Шишки жизни, как их убрать

Встав с кресла, Андрей, не включая свет проследовал в прихожую нащупал портфель, в нем бумажник и достал визитку с приглашением, а после торопливо вложил ее за чехол телефона чтобы не потерять. И после усмехнулся, сам себе. Как школьник в темноте от всех скрывает какую-то тайну. На душе стало легче. Он заглянул в комнату к дочери, она уже спала. Маша несмотря на произошедшую размолвку все-таки, как всегда, позаботилась о дочери. Целуя Лену в лоб на ночь, Андрей думал о жене: «Хорошая она у меня все-таки, просто я запутался и не знаю, что делать, не знаю как исправить ситуацию».

В их спальне было тихо и темно. Маша уже спала, и это его радовало. Быть может он поступил, неправильно не поговорив с ней, но сейчас не хотелось видеть ее слезы и слушать ее упреки снова. Андрей тихонько лег рядом и практически мгновенно провалился в сон.

II

Прошла неделя после той перепалки. С женой Андрей помирился, с тещей отношения, все равно, оставляли желать лучшего, но осадок от сказанных в тот вечер слов, не давал покоя. Всем казалось, что тот вечер, нес в себе какой-то странный, непонятный пока никому переломный эффект. Что-то постепенно умирало, уходило, как туман с первыми лучами солнца. Любовь, нежность, привязанность в Лене, к Маше, жене, матери его ребенка, постепенно уходили на второй план. Ежедневная рутина на работе, рутина в отношениях, для мужчины становились той ношей, которая как груз висела и не давала, как начало казаться Андрею, подняться, воспрянуть духом. Постепенно приходили мысли, что, возможно именно семья, являлась тем фактором, который убивал в Андрее не только все стремление что-то поменять в жизни, но и разжигал в нем уныние.

Он, конечно, прятал эти мысли в душе, он не хотел в них верить и поддерживать. А зачем? Это разве поможет, но мысли, как тектоническая магма, пробивалась и когда-нибудь должны была выйти с оглушительной силой и ревом наружу. Но сейчас, ему было проще уходить от размышлений и погружаться в бесконечную рутину работы и семейных дел.

«Любимая» теща, бескомпромиссная старая женщина, как после скандального вечера, так и в это утро четверга, как ни в чем ни бывало пришла помогать дочери по дому. Увидев, что борщ остался на плите никем ни съеденным, она разразилась бурей эмоций, которые она высказала своей дочери по телефону, а так как на вечер ужин был уже готов, заботливая женщина, принялась подметать и мыть полы в квартире дочери. Елизавета Михайловна, воспринимала готовку и уборку в квартире зятя и дочери, как свою непосредственную обязанность, не понимая очень важного факта – что тем самым мешает нормальному семейному быту не только своему ребенку, но и молодому мужу дочери.

Все было, как всегда. Скандал будто был обыкновенным фоновым звуком, который никак не повлиял на происходящее. Теща приходила к ним на квартиру, готовила ужин, помогала с уборкой, давала наставления по воспитанию дочери и сидела с ней, а потом отводила на вокал или в художественную школу, и снова возвращалась сидеть на кухне до прихода любимого зятя. Андрею даже показалось, что в доме завелась вторая жена с чувством альтруизма и заботы к постоянно работящему администратору школы. Но конечно же нет. Каждый вечер на кухне сидел не добрый альтруист, а старая, нервная фурия, которая все больше и больше раздражала Андрея, но справиться с ее негативным влиянием он никак не мог.

Всю неделю Андрей приходил с работы, выслушивал разговоры тещи, и не мог остаться наедине с супругой. После ухода Елизаветы Михайловны, оставались считанные минуты, чтобы лишь в нескольких фразах обмолвится с женой о предстоящих планах, потом душ и крепкий сон. Андрей уже не думал, что может быть как-то иначе. Рутина семейной жизни довела мужчину до автоматического поведения. Иногда приходили эмоции, и даже жене иногда казалось, что он ее обнимает, но обнимает скорее во сне, чем делает это осознанно. Она тоже ничего уже не ждала и скорее питала к нему странные чувства, ведь у них есть ребенок, обязанности, долг. Отношения были некой квинтэссенцией взаимных обязательств.

