Школьная осень

— Нет, — ответил отец. — Тут такое дело…

— Тогда пошли на улицу! — решил я. — Не будем беспокоить.

Отец сменил шлепанцы на галоши, накинул куртку. Мы спустились вниз, вышли из подъезда, присели на скамейку под фонарём. Отец полез в карман (у меня мелькнула мысль, неужели закурил?), достал свернутую желтоватую бумагу, развернул и протянул мне:

— Смотри!

Я прочел вслух:

— Ордер № 228. Выдан Ковалеву Н. П. на право вселения и проживания в квартире №… Бать, тебе что, — я поднял на него глаза, — квартиру дали?

— Дали! — отец забрал у меня бумагу, бережно свернул её и сунул во внутренний карман куртки. — Двухкомнатную, в цыганском доме. Сегодня вот выписали.

— Поздравляю! — я радостно обнял отца за плечи. — Это ж здорово!

— Здорово… — задумчиво откликнулся отец. — Про эту квартиру такое рассказывают! Недавно оттуда девица съехала. Не съехала, сбежала! Дескать, там такое творится! А до этого в ней ведьма умерла.

Он замолчал, посмотрел на меня, ожидая моей реакции. Я молчал. А что я ему скажу? Про барабашку? Как он там разгром учинял? Про это даже родному отцу не расскажешь. Вот такая тУфтология…

— До меня от этой квартиры двое отказались, — продолжил отец. — Я тоже сначала отказался. Катерине рожать скоро, нам проблемы не нужны. Вспомнил про твои слова и согласился. Что скажешь?

— Правильно сделал, что согласился! — ответил я. — Всё это чистой воды ерунда! Берешь кошку, — на ходу сочинил я, — пускаешь её через порог и всё, проблем нет.

Я ухмыльнулся и добавил:

— Только, чтоб соседи видели! И молока в блюдечко налей у самого порога. Пусть кошка вылакает.

— У нас нет кошки, — угрюмо ответил отец.

— Возьми у кого-нибудь взаймы! Потом вернешь!

— И всё?

— И всё!

— Точно?

— Точно!

Он с подозрением посмотрел на меня. Я неопределенно пожал плечами. Отец вздохнул, словно хотел что-то сказать, но я успел перебить:

— Кошку через порог первой пустить — обязательно! И молочком её угостить — тоже.

— Ладно, — согласился отец. Он встал, давая понять, что пора прощаться, пожал мне руку. И вдруг задержал её в своей, сказав:

— Ты… Правда это знаешь?

Хотя было видно, что хотел он спросить совершенно другое.

— Да правда, правда! — ответил я. — Пока…

Он стоял и ждал, пока я не уйду, не зайду за угол, не скроюсь из виду — я обернулся. Он стоял и смотрел мне вслед.

Maman в фартуке продолжала находиться меня на кухне. На столе лежали три куска свинины (практически одна постнятина — ммм, пальчики оближешь) килограмма по полтора каждый.

— Не влезает! — жалобно заключила она, показывая на холодильник. — Морозилка битком!

— Заверни в пакеты, — посоветовал я. — Тёть Маше занесу.

— Все три? — нахмурилась maman.

— Пару кусманчиков на сохранение, один в презент! Жалко, что ли? Давай Родионовых угостим? Деда Пахома и тётю Клаву. Помнишь, — я улыбнулся, — когда я маленький был, всё время меня конфетами закармливали?

Maman кивнула. Пока я переодевался, она упаковала мясо по пакетам. Полиэтиленовых не было, положила по бумажным, из серой упаковочной бумаги. Я подхватил их и выскочил из квартиры.

И тётя Маша, и тётя Клава презенты восприняли нормально, благосклонно. Тётя Маша не стала, а тётя Клава поинтересовалась, не должна ли она за это денег? Я засмеялся. На площадку вышел дед Пахом. Хотя какой дед? Ему сейчас больше 50-ти никто бы и не дал. Поздоровался, узнав, в чём дело, только кивнул и сказал «спасибо!». Всё в порядке вещей, нормально, по-соседски.

В этот вечер мне так и не удалось помедитировать. Maman всё время крутилась рядом, а просить её не мешать было как-то неудобно. Единственное, что успел — поработать с цветком, вложив в него очередной конструкт. Да и то maman сразу же «срисовала».

— Любуешься? Всё-таки переживаешь? — она немного не так интерпретировала мои действия по отношению желтой розы в горшке. Maman знала, что цветок предназначался в подарок Светлане на день рождения.

— Нет, мэм, наоборот, радуюсь, — улыбнулся я, поворачиваясь к maman. — Радуюсь, что всё происходит как нельзя вовремя.

И перевёл «стрелки»:

— Как Валера поживает? Заедет в гости в выходной? Или ты к нему?

Maman нахмурилась:

— Болеет он. Лежит в ОКБ (областной клинической больнице — прим. авт.). Задницу застудил.

— Чего? — «не понял» я.

— Парапроктит у него, — отмахнулась maman. — Сам на работу позвонил. Только просил не навещать. У них там вроде карантин. Грипп.

— Как дела в секции? — поинтересовалась maman.

Я смутился. Не хотел раньше времени поднимать эту тему, а тут…

— Отлично, ма! Собираюсь участвовать в отборочных соревнованиях на первенство города среди юниоров.

— Не поняла? — удивилась maman. — Какие соревнования? У тебя освобождение от физкультуры…

— Да всё у меня нормально! — отмахнулся я. — И на физкультуру я хожу. И в группе я своей самый лучший!

Maman замолчала. Новость её огорошила.

— Ты точно себя нормально чувствуешь? — замялась она. — Может, к врачу сходим.

Она оживилась.

— Он тебя посмотрит, а потом даст заключение. А?

Я отмахнулся.

— Ма, ну посмотри на меня! Я здоровее всех на свете!

Кажется, что maman я не убедил.

Глава 14

Глава 14.

Школа, секция и ведьма

Уроки в субботу пролетели быстро — биология, история, обществознание да факультатив по литературе.

На биологии было более-менее интересно для меня с точки зрения моей нынешней сущности. Максим Иванович на меня внимания не обращал, пару раз бросил вопросительный взгляд, мол, будешь отвечать, нет? Я едва заметно отрицательно качнул головой, давая понять, что не буду. Он переключил внимание на других. На факультативе наша класснуха Нина Терентьевна объясняла, как будет проходить выпускной экзамен по литературе и русскому. Факультатив объединил желающих с обоих классов: из нашего 10-го «б» и «ашек» — с 10-го «а». С нашего класса пришло 6 человек, включая меня, Мишку и Андрэ, из «ашек» — одни девчонки.