Шоколадница в академии магии

– Довольно! – Голосом Армана можно было заморозить океан.
– Виктор, будь добр, проводи девушек тайным ходом, не стоит, чтоб их видели.

Де Брюссо отпустил виконта, тот рухнул на софу, пошарив под ней, извлек бутылку, стал возиться с пробкой. Натали первой выпорхнула в коридор.

– Но… – начала я растерянно.

– Вы еще здесь, мадемуазель Шоколадница?
– Сорбир резко обернулся, в янтарных глазах плескалась ярость. – Не смею вас больше задерживать. Виктор, забери ее!

Бам! Метла выпала из моих ослабевших рук.

Тайным ходом, открывающимся поворотом настенного факела, мы шли в молчании. Мои щеки горели, будто от пощечин, в груди ныло.

– Что такое «шоколадница»? – требовательно спросила я Бордело, оказавшись с нею в кабинке портшеза. – Де Шанвер так меня назвал.

Натали смущенно пояснила:

– Когда в Ордонансе вошел в моду этот напиток, многие вельможи стали нанимать хорошеньких дам, чтоб те готовили им шоколад. Со временем… – она смущенно замолчала , а потом выпалила скороговоркой.

– Шоколадница – это любовница, Кати, испорченная особа, проживающая в доме своего покровителя. Прости…

Вырвавшись из портшеза, я побежала к себе, бросилась на постель, прикрыла голову подушкой и только потом заплакала.

Когда за Натали закрылась дверь спальни, дребезжащий голосок Информасьен сообщил:

– Отбой!

Мы успели, никого сегодня не накажут. Но мне было уже все равно. