Школьные годы чудесные

— Точную цифру назовут позже, — продолжал Стасов. Сложность в том, что там обнаружены еще фальшивые купюры 10-и и 25-рублевого достоинства на общую сумму около двухсот тысяч рублей. Из иностранной валюты обнаружено 2250 долларов США, 300 фунтов стерлингов, 800 западногерманских дойчмарок. В этом же чемодане нашли 3 сберегательных книжки с вкладами на предъявителя по 10000 рублей на каждом. Найдено 8 чистых бланков общегражданских паспортов. И, — Стасов сделал паузу, глотнул воды из стакана, продолжил, — финские паспорта на имя Сууонена Вилхо Хансе с фотографией Шалвы и Сууонена Кари Теуво с фотографией его сына Дато.

Он усмехнулся.

— Также в чемодане находились два пистолета «Вальтер ППК» и 240 патронов к ним.

Стасов вздохнул, переводя дух.

— Во втором чемодане находятся ювелирные изделия из золота, серебра, платины с драгоценными камнями разного вида и размера. Сейчас идет их описание и сортировка. Что-то там даже представляет историческую и художественную ценность, как определил эксперт. Что-то — простой лом. Приблизительный общий вес — килограммов восемь, не меньше.

— С ума сойти! — покачал головой генерал. — Надо предусмотреть мероприятия по обеспечению безопасности источника и оперативных работников, участвовавших в выемке так называемого «общака». Воровское сообщество такое просто так не оставит. Что-нибудь предусмотрели в первую очередь?

— Наших местных воров «курировал» ростовский вор в законе «дядя Сева», — сообщил Зотов. — Шалва был его ставленником, так называемым «крестником». Соответственно, решение о проведении разборок будет принимать он. Я сегодня планирую позвонить в Ростов и попросить поставить эту ситуацию на контроль. При возможности, оказать влияние через возможные оперативные позиции спустить разборки на тормозах.

— Может, целесообразно слух пустить в воровской среде, что местные спутались с иностранцами? — озвучил мысль Зотов. — И всё это именно наша операция?

— Может быть и стоит, — согласно качнул головой генерал. — Я не возражаю.

Глава 11

Глава 11.

«На черной скамье, на скамье подсудимых»

Дядя Сева, вор в законе Сева Ростовский, жил в частном секторе в Богатяновке Ростова-на-Дону. Внешне он напоминал деда Мороза с новогодней открытки — полноватый, седой, бородатый, улыбчивый и розовощекий. Он и вёл себя со всеми так же — улыбчиво, по-доброму. Только за этой внешней улыбчивостью и добротой скрывался хитрый, жестокий, мстительный и беспощадный уголовник. Дядя Сева относился к ворам в законе так называемой старой формации, соблюдал все воровские традиции и даже, по слухам, поучаствовал в «сучьих войнах» в начале 50-х годов. Накануне Олимпиады он отпраздновал своё 70-летие.

Правда, в 60-х ходили слухи, что неспроста дядю Севу в своё время перевели с «сучьей» зоны в «воровскую», что в Ростове, где дядя Сева «держал мазу», органы стали вдруг активно «принимать» местных, а вот «залётные» ухитрялись как-то избегать арестов. Однако эти слухи распространения не получили, и как-то уж слишком быстро поутихли.

Как было на самом деле, знал только сам дядя Сева, он же агент органов безопасности под псевдонимом «Краснов» и оперативник, непосредственно курирующий агента. С учетом положения в воровской среде и личности агента «Краснов» в роли оперативника выступал заместитель начальника Ростовского Управления КГБ полковник Степанков.

Встречи между агентом и оперработником проводились так, словно они работали где-нибудь за границей, «на холоде», и это было оправданно. В случае разоблачения судьба «Краснова» оказалась бы незавидной.

Сегодняшняя встреча проходила в кабинете терапевта в местной поликлинике, куда дядя Сева якобы пришел на прием. Только вместо вечно хмурого врача-терапевта Сидорчука в белом халате за столом на этот раз сидел полковник Комитета Степанков.

