Школа 1-4

Ах, какой свободой наполняется мерно бьющееся сердце Сони, когда ноги е? отрываются от земли, стремясь к нарисованным облакам, а глаза постепенно проплывают мимо колонн, лишь для правдоподобия поддерживающих церковный купол... Какая тьма струится в е? крови, полной зв?здной пылью и холодом бесконечных пространств, которые не в силах обогреть ни одно солнце..

Застыв на высоте тр?х метров, Соня смотрит вниз и встречает злобный взгляд маленькой горбуньи. Старухи стаей худых ч?рных птиц шелестят вокруг своей хозяйки сухими губами, наш?птывая проклятия. Соня бер?т обеими руками из нарисованного неба огненное колесо и бросает его Маше в голову. Горящие старухи визжа рассыпаются по церкви, освещая своим пламенем давно забытые иконы. Как болотная кикимора, вторит их истошным предсмертным крикам вес?лое эхо. Одна за другой они падают на пол, превращаясь в продолговатые вьющиеся костры, напоминающие Соне е? последнее пионерское лето.

Одна только Маша оста?тся невредимой после удара огненного колеса. Пламя только опаляет ей косы, и она, прикрыв растопыренной ладонью лицо, продолжает смотреть на Соню. Е? глаза однако утратили власть над воскресшим сониным телом, в груди которого светится рубиновый металл. Когда она понимает это, сгусток невидимой тяжести проходит мимо резко отодвинувшейся в воздухе Сони, обдав е? зловонным ветром, и бь?т в стену церкви, пуская трещины по поверхности фресок. Следующий удар уходит в темноту ненамного выше сониной головы. Соня едва успевает спрятаться за ближайшую колонну и оттуда швыряет в Машу второе огенное колесо. Горбунья даже не пытается избежать столкновения с ним, платье на ней вспыхивает и расходится обугленными дырами, открывая нетронутую огн?м кожу. Два удара гигантского молота сотрясают колонну, за которой висит в воздухе Соня. С купола сыпется известь, застревая в е? волосах. Видя трещину в теле колонны, Соня перелетает за другую, в пол?те бросая третье колесо. Она видит как огонь окатывает Машу как невесомая вода, сжигая резинки, скрепляющие е? косы. И она видит в обнаж?нном горбу Маши е? второе лицо, маленькое и злое. Она видит маленькие ножки и ручки, торчащие назад из е? спины. Она видит машиного сиамского брата, который, питаясь дьявольской жизненной силой сестры, раст?т медленно, как деревья.

Боковая волна следующего удара задевает Сонино плечо и отбрасывает е? назад, крутнув в воздухе сонино тело вокруг оси. Она с трудом успевает снизиться, чтобы не врезаться в арку между колоннами. Не тратя больше сил на огонь, Соня летит по дуге, снижающейся к алтарю, возле которого стоит Маша. Сразу разгадав замысел Сони, маленькая горбунья вс? время держится к ней лицом, судорожно открывая и закрывая рот, как жаба. Церковь сотрясается от сыпящихся на стены таранных ударов, одна из колонн с грохотом рушится, за ней вываливается кусок стены, поднимая столб пыли и открывая огромное ломаное окно в шуршащую дожд?м ночь.

Налетев сверху, Соня ударом коленей в рот сбивает Машу с ног и, придавив тело девочки к полу и впившись ей зубами в подбородок, рв?т руками маленькое детское лицо на е? спине. Из горба Маши вырывается кровь, она хрипит и бь?тся в агонии, пытаясь руками за волосы оторвать от себя напавшую из воздуха смерть. Но Соня с урчанием упорно раздирает маленький рот, выламывает челюсти и рв?т реб?нку дыхательное горло.

Когда Маша переста?т д?ргаться, вытянув к костру испачканные пом?том босые ноги, Соня разжимает зубы и садится возле не? на колени. Она тяжело дышит, е? руки в крови.

– Незачем делить силу, - вслух говорит она, морщась от боли в д?снах, хотя никто е? уже не слышит.

