Шишки жизни, как их убрать

А еще любимой темой был он сам. Разговоры в духе: «…какой у тебя странный муж, доченька… Где ты его вообще нашла?», становились уже традицией.

«Никто не встречает. Плохой знак» – подумал Андрей, вешая пальто.

Домашние тапочки словно скороходы понесли его по стандартному маршруту – на кухню. За столом сидели две женины, одна молодая, хотя с виду не скажешь, что слишком молодая, но красивая и приятная женщина – его супруга Мария. А прямо напротив нее, смотрящая в упор на Андрея сидела старая женщина – ее мать, «любимая» теща Елизавета Михайловна. Пронзающие взгляды, недовольные лица смотрели на него скорее осуждающее, чем равнодушно, как обычно бывает. По лицам стало ясно, что они обе были крайне недовольны ситуацией.

– Добрый вечер. Мы пришли! – уверенно сказал Андрей.

– Мы видим, – надменно пробурчала теща, – почему так поздно? Темно на дворе, дочке надо кушать, делать уроки, отдыхать после занятий. Ты же учитель, сам должен понимать.

Супруга, как всегда, молчала. Можно было предположить, что она боится свою мать, но прожив с ней Андрей четко понимал, она использует ее лишь для того, чтобы самой не высказать то, что она думает, а думают они сейчас, видимо, об одном и том же.

– На работе дела, сегодня был педсовет, я забрал Лену, и мы поехали в пиццерию. Хотел с дочкой отдохнуть. – оправдывался Андрей. Он знал, что этот пассаж, еще больше подольет масло в огонь. Походы в кафе и прочие виды досуга действовали на тещу как красная тряпка на быка. Поэтому он и сказал это, чтобы вывести ее из себя. Андрею было уже все равно. Впрочем, вел он себя противоречиво. Он не готов был к скандалу, он его и не хотел, но ожидание будущей перепалки, которая была неизбежна, вселило в него силы и несмотря на усталость он был готов напасть первым.

– Он опять накормил дочку на улице, – обычным тоном возмущённо высказала теща. Эта фраза была уже стандартной в такой ситуации. «Накормил на улице…» Даже если в ресторан он отведет все семейство и там подадут шикарное блюдо, она все равно будет считать это улицей, – я вам приготовила борщ, есть гуляш, пюре, котлеты. Вот Лена салат настругала, а ты перебил аппетит у ребенка. Мы тебе постоянно говорим, что надо ей питаться дома, а не на улице. Зачем ты так поступаешь?

Скандал неминуем. Иногда слова, и та энергетика, которую они несут переполняют чашу терпения и даже самый добрый и относительно спокойный человек, который не любит ругаться и всегда старается идти на компромисс может взорваться и ответить. Андрей чувствовал, сейчас или никогда, он должен показать этим женщинам, кто здесь хозяин, и на компромисс идти поздно, или он просто не хочет, или не знает другого более эффективного способа.

– Я поступаю как считаю нужным, – в горле предательски пересохло. Повисла пауза.

– А мы, по-твоему, не знаем ничего? – как-то неестественно громко взвизгнула теща.

– Андрей опять ты… – на выдохе произнесла жена, закатывая глаза, и опираясь правой рукой на столешницу.

«Опять играет сцену…» – пронеслось в голове Андрея. Краем глаза он увидел, что дочь плотнее прикрыла дверь в свою комнату, – «Началось».

Жена на одном дыхании выпалила, все также прикрывая глаза и мелко вздрагивая: – Ты все время пропадаешь на работе, не отвечаешь на мои сообщения, звонки, не прислушиваешься к нашим советам, ты как будто в своем мире витаешь и вот мы просим тебя два раза в неделю забирать Леночку из студии, и ты даже это не в силах сделать…. опять эти слова…. Опять ты своевольно себя ведешь, непростительно – она внезапно сорвалась на фальцет, но пока не зарыдала, а это ожидалось.

Андрея от этого града совершенно незаслуженных обвинений всего передернуло, «Должен, должен, должен… И вновь я… я… я…»

Теща пока не вмешивалась, посматривая то на него, то на дочь испытывающим взглядом и недовольно хмурясь. Тем временем, Маша, продолжая все больше себя накручивать говорила:

– У меня на работе и так каждый день завал, а на тебя совершенно ни в чем нельзя положиться. Уже больше нет сил, – на ее глаза навернулись слезы, и она требовательно взглянула на мать, теща вся напряглась и изготовилась к решительному «броску» – мама… ну что же вы молчите! – и заплакала наконец.