Да и работа – это такая же странная, но уже более нелепая рутина, которая раздражала даже больше, чем старуха – теща. Завуч школы – «собачья работа». Андрей постоянно заставлял делать других учителей работать, ту работу, которая, даже, по его мнению, не совсем годилась для учителя. Ежедневно заполнялась масса бумаг: отчеты, учебные программы, учительские конкурсы, конкурсы для детей и олимпиады, аттестовываться, готовить другие документы. Бумажная работа, работа с учеными таблицами, графиками, проверка и перепроверка работ учителей, звонки, письма, административное дежурство, поездки на совещания и т.д. уже давно не являлась для Андрея работой, которая приносила удовлетворение. Стало очевидно, что она уже разочаровала молодого завуча, и постепенно убивает в нем запал былого идеализма, готовности поменять школьную систему, изменить в ней, настроить систему на нормальный человеческий лад.

Больше всего Андрея поражало равнодушие коллег к его нововведениям. Недавно им было предложено перевести большинство учительской документации в электронный документооборот. Но для этого надо было буквально заставить всех учителей работать в электронной системе. Молодые учителя, без проблем послушали и начали работать. Но пожилые учителя, не только с неохотой восприняли инновацию, но даже сортировали ее. Масло в огонь подливала и директор, которая не стремилась не то чтобы помочь Андрею, но порой даже мешала, играю двойную игру, тем самым подрывая авторитете завуча в школьном коллективе.

Недавно на работе произошел досадный случай, который вызвал не только бурю негодования у Андрея, но и вообще, как тогда показалось, открыло всю безнадежность системы воспитания в школе. Ни чего кроме злости и разочарования у Андрея не вызвало это событие.

Все произошло как всегда неожиданно. Его дочка Лена, творческая натура, еще в первом классе стала более чем ответственно относится к учебе. С одной стороны, на это сказалось, то, что ее отец работает завучем в школе, а с другой стороны девочка со всей серьезностью понимала важность обучения и ей это нравилось. Одно только мешало ей учится в школе, а точнее всегда были определенные проблемы с учительницей, по поводу внешнего вида. Девочка всегда одевалась как творческая натура, еще в 6 лет она научилась делать себе модные прически, интересовалась экстравагантными юбками, разноцветными футболками и т.д. Не сказать, что внешний вид девочки был излишне вычурным, но вызывал определенное внимание не только со стороны учителей, но и со стороны класса. Но девочке нравилось быть особенное, а самое главное, отец поддерживал в ней стремление быть личностью, проявлять свою индивидуальность, развивать в себе чувство любви к своем желаниям, хобби и ценностям.

Однажды после совещания у директора, когда Андрей остался решать другие задачи с директором в кабинет вошла учительница Лены и надменно сказала:

– О как хорошо, что вы здесь! Я бы хотела поговорить по поводу внешнего вида вашей дочери. Это недопустимо

– Что недопустим? – спокойно ответил Андрей.

– То, как она одевается, вы как завуч школы, прекрасно нас понимаете, – она сделала демонстративно ударение на слове «нас». Что она имела ввиду? Нас учителей, или нас с директором?

– Я не вижу здесь ни чего плохого, внешний вид мой дочери не мешает ей учиться, а наоборот отражает ее творческую и индивидуальную натуру. Она ответственной всех в классе относится к учебе и у вас никогда к ней не было замечаний.

–Ну как это нет, у меня постоянно были замечания по поводу внешнего вида. Я еще в подготовишке обращала ваше внимание на ее прически и одежду. Дети и родители в классе интересуются, можно ли им также одеваться. А если и они последуют примеру. – с негодованием продолжала учительница, посматривая на директора, которая в тот момент определенно выбрала ее позицию, но ждала удобного момента, чтобы вставить свое решающее слово.

– Они не будут одеваться как моя дочка, у родителей не хватит воли, а у детей ума и творчества. Сейчас они должны просто принять мою девочку такой какая она есть. Я не собираюсь ей запрещать одеваться так как ей хочется. – уверенно ответил на вызов Андрей, отвернувшись от директора в сторону учительнице, стоявшая возле двери.

– Андрей Сергеевич, мне тоже на нравится, как ваша дочка одевается. Это образовательное учреждение, а не бордель. У нас белый верх, черный низ. Ваша дочка должна это понимать и одеваться в соответствии с уставом школы. – облокотившись на стол локтями, сидя в кресле сказала директор. Ее решающее слово, было более чем обидным и не справедливым, и неумолимо вело к повышению градуса скандала. Андрей должен был защитить свои принцип и честь свой дочери.