Шкаф поперёк
Шрифт:
– Ничего...
– А тааааааак смотрит, как будто очень даже чего... ты, главное, помни про контрацепцию, Громова. Презервативы и ещё раз презервативы, как завещал великий вождь.
– У него же девушка!
– возмутилась Громова.
– У кого?
– Пропела Машка - Ум?
– У.... Стаса...
– Тая отвела глаза и на всякий случай покраснела.
– Я вообще, не обязательно Стас, - Машка засмеялась, и Громовой показалось, что Машка что-то недоговаривает, но ей было не до загадок Машки, она затащила сумку и уселась на нижнюю полку плацкарта. Немного поёрзав и посмотрев в ночь, что отражала
Часть вторая заключительная
Июль подходил к концу, ночи были тёплые, звёздные, низкие. Большую часть дня Громова оправдывала ожидания родителей и читала литературу по профилю или художественную, лишь иногда ныряя в планшет, чтобы с красными от смущения щеками прочитать какую-нибудь фривольную историю, где даже присутствовала нецензурная речь.
Громова зажмуривалась и даже с зажмуренными глазами отворачивала лицо от экрана. Продышавшись, она продолжала читать, иногда вздыхая или широко распахнув глаза. Пришедшая подружка, соседка по улице, пригласила «просто прошвырнуться».
– Пойдём, зайдём к одной, - сказала Марина.
– Пойдём.
Громова дооооолго смотрела на «одну» и на Стаса, который сидел рядом. Рука «одной» лежала на шортах нормального-студента-медика-не-гомосексуалиста, как раз там, где одна штанина встречается с другой, и этот собственнический и даже какой-то хищный жест не понравился Громовой.
– Какими судьбами?
– довольный Стас улыбнулся и нагнулся к ушку «одной»: - Это та девушка, Тая Громова, я рассказывал.
– Здравствуй, Тая, - «одна» не выглядела дружелюбно.
– Я Катя.
– Очень приятно, - Громова не ощущала себя приятно, напротив, рука Кати на шортах Стаса не приносила никаких приятных чувств Тае.
– Скучала по мне?
– Стас выглядел очень довольным.
– Да, - ответила Громова, - особенно по твоему храпу у меня над ухом и булочкам по утрам. Он каждое утро приносил мне булочки, прямо в постель, таааааак мииииило, - глядя на Катю.
– Вообще-то я и пытался быть милым, - он смотрел на Громову как-то недобро, но Громову больше волновал недобрый взгляд Кати.
– Ты и был милый, особенно милым ты был в белых плавочках, такой милаха!
– Чтооооооо?
– Катя, кажется, взвизгнула и уставилась сначала на Громову, а потом на Стаса.
– Она видела твои трусы?
– Конечно, - подтвердила Громова, - мы же жили вместе, - она развела руками, всем своим видом показывая недоумение от столь нелепого вопроса.
– Да... ты!
– Катя вскочила и выбежала на улицу, за ней побежал Стас.
– Вот это даааааааааааа, - протянула Марина.
– Хм, - вздохнула Тая и залилась краской, выругавшись про себя так отчаянно, как только могла: «Пенис»
– Прости меня, - увещевала несчастная и пристыжённая собственным поведением вундеркинд Громова, которой впервые в жизни не гордились и в неё определённо не верили.
– Да чего теперь, - вздохнул Стас.
– Я пойду и всё ей объясню!
– Не надо. Это даже хорошо... всё равно у неё другой.
– Как так?
– Вот так, - Стас уставился на носок ноги в сланце, которым ковырял мелкий гранитный песок на
дорожке.– Не бывает любви на расстоянии, - сказала Громова и сочувственно вздохнула.
– Бывает, - ответил студент-медик-не-гомосексуалист, - отношений, может, не бывает, а любовь бывает. Она вообще всякая бывает, вон в книжных героев влюбляются и сильно.
– Он глянул на алые щёки Громовой, которая было влюбилась в книжного героя и даже представляла, как он приедет за ней и возьмёт её невинность, красиво, безупречно и не больно.
– В актёров, в писателей. Любят же? Любят. А вот отношения, как оказалось... и то, от человека зависит, от внешних факторов, от желания, да много от чего...
– И почему мне кажется, что ты меня причёсываешь?
– Громова смотрела с подозрением.
– Так заметно, да?
– Ага.
– Ты же у нас любительница прописных истин, Громова, вот... согласно ситуации. Да не парься ты, это даже хорошо, что так получилось. Ты-то точно не виновата, что у неё уже два года другой, - вздохнул, - да и я вроде как свободен. Всё отлично, - он подмигнул Тае и, приобняв за плечи, предложил «прогуляться куда-нибудь в этом захолустье»
Гуляли они почти каждый день, даже ездили пару раз на речку, но Тае не нравилось. Не то чтобы погода не располагала, не располагал купальник, который она купила с Машкой, на распродаже, в надежде, что никто его не увидит. Слишком уж номинальным он казался. Маленькие стринги и бюстгальтер-треугольничками. Выходя из воды, Громова видела собственные соски и краснела, как свёкла, пока Стас накрывал её лёгким полотенцем.
– Ты меня возбуждаешь, - как-то вдруг сказал Стас, между делом, жуя бутерброд с сыром.
– Твоя невинность меня возбуждает, да так сильно... неожиданно.
Громова покраснела и отвернулась, готовая убежать в любую секунду.
– Не смущайся, я же не собираюсь с тобой...
– он замолчал, как будто подбирая слово, - заниматься любовью. Меня много кто возбуждает, а то и вовсе само. Возраст такой, гормоны... но эти твои красные щёки, возмущённо трепещущие ноздри и пенис - это что-то.
– У меня нет... нет у меня... пениса, - последнее слова она прошептала.
– Знаю, - он засмеялся, - но твоё ругательство возбуждает меня. Жуй, - он пихнул ей в рот бутерброд, - не будешь нормально питаться, к тридцати годам будет язва, мешки под глазами и жёлтая кожа.
– Жаааааааааль, - кажется, про себя проговорила Громова и уставилась на речной песок.
– Да, всегда жаль, когда болезнь...
– Жаль, что ты не станешь... это... заниматься... да...
– Да?
– он с интересом посмотрел на Таю, которая спрятала лицо в ладонях.
– Подробней?
– Надоело быть девственницей, - она вздохнула.
– И чем же это может надоесть?
– Ну... мне мешает.
– Слушай, я тебе авторитетно заявляю, что девственная плева мешать не может. Она же крохотная, даже не ощущается.
– Мешает, - она замолчала, - никто не хочется связываться с девственницей. Ты же не хочешь!
– Я? Я не хочу, определённо не хочу.
– Воооооооот, никто не хочет. Все знают, и никто не хочет, - она вздохнула.
– Ты нашла проблему, - усмехнулся, - для начала краснеть перестань при слове пенис, - ухмыляясь в красное лицо, - потом и желающие подтянутся.