Школьная осень

— Не повезло Севке! — сказал я вслух. — Допрыгался.

— Дотрепался! — улыбнулся мне Устинов, протягивая руку. — ничего, что я к тебе вот так?

— Нормально, — отмахнулся я. — Здорово!

Мы пожали друг другу руки.

— Дело есть, — сообщил Устинов. — Помощь твоя нужна.

— Ну, конечно, — усмехнулся я. спускаясь за ним вниз по лестнице к раздевалке. — Иначе бы ты разве приехал?

— Ладно, не гуди! — ответил Устинов. — Вон, с уроков тебя сняли. Разве плохо?

Кэгэбэшник приехал ко мне на своей «трёшке», которую загнал прямо во двор, где стояла директорский «москвич».

— Поехали! — он открыл мне дверь.

— Сначала объясни, куда? — я упрямо встал возле автомобиля, почему-то совсем не желая ехать куда-то в неизвестность.

— По дороге объясню! — настаивал Устинов. Я вздохнул.

— Ладно, — сдался он. — Нашему одному очень заслуженному и уважаемому сотруднику нужна помощь. И, похоже, помочь сможешь только ты.

— Уже решать стали, что я должен кому-то там помогать? — возмутился я. — Меня спрашивать совсем не стоит?

— Тох, — Денис облокотился на крышу в мою сторону. — Тох, ну выручай, а? Мужик помирает. Неплохой мужик… Ветеран.

Я махнул рукой и сел.

— Понимаешь, Тох, — рассказал Устинов по дороге. — Меня начальник попросил. Зотов, помнишь? Вот, попросил чисто по-человечески, помоги, мол, попроси… Мол, хана мужику. Только на тебя надежда.

Я вполуха слушал его объяснения. Всё вроде нормально, и аура у него светла, видно, что не врёт. Но какой-то мелкий червячок сомнения меня упрямо грыз всю дорогу.

Где-то в центре города Устинов свернул во двор, запарковался у подъезда.

— Пошли? — он вопросительно взглянул на меня.

— Ну, пошли, — обреченно буркнул я. Идти почему-то совсем не хотелось. Тем не менее, я взял дипломат и шагнул за Устиновым в подъезд.

Квартира располагалась на первом этаже. Устинов нажал кнопку звонка. Дверь открыла женщина лет 40–45, высокая, статная шатенка в непривычно выглядящим, без единой складочки, атласном черном с золотыми драконами длинном халате. Она внимательно, словно рентгеном просветила, осмотрела нас, то ли покровительственно, то ли презрительно свысока кивнула, будто делая одолжение:

— Ладно, проходите, разувайтесь. Вот гостевые тапочки. Меня зовут Софья Павловна. Я буду в столовой. Вас ждут в зале.

— И не наступайте на паркет в грязной обуви, переобувайтесь на коврике! — окрысилась она на меня, увидев, как я сошел с придверного коврика в туфлях.

Я переобулся, повесил куртку на крючок. Прихожая поражала своими размерами — эдакий квадрат 4 на 5, а то и на 6. Деревянный трехстворчатый шкаф ручной работы со всякими узорами-позументами прямо-таки дышал древностью. Но не затхлой, а отполированной годами старой красотой, словно свидетельствуя, мол, «сейчас таких не делают, а если и захотят, ничего не получится!».

— Руки мыть сюда, — дама показала на дверь в ванную. — Гостевое полотенце слева!

Устинов послушно шагнул в ванную, я подождал его, зашел сам. Ванная оказалась тоже непривычно большой. В ней, кроме самой ванны, был установлен душ, которого я до этого нигде в квартирах не видел, заграничная стиральная машин, раковина, шкаф. И еще оставалось место, где можно было порезвиться, как говорил мой друг Мишаня. Да и плитка на стенах и потолке была явно не нашего производства.

Буржуйское гнездо какое-то, а не квартира!

— Сюда! — сразу после мытья рук дама пригласила нас в комнату.

Я вошел первым, Устинов за мной следом.

Стоило нам войти в комнату, как сразу раздался грозный рык:

— Куда прёшь? На ковёр в тапках не наступайте! Босиком идите! Носки чистые?

От неожиданности я отступил назад, врезался спиной в кэгэбэшника, и чуть не упал. Хорошо Устинов помог, поддержал руками за бока.

На здоровенном дубовом диване явно не фабричной работы сидел здоровенный старик в пижаме с укутанными клетчатым пледом ногами. Раньше, в молодости он, видимо, был силён, крепок, косая сажень в плечах, подковы гнул и всё такое. Только сейчас он весь усох. Пижама на широких плечах болталась как на вешалке. Только неправдоподобно ярко голубые глаза из впавших глазниц смотрели на нас пронзительно и колко.

— Здравствуйте! — поздоровался Устинов. Я промолчал, огорошенный таким приёмом. Старик перевел взгляд на меня. С минуту, может, две мы играли в гляделки.

— Что, пацан, здороваться не учили? — наконец не выдержал старик. — Мало отец порол, если старших уважать не научился?

Я смолчал, не зная, что ответить. Здороваться с ним не хотелось. От деда ощутимо шёл один негатив. Старика моё молчание разозлило еще больше.

— Что молчишь, пионер? Ты кто?

Я взглянул на старика магическим зрением. В животе у него, ближе к паху, будто гиганский паук, чернела клякса с длинными щупальцами.

— Что вылупился? — снова спросил старик.

И, не дождавшись от меня ответа, обратился к Устинову:

— Этот шкет собрался меня лечить?

Он произнёс слово «шкет» так, как будто сплюнул. Я присвистнул, развернулся и вышел из комнаты. Молча прошел к двери, где на резиновом коврике-подставке оставил свою обувь, стал обуваться.

— Ты что? — выскочил за мной Денис.

— Я ему не холоп, а он мне не барин, — громко сообщил я, надевая куртку. И уж не командир тем более.

Открыл дверь, вышел из квартиры и спустился вниз на улицу. Устинов вышел чуть позже.

— Ну, ты что? — переспросил он.

— Пошёл он нафиг! — заявил я. — Хам он. Ему жить два понедельника, а он раскомандовался. Ты меня отвезешь, или я пошел на остановку?

— Отвезу, — мрачно ответил Устинов. — Куда ж я денусь?

Минут десять мы ехали молча. Денис ожесточенно крутил баранку, со злым скрежетом переключал скорости.

— Ты не узнал насчет Спиридонова? — спросил я, совсем не рассчитывая получить какую-либо информацию после случившегося.

— Узнал, — словно сквозь зубы ответил Устинов, не отрывая глаз от дороги. — Задержали мы его.

— Это как? — удивился я.

Устинов съехал на обочину, благо из города мы уже выехали, остановил автомобиль, заглушил двигатель.

— Пошли, покурим, — предложил он. Я вместе с ним вышел из машины.

— Такое дело, Антон, — сказал он. — Ты мне жизнь спас, поэтому, что бы у нас там, — он неопределенно крутанул кистью руки, — в Конторе не случилось, я всегда буду на твоей стороне. Понимаешь?

В ауре у него желтого цвета не наблюдалось. Дениска не соврал!

Я кивнул.

— Я тут микрофончик хитрый у себя в машине нашел, — продолжил он. — Понял, почему вышли?