«Запрещенный прием», – печально подумал Андрей, но ничего поделать он не мог. Почти всегда все скандалы завершались именно так, особенно при участии «многоуважаемой» Елизаветы Михайловны. Жена причитала, обвиняла его, не давая и слова в оправдание вымолвить, потом обращалась к матери, начинала плакать, а после…

– Какой мужик мелкий сейчас пошел – сурово тут же, как по команде, выдала свое коронное теща, – Не опора в семье, а только обуза. И опять Машенька плачет, опять у Леночки уроки не учены, а уже поздно и скоро ночь на дворе. Но что же, я, не буду я вмешиваться, но ты Андрей… думай, что делаешь!

Она досадливо всплеснула руками и с притворным желанием не вмешиваться попятилась, но очень медленно к выходу их кухни. Тем не менее Андрей знал, что она жаждет продолжения и скажи еще хоть кто-то из них, хоть одно слово, скандал непременно затянется. Но в этот раз кроме чувства вины никаких травм ему нанесено не было. Андрею то ли от усталости, то ли от досады, не хотелось ничего говорить, а Маша, внезапно судорожно всхлипнув со всех ног выскользнула из кухни, даже чуть потеснив мать. Произошедшее остановило «фурию» и заставило действительно засобираться наконец домой, но она не преминула ужалить напоследок, застегивая пальто:

– Все семьи как семьи, живут душа в душу… Ах, а ваша, не ожидала я что ваша, кто в лес, кто по дрова каждый сам по себе.

Андрей так и застыл в недоумении, не зная, что ответить. Злость закипала в нем, и он ничего лучше не нашел как сказать:

– Шли бы вы лучше отдохнуть, мама.

И конечно же эта фраза была ошибкой. Елизавета Михайловна, театрально вздохнула: «Ах!» и громко хлопнув дверью удалилась. Теперь еще несколько дней будет с ним не разговаривать, но приходить, конечно, будет.

В квартире стало тихо. Он стоял посреди коридора вслушиваясь в эту тишину. Время как будто бы остановилось. Так прошло несколько минут, прежде чем к Андрею вновь вернулось самообладание и осознание, что необходимо как-то продолжать этот день и наконец закончить, обрубить клубок проблем.

Не спеша проследовав в ванну, он разделся и встал на холодных пластик ванной, задвинул шторку и включил воду. Она была холодной, и он то и дело вздрагивал, но менять температуру не было желания, расслабляться он не хотел. Напротив, холодный душ возвращал его к действительности. И когда он снова оделся, вышел из ванной, проследовал на свое обычное место, в кресло на балконе, выходящем из кухни, все произошедшее за день пронеслось в голове. Утомительное совещание, ужин с дочкой, разговор с другом, перепалка с женой и тещей, обидные слова сказанные в ходе ссоры, его обычные усталость, гнев и бессилие.

На часах первая четверть двенадцатого. Так быстро пролетело время, а завтра новый день. И снова все по-прежнему хорошо знакомому сценарию, все безвкусно и пресно, непонятно и что характерно нерешаемо. Вроде бы внешне все неплохо: есть дом с почти выплаченной ипотекой, жена, дочь здоровая и умная, в общих чертах стабильная работа. Однако в этом пазле были пробелы: отсутствие прогресса в карьере, надоедливое и бестолковое руководство, бесконечные ссоры дома, отсутствие времени на ребенка, проблемы у жены на работе и постоянная усталость. Внезапно Андрей поймал себя на мысли что уже около десяти минут бессмысленно пересматривает список контактов в телефоне. Да… совершенно очевидно, что ему хотелось выговориться, поведать о всех своих волнениях и посвятить кого-то в свои мысли, быть может сообща в беседе найти выход. Но с кем поговорить? Юрка, он конечно проницательный очень, но все-таки человек не семейный и вряд ли поймет его проблемы, Елена (Елена Павловна – один из завучей в школе) с единственной из сотрудников школы у него сложились теплые, доверительные отношения всегда советовала ему одно и то же – разводиться, забирать дочь и уезжать в Москву, но он знал, что это не выход. Мама… нет, звонить среди ночи матери и говорить с ней о том, что твориться на душе, не могло быть выходом. Зинаида Федоровна, с самого начала была против его поездки в глубинку, и только два раза за все годы его проживания здесь приезжавшая в гости (в остальное время он приезжал к ней в столицу сам), естественно отреагировала бы эмоционально и поэтому тревожить ее Андрей не хотел.

Нащупав кнопку блокировки, он погасил экран телефона и задумался снова. «А ведь, действительно, выговориться была не лишним». Внезапная мысль осенила его. Вновь включив экран телефона, он забил в строке поиска имя, которое хорошо запомнил после разговора в кафе: «Загорская Юлия»: да, именно, психотерапевт, мотивационный психолог, практикующий гештальт-техники, пять лет стажа, автор научных статей и нашумевшей книги «По жизни с улыбкой». Презентация книги прошла годом ранее, и разошлась тиражом более чем в миллион экземпляров.