Школа 1-4

– Очень жаль, а то бы вы могли помочь несчастной девочке, - Соня показывает глазами в сторону Тани, которая, прижимая вед?рко к груди железной рукой, испуганно и зло щерится на русалку, - которая очень хочет стать пионеркой. Поверьте мне, она хорошая девочка, и если бы ходила в школу, несомненно была бы отличницей и активисткой.

– Ах, вс? это в прошлом, милая девочка, - Лиза взмахивает в воде своей изящной балетной рукой.
– Вс? это мертво.

– Ну что вы... как ваше имя?

– Лиза.

– Какое прекрасное у вас имя. Так вот, Лиза, подумайте право же сами, может ли нечто огромное, - Соня разводит руками в стороны, словно хочет изобразить солнце, - нечто такое большое и полное жизни вдруг взять и умереть, исчезнуть без следа? Ведь мы с вами, Лиза, мы малы по сравнению с комсомолом, а ведь и мы не можем исчезнуть, мы ведь существуем с вами, милая Лиза. То, во что верили столько людей, не может умереть, хотят они этого, как прежде, или нет. Оставьте на поле воронье пугало и оно ожив?т. А комсомол это вам Лиза не воронье пугало, а нечто во много раз большее. Вы читали "Молодую гвардию"?

– Да, я читала, - отвечает Лиза, объятая невольными воспоминаниями о днях своей прошлой жизни, о вишнях, цветущих в мае перед зданием школы, о душном читальном зале библиотеки, где застыла таинственная, полная жужжанием мухи, тишина, о тиканьи бабушкиных часов над этажеркой, о сонном пол?те моли от платяного шкафа к коридору и о прохладном ветре, встречающем на тенистом спуске во двор е? велосипед.

– Так разве может это вс? погибнуть, милая Лиза? В мире, где ничего не бывает просто так. Значит, оно есть, существует, надо только его отыскать.

– Наверно, ты права, девочка, - соглашается Лиза.
– Но я не хочу возвращаться в прекрасное прошлое, даже если оно станет будущим. Мне нравятся сумерки и кладбищенская прохлада настоящего, его гаснущие фонари, тление листьев и безысходная грусть ночи. Мне нравится одиночество.

– А меня влеч?т светлая тайна алых зв?зд, - вздыхает Соня.
– Я хочу стать волшебницей.

– Ты наверное погибнешь, смелая девочка, - зачарованно говорит Лиза.
– Мне нравится твоя судьба.

Наступает молчание. Каждый думает о сво?м, а стоящая с вед?рком Таня думает о судьбе.

– А теперь мне, пожалуй, пора плыть, - говорит Лиза.
– Уже стало совсем холодно, мои плечи м?рзнут над водой.

– Вы не замечали ли, Лиза, чего-нибудь очень необычного здесь, вокруг ваших оз?р?
– спрашивает Соня, лицо которой становится серь?зным.
– Не удивляет ли вас что-нибудь?

– Разве что свет над рощей, - после недолгого раздумья отвечает Лиза.
– Я не знаю, откуда он. Если облачной ночью подняться на холм, там, на севере, где начинается лес, видно белое сияние, такое слабое, что живые, плохо видящие в темноте, не в силах его разглядеть. Но я его вижу. По-моему, это светится что-то в лесу.

– Спасибо вам, Лиза. Кажется это то, что я ищу. Свет над рощей.

– Вы не боитесь жить здесь, - спрашивает Таня русалку.
– А если кто-нибудь бросит огонь в воду?

– Там, под водой, огонь не сможет жить, девочка, там ничто не может жить, только я. Там, на дне, очень много следов тех, кто приш?л до меня, но они все мертвы. Прощайте, - Лиза разворачивается и с сильными взмахами рук и ног уходит в черноту. Таня смотрит ей вслед, пока Соня моет руки и ноги в озере, тщательно смывая с кожи пятна крови. На обратном пути она один раз оборачивается на север.

– Что, и вправду там начинается лес?
– спрашивает она Таню.

– Да. Совсем недалеко, просто он в низине и отсюда не видно. Мы там часто мышей ловим. Только сияния я там никакого не замечала.

– В любом случае нам надо ждать ночи, если мы хотим его увидеть.

– Соня...
– спрашивает Таня после долгого молчания, - почему у тебя из руки появляется огонь?

– Я высосала кошачье сердце, - отвечает Соня.
– Но теперь оно уже вс? истратилось.

– А я так тоже могу?

– Думаю, нет. Ты другая.

Когда они подходят к заводу, начинается дождь.

3. Первый страшный талисман.

И видел я как бы стеклянное море, смешанное с огнем;

Откр. 15.2

...вот, Я сделаю то, что они придут и поклонятся пред ногами твоими, и познают, что Я возлюбил тебя...

Откр. 3.9

– Дальше я пойду сама. Уходи.

Соня стоит в стене небольшого подземного резервуара с низким потолком, где зияет дыра с вымытыми тоннами сточной жидкости краями, и держит в руке жестяное вед?рко с горящей нефтяной водой. Она одета в штаны, клетчатую рубашку и курточку, выданные ей Таней из марод?рского запаса маленьких обитателей завода.

– Там за дырой труба ид?т вниз, а потом прямо и раздваивается, - тихо говорит Таня.
– Оттуда много крыс приходит.

– Прощай, Таня. Если я до вечера не вернусь, значит осталась навсегда, без всякого пафоса говорит Соня и погружается в вечный мрак.

Таня стоит и смотрит, как отсвет пылающего вед?рка тает под земл?й. Потом она отходит к противоположной стене, садится на пол, облокотившись на не? спиной, и начинает ждать, глядя бессонными глазами в дыру, куда ушла Соня. Она думает о каменном лесе, зеркальными стволами отражающем протекающие в небе облака. Она думает об Алексее, несущем пионерскую вахту среди нетающих снегов. Огромная и неразрушимая, как гора, любовь наполняет е? маленькое однорукое существо. Любовь к тому, кого при жизни она никогда не знала, кто убил е? и против воли заставил жить снова, искалеченную и полную ненависти, любовь, не знающая ни причины, ни конца, как космос, омывающий огненные берега солнечной звезды.

Соня долго блукает по трубам, опускаясь вс? дальше в земляную бездну. Она находит узкие ходы, в которые не может пролезть, заросшие ржавчиной люки в потолках труб и побуревшие скелеты рабочих в истлевшей спецодежде, ставших жертвами давней ремонтной катастрофы, когда из прорвавшихся стоков с шелестящим воем хлынула щелочная река, безжалостно отнимая воздух у своих тщетно цеплявшихся за железные скобы в стенках труб творцов. Здесь, в глубинах пространства, снова потерянных человеком, вс? вернулось на круги своя, день и ночь не сменяют больше друг друга, и время измеряется лишь поколениями крыс, чьи останки, перемешанные с песком, наслаиваются в высохших металлических руслах труб.

Соня ориентируется на запах, страшный запах того мира, куда ещ? не проникли люди, хотя мир этот существовал задолго до них и будет существовать ещ? после того, как умр?т последний человек. Запах рассеян по всей сточной системе, и Соня несколько раз возвращается в одни и те же места, делая знаки на бурых стенах куском ж?лтого кирпича. Наконец она отыскивает люк в стенке трубы, за которым лесенка опускается в небольшую камеру. В дне камеры зияет дыра колодца со скобками ступенек. Соня ставит вед?рко на пол камеры, опускается на колени и дышит из колодца. Запах ид?т оттуда.