривала меня в принципе обращаться к этим косоруким бракоделам. И второе… Мне кажется, эта семья богаче, чем хочет казаться.
– Откуда такие выводы?
– Из мелочей. Перед самым нашим заселением в дом старосты, из него спешно поубирали какие-то вещи, которые не хотели демонстрировать тебе. Теперь я в этом практически уверена.
– И как ты догадалась?
– По характерным следам, оставшимся на слое пыли. Мужчины обычно вообще не замечают таких вещей, а хозяйкам они непроизвольно бросаются в глаза. Особенно, если помещение незнакомое.
– Надо же, какое любопытное наблюдение. Ух, какая мне прозорливая жена досталась.
Даже как-то… боязно стало. – Андрэ шутливо состроил нарочито настороженную физиономию.
– Сам выбирал. – довольно хмыкнула в ответ.
– Сам выбирал. – удовлетворённо кивнул муж.
– Понять бы ещё, что теперь со всеми этими чудными открытиями делать. – я вернула нас к злободневному вопросу.
– В первую очередь, следует определиться, кому мы тут можем полностью доверять. Один я эту троицу не прижму. Требуются надёжные помощники, которые помогут скрутить лиходеев и найти доказательства незаконной разработки.
– Если я хоть что-то понимаю в людях, то в этом деле можно положиться на мнение Лесии.
Женщина умная и серьёзная, всех односельчан хорошо знает. Да и не болтушка она, раньше времени информацию не разнесёт. Кстати, первым, кого она посоветует взять в напарники, уверена, станет кузнец.
– Пожалуй, снова с тобой соглашусь. Оба производят впечатление людей без двойного дна, и…
– Слуша-ай, Андрэ… - громким шёпотом перебила мужа, так как именно в эту секунду поймала мысль, смутно маячившую в голове всю нашу беседу:
– К вопросу о доказательствах и двойном дне… - я уставила на него круглые глаза и медленно повторила, - Двойном дне…
– Посуда! – одновременно выдохнули мы, и лицо мужа полностью отзеркалило моё выражение.
Ну конечно! Добытое серебро просто так в мешке не провезти по стране или через границу.
Не знаю, куда они там его сбывали, это ещё выясним. Наверняка руду монтировали в донца глиняных чеплашек, и в таком виде транспортировали перекупщикам-сообщникам. Потому и поделки у них были такие небрежные, неглазированные. Всё равно ведь в итоге в «бой» пойдут.
А иного объяснения завалу на складе просто не находилось. И, судя по тому, что посуда так и оставалась при мастерской, добычу вывезти ещё не успели. Только наковыряли драгоценного металла и налепили глиняных заготовок для его будущей маскировки-упаковки. С
разоблачением и задержанием следовало поторопиться.
Но, пока суд да дело, за окном начало темнеть. И на горячую голову браться за такое опасное, непростое дело без должной подготовки не следовало. Начало активных действий отложили до утра.
А ночью случилось...
В общем, мы уже успели уснуть, когда по деревне разнёсся бой часовенных колоколов.
Помощник отца-настоятеля, который разрисовывал стены в комнате Мариэль, в ту ночь засиделся за художеством, первым заметил гигантский факел на холме и забил тревогу.
Настолько резко этот пронзительный, грозный звук взрезал нервы, настолько он оказался неожиданным в мирной безмятежности тихой ночи, что на улицу мчались, как чумные, кое-как
натянув одежду. Переполошилось всё поселение. Люди, сброшенные с кроватей летевшим над долиной звоном-вестником лиха, в беспорядке высыпали из своих домов.Горели наши брёвна, припасённые к весенней стройке. Полыхали высоким яростным пламенем.
На ходу скомандовав нам с Кристи и Флорой возвращаться в комнаты, Андрэ поспешил к месту беды. Впереди него к двум ближним к краю деревни колодцам без лишних указаний уже бежали мужчины.
В том, что это был поджог, сомнений не возникало. Не могли толстые брёвна быстро разгореться в такой впечатляющий фейерверк. Это ведь не пал в лесу, где для прожорливого огня повсюду море пищи. Значит, наше дерево сперва щедро удобрили чем-то горючим, а потом подожгли.
Да и чёрт бы с ним, с тем деревом. Даже если не спасут, на том ничья жизнь не закончится.
Но там, у склада караулил дед Марон. И его судьба сейчас волновала гораздо сильнее. Нервно кутаясь в тёплые шали и без конца по очереди поглядывая в окна, мы с девчонками ждали хоть каких-то новостей.
И только Кристи решилась, было, ослушаться строгого приказа хозяина и сбегать на разведку, как в наши двери постучали. Это оказалась Лесия.
*В Альпийских горах Франции действительно существует речка Дюранс, в которую впадает ручей Фурнель. И в его ущелье имеется древнее опустошённое месторождение серебра, нынче представляющее исключительно исторический интерес. Это место расположено недалеко от границы с Италией.
Сами шахты представляют собой длинный, запутанный лабиринт подземелий, часть которых полностью затоплена, а половина оставшихся до сих пор полноценно не исследована.
Между прочим, ходы даже проходят под руслом ручья и простираются на другую сторону ущелья. В некоторых комнатах стоят старинные машины для добычи руды, в других — завалы и мусор. Какую-то часть комнат выработали еще римляне, все остальное было выработано в 17 и 19 веках.
62
Вдова уже побывала на пожаре и принесла нам самые достоверные сведения с места происшествия.
– О-ох, худо дело. – согнувшись в поясе и пытаясь отдышаться после быстрой ходьбы, ещё с порога сообщила женщина.
– Марон? – сдерживая нарастающий страх, первым делом спросила я.
– Жив. – выдохнула вестница и жадными глазами уставилась на кувшин с водой, оставленный на столе.
– Хвала Всевышнему! – Кристи молитвенно воздела взгляд к потолку и перекрестилась.
– Верно. – мысленно согласилась я, чувствуя, как от сердца заметно отлегло.
– Да проходи же, вот здесь присаживайся. – Флора, подхватив Лесию под руку, помогла ей добраться до лавки.
– Ну, что там? – Кристи торопливо присела напротив женщины.
– Погоди. – я придержала нетерпение помощницы и сама налила ночной гостье воды.
– Спасибо. – коротко поблагодарила та и большими глотками быстро опустошила кружку.
– Теперь рассказывай.
– В общем, так… - Лесия тягостно выдохнула, собираясь с мыслями, - Марона нашли чуть поодаль от пожара в беспамятстве. Вся голова в крови, но дышит, живой. Его, значит, тут же на телегу и повезли к старому Обену, знахарю нашему. Рана, сказали, нехорошая, но не смертельная. А вот с лесом вашим, госпожа, совсем беда.