Найденным на полу ножом Соня надрезает Маше горло и, схватившись двумя руками за е? виски, выламывает голову и отрывает от сочащейся кровью шеи. Потом она отрубает ей правую кисть, вытряхивает из не? на пол кровь и жарит кисть над костром на лезвии ножа. Обглодав противное на вкус подгоревшее мясо, Соня одевается и, волоча по полу за косы машину голову, покидает поле боя. Под дождевым сумеречным небом она видит козлоголового, стоящего по колено в т?мной речной воде. Глаза его закрыты.

Соня с размаху швыряет голову ему под ноги, в алюминиевую воду, которая сразу заливает м?ртвое оскаленное лицо. Голова тонет, утаскивая в глубину длинные расползшиеся волосы. Рябящиеся дожд?м круги быстро гаснут. Повернувшись, Соня ид?т между покосившимися могильными крестами к лесу.

5. Партизаны.

Четвертый Ангел вылил чашу свою на солнце: и дано было ему жечь людей огнем.

Откр. 16.8

Ночная темнота уже наполняет здание главного цеха. Подходя ко входу, Наташа оглядывается на то место, где она упала, пораж?нная ядовитыми гвоздями в лицо, и находит на песке след от кровяного пятна. Ч?рные окна цеха с запыл?нными ст?клами зияют над е? головой. Признаки другого, нереального времени, где она теперь существует. Разве м?ртвые боятся, спрашивает она себя. Разве м?ртвые чувствуют кольца безнад?жности на сво?м теле. Я ведь теперь мертва. Небо разверзается надо мной, и нет в н?м ни рая, ни ада, только бесконечная скорбь смерти. Смерти простой и не страшной, состоящей только из струй крови и хруста ломаемых хрящей. Смерти обыденной, как секс, который тоже пугает в детстве, пока не выростаешь, и не становится понятно, что тем, чего ты боялся, занимаются все.

Наташа заходит в цех. Она поднимается на второй этаж и садится на железный пол у остатков костра. Ей кажется, что запах Сони ещ? ощутим под сводами уходящих ввысь конструкций. Наташа проводит рукой по остывшему пеплу костра и слушает, как по карнизам поскрипывая моросит дождь.

Костик и Люба возвращаются с охоты заполночь. С усталостью, свойственной только м?ртвым, они огибают здание цеха, волоча за задние лапы подохшего бродячего пса. Наташа слышит их шаги. Она вынимает из кармана пистолет. Дети проходят под ней и начинают подниматься по лестнице. Внезапно Люба останавливается, чувствуя запах Наташи. Ещ? не видя е?, Костик медленно наводит заряженный самострел в темноту. Наташа стреляет ему в голову, раз за разом нажимая собачку громко хлопающего в пустоту пистолета. После первых двух выстрелов Костик падает на ступеньки, следующая пуля со звоном ударяет в перило, но после этого ещ? две попадают в цель. Наташа, не повторяя ошибку милиционеров, целится по глазам. Люба оттаскивает Костика из зоны обстрела, и Наташа, спрятав пистолет в карман и покрепче ухватив топор, сразу прыгает вниз, с грохотом ударяя ногами по железному полу. Люба швыряет в не? железку и попадает по ноге. Наташа выпрямляется после прыжка и со свирепым воем бросается впер?д. Девочка поднимает отпущеный Костиком самострел и с коротким щ?лканьем выпускает ей в живот отравленный гвоздь. Страшным ударом топора Наташа разламывает ей плечо и сбивает с ног. Навалившись коленями на грудь мальчика, с хриплым стоном закрывающего руками простреленное лицо, Наташа тремя ударами топора отрубает ему голову. Потом она выд?ргивает из себя застрявший в животе гвоздь, хватает Любу за волосы и тащит по лестниц наверх. Колени девочки бьются в железные углы ступенек. Люба визжит и одной рукой, которая ещ? слушается е?, цепляется за перила. Втащив свою жертву наверх, Наташа с силой швыряет е? на пол.

