Шесть

– Это не похоже на обычный камень, скорее… метеорит, – он внимательно рассматривает предмет. – На твоём месте я бы это оставил себе.

– Метеорит, камень – сейчас это уже не играет никакой роли, – пожимаю плечами я.

– Вообще, это странно, – он кладёт осколок на место и тоже садится на диван. – Ты же часто путешествуешь, значит, в доме уж точно не должно быть пусто. Наверняка ты привозишь сувениры…

– Нет, – я прерываю его. – Материальность – не мое. А на память сохраняю только фото, – он задумчиво кивает, и на некоторое время повисает тишина. Кажется, я его спугнула своей холодностью. – Знаешь, ты первый, кто не досаждает мне, – произношу я, полагая, что это как-то разбавит паузу.

– О, ну… спасибо, – отвечает он, явно удивлённый такой фразой. – Ты расскажешь кому-нибудь о своих силах? Друзьям, родителям? – искренне интересуется он, и я хмурю брови при одном только упоминании о родителях.

– Нет, точно нет, – отвожу взгляд в сторону. Кажется, этого ответа достаточно, но, вопреки своему обычному поведению, продолжаю. – У меня нет друзей, а родители… им будет всё равно, даже если мы наладим отношения, – внутри скребётся какое-то странное чувство, которое хочет вырваться наружу, и я замолкаю, стараясь зарыть его поглубже.

– Почему? – спрашивает Ларс, и я мысленно закатываю глаза от раздражения. – Прости, это личное, можешь не отвечать, – видимо, каким-то образом ощутив моё раздражение, быстро добавляет он.

– Да нет, всё нормально, – безэмоционально отвечаю я, продолжая смотреть в сторону кухни. – У нас никогда не было тёплых отношений. Они не любят меня, я не люблю их – всё взаимно. Я была рада, когда они уехали в Штаты. Даже не знаю точного их местоположения, и узнавать не собираюсь. Пусть радуются жизни без меня, – просто произношу я. Раньше, в первые пару лет после того, как они уехали, я вспоминала о них с раздражением. Сейчас даже не хочется тратить на них какие-либо эмоции.

Конец ознакомительного фрагмента.