Шла бы ты… Заметки о национальной идее
Шрифт:
Слушать всех этих людей, когда они несли чушь насчёт того, к какому процветанию приведёт мир «Арабская весна», было невозможно. И те, кто на них надеялся в арабском мире, в итоге получили жестокий урок. Вся власть, как это было, есть и будет в ходе свержения мусульманских правителей, осталась в руках так называемых умеренных исламистов. Которых со спины подпирали исламисты более чем неумеренные.
Как мы уже писали, «умеренность» тунисской «Ан-Нахды» и египетских «Братьев-мусульман», не говоря о «Братьях» сирийских, — не более чем фигура речи. Добравшись до власти и войдя во вкус, они начали действовать в соответствии с революционной логикой.
И напоролись на тот странный для них факт, что, свергнув
Автор, в отличие от его западных коллег, не склонен идеализировать революционеров. В соответствии с причудами исторического развития он и его семья три поколения подряд, на протяжении большей части ХХ-го века, жили в стране победившей революции. Как и все те, кто дожил до 90-х годов этого века, когда их наследники отказались от риторики насчёт счастья человечества в пользу банковских счетов на Западе.
Так что видел он этих «слуг народа». Во всех видах видел. И полагает, что арабские революционеры как минимум не лучше революционеров отечественных. С учётом же религиозного фактора в его региональном, ближневосточном, варианте, скорее, они хуже. И намного.
Что до «Весны народов», реальность революционного процесса сильно отличается от того, что пишут о нём историки, литераторы и «пикейные жилеты» в блогах, Твиттере или Фейсбуке полтора столетия спустя. В том числе потому, что, как правило, по-настоящему большие революции идут не просто сериями, о чём мы говорили, но сериями неровными. Пульсирующими.
Они прерываются на контрреволюции, периоды стабильности и войны — гражданские или региональные. Причём периоды стабильности — «застоя» — в общем графике занимают не так уж много времени. Не очень ясно, почему то, что происходило в Европе в XIX-м и ХХ-м веках, должно идти по другому сценарию на Ближнем Востоке в XXI-м столетии.
Переведём на простой русский язык с высокого академического «штиля». Что началось свержением режима — монархии или военной диктатуры — всё равно неизбежно кончается не плясками на площади. Будь то Пляс-де-ла-Бастиль или Тахрир. Но борьбой за власть. Кровавой и жестокой.
Резнёй и гильотиной. Восстанием в Вандее и наполеоновскими империями — двумя. Реставрацией Бурбонов, было б кому им только помогать. И окончательным свержением Бурбонов. Наконец, Парижской Коммуной. А также Франко-прусской войной. Лихорадка эта три поколения трясёт страну и полмира. И отзвуки до сих пор идут.
Точно так же большевистский переворот, который при советской власти был Великой Октябрьской социалистической революцией, а для многих является ею и по сей день, лишь начался в 1917-м году. И то в качестве революции Февральской. Без которой никакого Великого Октября не было бы и в помине. Но закончился даже не с расстрелом российского парламента в 1993-м, а лишь с завершением Второй Чеченской войны. Да и то пока.
То есть всё идёт семьдесят пять — восемьдесят лет как минимум. Со вспышками и периодами затишья. Они же, повторим, — «застой». Большими или малыми войнами. Победами или поражениями в войнах. Заговорами верхов. Интригами. Свержением и смещением очередного властителя. Предательствами.
Неизбежно. Без альтернатив. Называется — исторический процесс. Кому не нравится, автор не виноват. Не кинематограф. Монтаж не сделаешь, длинноты никуда не уберёшь. Сиди, терпи. По мере сил влияй, как можешь. Или не влияй. В зависимости от того, во что ты веришь. Евреи, к слову, исторически полагают, что всё предопределено, но человек на это предопределённое влиять способен. И действуя, намерения Б-га может поменять.
Так что приходится
всё проживать самостоятельно. И по наследству сдавать детям и внукам. Французы это пережили. Русские пережили. Предстоит на протяжении примерно того же, обозначенного выше, срока пережить и арабам. Которые ничем не лучше русских и французов. И подчиняются законам революционной диалектики не меньше, чем все прочие.Хотя с поправкой на религиозный фактор, который в перечисленных выше случаях не играл практически никакой роли… Скорее можно полагать, что «Арабская весна» ещё станет «арабским летом» — и весьма жарким. После чего там настанет не процветание и демократия западного типа, но «арабская зима». То есть деградация и увядание по всем фронтам и направлениям.
В чём эксперты-политологи не виноваты. Революционеры не виноваты. Их противники не виноваты. И вообще никто не виноват. Судьба такая. Кысмет. Что Б-г дал. Так как если «Коран — это решение», как утверждали прорвавшиеся к власти в странах «Арабской весны» «Братья-мусульмане», как, впрочем, и не прорвавшиеся к власти салафиты, то спрос с кого? Ну правильно. С него и спрос. Точней, с Него. Если уж быть дотошным, соблюдая правила написания Б-жьей титулатуры…
Если Г-дь — всеведущий, всесильный и всемогущий, то всё то, что происходит в этом несчастном регионе, включая изгнание из властных институтов тех, кто попал туда на волне использования Его имени, в Его власти. А в чьей ещё? В самом простом варианте это значит, что они не стоили Его доверия. Ошибка вышла с кадрами. Бывает. Либо…
В конце концов, быть может, Коран — это не решение? Или он не всегда решение? Как и Тора, Талмуд, Новый Завет, Яса, Рамаяна, кодекс Пополь Вух и книга Чилам-Балам? При всей их разнице и одновременно схожести для истинно верующего. В зависимости от того, во что он верит.
Ну просто есть на свете ситуации, особенно в мире современном, когда буксует любая теология. Вне всякой связи с тем, что думают по этому поводу те, кого судьба и стечение обстоятельств привели на вершину власти. Бывает же такое? Поскольку сами они в себя верят. И в своё предназначение верят. И приверженцы их в них верят. И все они дружно верят в Б-га. Осталось только Б-га спросить — он-то в них всех верит? Или, может, нет?
Коран — это решение?
Может, Коран — решение. А может быть, и нет. Как революционный слоган — фраза замечательная. Краткая, ёмкая и отвечает на все вопросы. Разом. Свергать правительства под таким лозунгом одно удовольствие. Сносить статуи на площадях. Скандировать его у стен мечетей. Или посольств. Идти на смерть. И на погром.
Если уж вспоминать красивые фразы, то с таким лозунгом хорошо бороться за счастье исламских трудящихся масс против эксплуататоров, чтоб не стать пылью истории. Как говорит периодически в эфире любимец отечественной тележурналистики, известный герой экрана и борец за народное счастье, отрабатывающий исламскую тему.
Колоритный бугай средних лет с аккуратно выбритой до зеркального блеска головой. Московский бездельник, уличный трибун и философ-самоучка. Обладатель аккуратно подстриженной бороды и бугристо-складчатого чисто выбритого мясистого затылка. Чей трубный голос и ряд других достоинств сделали его популярным у экзальтированных женщин средних лет с неустроенной личной жизнью.
Однако несмотря на наличие традиционного серебряного с чёрным камнем перстня, который часто носят арабские шейхи, арабского языка сей персонаж отродясь не знал. И по этой причине не смог продвинуться в рядах российского исламского духовенства. Ни официального. Ни альтернативного. А уходить в джихад он лично для себя не планировал. Предпочитая пропаганду радикального ислама в среде русскоязычной интеллигенции.