После традиционного приветствия, беседы «обо всём и ни о чем», вроде про погоду, здоровье и прочее, Степанков спросил прямо в лоб:

— Дядя Сева, поступила информация, что ты бригаду на разборки в Переславль отправил?

Дядя Сева вздохнул, поморщился (вопрос для него был щекотливый), пожал плечами:

— Отправил. И что?

И добавил с вызовом:

— Это наше дело!

— Не ваше! — отрезал Степанков. — Надо отозвать их.

Дядя Сева улыбнулся своей фирменной «дедморозовской» улыбкой:

— Не выйдет, гражданин начальник! Там уважаемых людей порезали. Не фраеров залётных. Воров! Опять же общак пропал. Меня общество не поймёт. Да и поздно уже. Уехали они.

— Ты брось дурку гнать, Всеволод Иванович! — голос Степанкова приобрел металлический оттенок. — Я с тобой не шутки шутить пришел! Отзывай бригаду. Или…

Он глубоко вдохнул, выдохнул, посмотрел на улыбчивого старика:

— Или всё, старик. С тобой — всё. Никакие заслуги не спасут. У меня приказ. И санкция получена — прямо сейчас тебя в КПЗ определить. А там, сам знаешь…

— Что это вдруг? — с лица старика пропала улыбка. — Какое дело госбезопасности до воровских разборок?

— Думай сам! — отрезал полковник. — Мозгов не хватает? Поменьше надо путаться со всякими иностранцами!

Дядя Сева помолчал, пожевал по-стариковски губами, подумал:

— Не могу я, начальник! Понимаешь, не могу! И связи с ними нету.

— Думай! — полковник Степанков встал, подошел к окну. — У тебя пять минут.

Насчет приказа и санкций он, честно говоря, соврал. Был не приказ — просьба от коллег с Переславля. Буквально два часа назад из Переславского управления позвонил заместитель начальника, рассказал про убитую якобы неустановленными лицами воровскую общину и возможный приезд бригады на разборки от «крестного» — дяди Севы Ростовского. И просил помощи, лучше всего надавить на воров и отозвать бригаду, намекнув при этом, что местные воры связались с иностранцами, среди которых оказались самые натуральные шпионы.

Степанков понимал сложившуюся ситуацию — резня, которая обязательно последует за разборками, никому не нужна. А тут еще и пропавший общак, который наверняка изъяли коллеги…

Но помощь коллегам — дело святое! Тем более, когда есть такой рычаг влияния, как агент «Краснов», которого 29 лет назад в 1951 году спас от верной смерти и завербовал начальник оперчасти «Карлага».

Дядя Сева задумался. Полковник не оставил ему выбора. Если в других вопросах можно было «вильнуть», соврать, то тут… 70-летнему вору хотелось жить… Впервые за много лет ему вдруг стало страшно. Он знал, что его ожидает в случае отказа — упекут в КПЗ, куда подкинут его расписку о сотрудничестве и пару доносов. Этого хватит, чтобы дядю Севу тут же раскороновали и придушили. И хорошо, если просто придушат. А могут ведь и ремней нарезать. И никто не услышит.

— Слушай, начальник! — хрипло выдал уголовник. — Бригада в городе должна встать на постой у Петьки Барсука на Линейной, 40. Частный дом с зеленой крышей. Петька Барсук живет один. Про эту хазу и про него, что он на меня работает, не знает никто. Для всех он — инвалид войны. Его даже Шалва не знал. Предупредить не могу, сам понимаешь. Телеграмму что ли, по-твоему, дать?

Уголовник усмехнулся.

— Кто в бригаде? — спросил Степанков. — Кто поехал?

— Витёк Ржавый за старшего, — вздохнул дядя Сева. Витёк Ржавый считался воспитанником и любимцем дяди Севы. Лет 20 назад он взял шефство над молодым беспризорником, вырастил его, сделал своей «правой рукой», помощником. А тут… Нет, своя рубашка ближе к телу! Дядя Сева продолжил: