Шестой прыжок с кульбитом

— Да ладно! — недоверчиво отозвался Антон по внутренней связи.

— А что? Интересный взгляд, — возразил я. — В этом аспекте фильм о синих человечках «Аватар» приобретает новое прочтение.

Все это в одно мгновенье промелькнуло в голове. И размышления на отвлеченные темы опять прервал парторг:

— М-да, — произнес он неопределенно, с трудом отрывая взгляд от пейзажа. Будто мои мысли резюмировал. Затем парторг уставился на стену: — Варвары снова фотографии оборвали! Хулиганы, господи прости. Хоть комсомольский патруль ставь…

— Часто рвут? — заинтересовался парень.

Парторг злобно осклабился:

— Третий раз. Ничего, у нас запасные имеются, — а затем добавил неожиданно: — Бережной, есть разговор. Найдется пара минут?

Мысленно я хмыкнул. Ага, как же! Парторг — и пара минут? Не смешите меня, я грущу. Но отказываться нельзя, не поймут. Антон уныло согласился с этой сентенцией.

— Конечно, Яков Моисеич, — сказал он вслух, пытаясь бодриться.

Парторг направился в свою резиденцию, Антон поплелся следом. Не так вальяжно как раньше, ведь парторги приглашают к себе не для лобызаний.

Доцент кафедры марксистко-ленинской философии, Яков Моисеевич Косач имел право на свой персональный стол. Однако повел Антона не на кафедру, а в другое место, в кабинет партийного комитета. Здесь было тихо, пыльно и пустынно. В отличие от Антона, я огляделся безо всякого интереса.

Тесноватое помещение выглядело стандартно и безыскусно. Впрочем, как и многие другие кабинеты, виденные в прошлой жизни не один раз. Парторг уселся за двухтумбовый письменный стол, заваленный документами и папками, Антону достался скрипучий стул у приставного столика. Вдоль стены высились книжные шкафы, набитые партийной литературой. На видном месте красовалось решения последнего съезда партии. Рядом с ними — полное собрание сочинений В.И. Ленина.

Массивный сейф за спиной парторга скрывал особо секретные документы, вроде инструкций Центра и досье на партийных сотрудников и студентов. Там же хранился наградной маузер, компромат и, конечно же, подметные письма. На отдельном столике красовались два телефонных аппарата. Один городской, а второй без номеронабирателя, для прямой связи с ректором. Всё как всегда, архитектор подобных построений один и бессмертен.

Яков Моисеевич принялся листать ежедневник, делая какие-то пометки. Ага, понятно. Сейчас начнется промывание мозгов. С краю приставного столика, прямо перед нами, высилась стопка методичек по основам научного атеизма. От нечего делать Антон придвинул одну, принялся листать. Автором труда значился Косач Яков Моисеевич, доцент и кандидат философских наук. Ясное дело, парень немедленно приватизировал пару разных книжечек. Скрутил в трубочку и засунул в задний карман. Врага надо знать в лицо, даже если он не выглядит врагом и смотрит ласково, будто кот на мышку.

Закончив формировать мысли, парторг поднял глаза. Однако начал он с неожиданного вопроса:

— Ты не в курсе, почему пропали клавиши с рояля?

— С какого рояля? — опешил парень.

И я вместе с ним тоже завис.

— Что стоит на сцене в Малом зале. Одна клавиша черная, другая белая.

— Меня тут не было несколько дней… — растерянно пробормотал Антон.

— Ах, да. Ты же болел. Что у тебя с ногой? — не дожидаясь ответа в очередной раз, он горько заметил: — Вандалы кругом. Клавиши выламывают, фотографии срывают… И эти молодые люди собрались учить детей? Чему они их научат?

Осуждая вандализм, Антон сделал скорбное лицо. Если детей в музыкальной школе научить ломать клавиши, то они быстро кончатся. А ведь там есть еще кнопки на баянах… Эту гипотезу парень оставил при себе, однако товарищ Косач ответов не ждал:

— С кафедры сольного пения поступил сигнал, что инструмент расстроен, а отсутствие клавиш плохо влияет на интонацию студентов.

— Да нам-то зачем оно нужно? — задал резонный вопрос парень.

Впрочем, и первый и второй вопросы были риторическими.

— Зачем? — парторга, тем не менее, ответы интересовали.

— Мы к нему даже не подходили никогда, у нас свои инструменты есть! — Антон начал оправдываться, а вот это зря.

Конечно же, сразу последовал новый дурацкий вопрос:

— А откуда у вас такие дорогие электроорганы? Мне называли какие-то безумные цифры.

Пришлось мне перехватывать управление, чтобы пресечь инсинуации:

— Органы как органы. Обычные электрические транзисторы с клавишами.

— Да?

Распространяться дальше я не стал. Зачем парторгу знать такие слова, как Ямаха, Корг и Роланд? Еще полезет легендарные клавиши щупать. Вместо исповеди я перешел в наступление:

— Люди глупости болтают, языки без костей! Не стоит их слушать, злые языки с умом не в родстве. Инструменты эти принадлежат Надежде Константиновне, она их из дома принесла.

Парторг повелся:

— Кстати, насчет педагога Козловской. Есть мнение, что с ответным визитом в Германию направят творческий коллектив «Надежда». Вопрос еще не решен, но есть надежда, — Яков Моисеевич приосанился. — Для нашего института это большая честь.

Мысленно я хмыкнул. Новость так себе — и без него знали. Надежде Константиновне подружки сразу доложили о совещании в обкоме партии. Так что секрет полишинеля мы давно узнали, как бы ни раньше парторга. И радоваться еще рано, надо одобрение Москвы получить. А товарищ Косач, гусь репчатый, хочет казаться себе полководцем — сам объявил о завершении войны и сам назвал себя победителем.

Глава 11

Глава одиннадцатая, в которой все не так плохо, однако признаки улучшения носят недостаточно последовательный характер

Парторг назидательно поднял палец:

— Честь и ответственность!

Антону удалось сохранить каменное выражение лица. Парторг не оценил выдержку, даже слегка огорчился. Хм… Бедненький. Он что, ожидал увидеть дикий восторг? Так заслуги его в том нет. Наоборот, бурную деятельность развили два немецких педагога — дирижер студенческого оркестра и руководитель творческой делегации. Они оказались пробивными тетками, и буквально потребовали от городских властей включить «Надежду» в делегацию. Козловская так и сказала: проявили немецкое упорство. Вот кому надо в ноги кланяться! А у нее источники надежные.

Пока я думал думу, парторг продолжал вещать:

— По коллективу «Надежда» состоялся расширенный худсовет. С участием очень ответственных товарищей, — теперь он со значением посмотрел в потолок, и перевел взгляд на Антона.

Тот снова не проникся моментом. Бровью не повел, сохраняя невозмутимость. Можно было бы сказать «надул губки», но точнее подходило выражение «сделал морду кирпичом». Тогда Яков Моисеевич вытащил из папки несколько листков, где многие строчки подверглись вычеркиванию карандашом.

— На худсовете коллектив «Надежда» представляла педагог Швец, Наталья Николаевна. Мы внимательно изучили репертуар и внесли некоторые изменения.

Ага, «некоторые». Почикали безжалостно программу, вот что они сделали. Сатрапы! Сейчас парторг расскажет, что джаз и рок — это не музыка, а буржуазная отрыжка, которая плохо влияет на неокрепшую психику молодого поколения. Знаем, плавали. Аргументы всегда приводятся доступные: «сумбур вместо музыки», и «лохматые чудовища переходят границу».