Шесть ночей. Он и она
Шрифт:
– Люблю тебя, – понизив голос, шепчет он.
Китнисс распахивает глаза, выглядит удивленной, если даже не совершенно сбитой с толку.
– Я… – начинает она, но слова застревают в горле, а руки на его шее, еще недавно крепко обнимавшие, теряют нажим. – Спасибо, – глухо отвечает Китнисс, пряча взгляд.
Гейлу кажется, что ему всадили нож в самое сердце, он отпускает ее от себя и отходит в сторону; стоит, уставившись на огонь, и старается отрешиться от боли, заполнившей все его существо. А чего он, собственно, ожидал? Мечтал, что Китнисс рассыплется в ответном признании? Примет
Китнисс растерянно смотрит ему в спину, понимая, что нужно что-то сказать, но, если она и сама не понимает того вихря эмоций, которые всколыхнули в ней слова напарника, то как же тогда она сумеет их растолковать?
– Гейл, я не в состоянии думать сейчас о мужчинах, – пробует Китнисс, – с той самой минуты, как Жатва выбрала Прим, все мои мысли пропитаны только страхом. Ни для чего другого просто нет места. Может, когда мы окажемся в безопасности, все будет иначе…
Он оборачивается, скользит взглядом по всему ее телу с головы до ног и снова возвращается к лицу.
– Ладно, посмотрим, – отвечает Гейл, проглотив досаду. – Маму придется долго уговаривать, но, думаю, она не откажется от нашего плана.
Китнисс чувствует, как неуловимо изменилась обстановка, – ощущение счастья улетучилось, уступив место отстраненности.
– Мою тоже, но я все ей растолкую. Объясню, что иначе нам конец.
– Она поймет, – убежденно говорит Гейл. – Мы с ней и Прим часто смотрели Голодные игры вместе. Мама тебе не откажет.
Сквозь единственное окно Китнисс видит, как снаружи сплошной стеной валит снег, застилая собой белесое небо: зима почти отступила и возвращается только в такие вечера, как этот, когда надежда борется с отчаяньем, словно подснежник пробивающийся к свету.
– Надеюсь, – кивает она. – Хеймитч тоже может заупрямиться.
– Хеймитч? – глаза Гейла расширяются от удивления. – Он что, должен пойти с нами?
– Иначе нельзя! Не могу же я бросить его и Пита, когда…
Гейл стонет, будто от боли, и качает головой.
– Может, еще половину дистрикта с собой прихватим? – рычит он.
Китнисс хмурится, складывает руки на груди.
– Если они останутся, Сноу замучит их до смерти, хотя бы для того, чтобы выяснить, где мы!
Воздух между ними едва не сверкает искрами, но Гейл не отступает:
– Семья Пита вряд ли бросит насиженное место – больше шансов, что они сдадут нас миротворцам. Если Пит не пойдет без них, что тогда?
Китнисс почему-то уверена, что Пит Мелларк ей не откажет, но вслух произносит:
– Значит, пусть остается.
– Ты готова уйти без него? – Гейл смотрит настороженно, его охотничьи инстинкты выискивают ложь.
– Чтобы спасти Прим и маму, да… – начинает Китнисс, – но… я сумею его убедить.
Он сжимает челюсти.
– А меня ты смогла бы бросить? – спрашивает Гейл с каменным лицом.
– Послушай, но ведь ты же согласился…
– Ну а вдруг, Китнисс? Ты ушла бы без меня?
Она смотрит на него с мольбой, а потом качает головой и отворачивается, слишком ясно осознавая ответ. На кончике языка крутится фраза о том, что без него она просто не решилась бы уйти: он слишком давно рядом,
она чересчур привыкла на него рассчитывать – у нее есть только Гейл, которому можно доверять, как себе.И все равно она не может произнести это вслух: слишком личное, до предела – ее.
– Нет… – шепчет Китнисс, – без тебя я бы… пропала в лесу.
Он щурится, скрежещет зубами, словно ожидал другого, надеялся, верил…
– Ладно, не важно: я в любом случае тебя не брошу. Куда ты, туда и я, – его взгляд теплеет. – Когда?
Китнисс смущается.
– Я еще точно не знаю, надо поговорить со всеми, убедить их. Как только снег сойдет – наверное, это лучшее время.
Гейл соглашается. Ему хочется снова заключить ее в объятия, почувствовать, какая Китнисс теплая и подарить ей собственную нежность, но его руки остаются на месте, а между ними – одиночество.
– Доедай, – он указывает на начатую тарелку супа, – почти стемнело, а надо еще вернуться…
Однако, выбраться из заброшенного дома этим вечером им не удается: пройдя несколько метров, оба понимают, что метель скрывает любое направление.
– Если пойдем дальше – заблудимся в трех соснах, – констатирует Гейл, и Китнисс не спорит. – Придется заночевать здесь.
Они возвращаются внутрь, подбрасывают дров к тем, что почти истлели, и усаживаются на старенькое одеяло поближе к огню. Ни один не нарушает молчания, но каждый ощущает приятное спокойствие, почти умиротворение: у них есть план, и, может быть, удача все-таки окажется на их стороне?
– Иди сюда, – зовет Гейл, снимая с себя куртку и укладываясь на бок, – ночь обещает быть по-настоящему холодной.
Китнисс без раздумий ложится рядом, прижимается к нему спиной, и Гейл накрывает их куртками. Его ладонь проскальзывает на ее живот, прикрытый вязаной кофтой, его теплое дыхание чуть шевелит ее волосы, и по коже Китнисс ползут мурашки. Она прикрывает глаза, наслаждаясь близостью Гейла; сами собой их пальцы сплетаются, образуя надежный замок.
Она чувствует несколько секундных поцелуев, прижигающих сзади ее обнаженную шею, но не предпринимает попыток освободится, позволяя себе улыбнуться в пустоту.
– Люблю… – беззвучно шепчут его губы, и она бессознательно сдвигается еще ближе к Гейлу, в точности повторяя изгибы мужского тела.
Окутанные тягучей нежностью, этой ночью они спасают друг друга от Капитолия, а утром просыпаются нос к носу, деля на двоих миллиметры дыхания, разделяющего их губы.
Старый фрагмент в новом свете ))))
Часть текста позаимствована у миссис Коллинз )))
========== Одиночество ==========
Комментарий к Одиночество
включена публичная бета!
заметили ошибку? сообщите мне об этом:)
– 04 -
Дверь дома Хеймитча закрывается за Китнисс, и она нерешительно топчется на крыльце, не зная, как себя вести. Пит стоит в шаге от нее — осунувшийся и молчаливый.
Завтра еще одна Жатва.
Китнисс прикрывает глаза. Наваждение какое-то! Возможно ли, что она пройдет через это второй раз? Нет, уже решено. Китнисс знает, что для нее это дорога в один конец, она сделает все возможное и даже чуть больше, лишь бы Пит выжил. Он заслужил.