– Куда пошла девчонка с белыми волосами?
– спрашивает она.

– Сволочь, - кривясь от дикой боли в разрубленном плече, отвечает Люба.

– Убью, тварь, - спокойно говорит Наташа.
– Отвечай.

Люба молчит. Наташа размахивается и бь?т е? топором по голени, разбивая кость. Худая фигурка Любы с воплем скорчивается на полу.

– Не бей, они в лес пошли, - срывающимся от ужаса голосом выкрикивает она.
– Этот, что у реки.

– Зачем?

– Не зна-аю, - ногу Любы начинает рвать невыносимая боль и слова кор?жатся у не? во рту. Наташа снова хватает е? за волосы и поднимает с пола. Люба закрывает рукой лицо. Топор с хрустом бь?т е? по шее. После второго удара тело девочки падает на пол, плеща в стену т?мным ручь?м крови. Наташа подносит голову Любы к лицу, всматриваясь в м?ртвые глаза, а затем с размаху швыряет е? об стену.

– Смотри, проклятая маленькая бестия, - зло говорит она, обращаясь к отсутствующей Соне и вытирая лезвие топора об одежду на трупе обзглавленной девочки.
– Вот так я убью тебя.

Когда Наташа выходит на мокрый полевой простор, ей слышатся за лесом удары дал?кого грома, но, озираясь по сторонам, она не может увидеть зарниц, потому что на самом деле это не гром, а эхо титанического боя Сони с горбатой Машей, ломающего каменные стены поганой церкви. Погрузившись в непроглядный лес, Наташа думает о холодной чарующей силе зв?зд, сошедших с неба под землю, и о своей судьбе, теряющей направление пути в переплетении капающих водой деревьев. Она ид?т по тропинке и повторяет сонин путь, потому что это единственная тропинка, ведущая на север. Она находит дерево, на котором жил в сворешнике страшный талисман, и касается рукой ран, оставленных на его коре железной таниной рукой. Она выходит на свежие неровные просеки, заваленные полусожж?нным буреломом и исследует обугленный домик без крыши, стоящий у реки.

Лавка, где спала Соня, полна ещ? е? нежного запаха, и Наташа, присев на корточки, прижимается ртом ко гладкой от человеческих тел доске, чтобы представить себе Соню совсем рядом и увидеть е? ясные глаза. И тогда ей становится страшно, потому что она вдруг одним ощущением осозна?т ссыпную яму и что Соня не уничтожила е?, как других, а оставила гнить дальше. Причины этого поступка Наташа не может себе объяснить, но понимает, что Соня сделала это намеренно.

– Почему же ты не убила меня?
– шепчет она лавке, и сл?зы неожиданно начинают течь у не? из глаз. Мучительная тоска сжимает холодное сердце Наташи, мучительная тоска и боль. Внешней стороной руки она пытается пытается вытереть сл?зы, но они текут вс? больше, их уже не остановить, словно весь л?д наташиной сумрачной жизни растаял и это его талая вода.

На том берегу коротко и глухо трещит автоматная очередь, словно крупный дикий кабан бросился бежать сквозь кустарник.

Рыдания схватывают Наташу и она д?ргается всем телом, тяжело дыша. Она чувствует безвыходность существования в холодной чужой осени и прошлая жизнь представляется ей долгим сном. Она вспоминает двор строительного училища, где курила с подругами, глядя на полупрозрачную стену ростущих за каменной оградой тополей, и матерный девичий разговор. Она вспоминает яростные случки в т?мной, пахнущей блевотой комнате общежития, вцепившись ногтями в край застиранной простыни, и тоскливый вой своего ученического оргазма, и удары сопящих тел в скрипящую кровать. Она вспоминает время осенних дождей, заполненное отупелым пьянством и танцами в сумеречных коридорах, но не может вспомнить, что чувствовала тогда, и поэтому воспоминание не утешает, а лишь углубляет скорбь Наташи в омертвевшее прошлое.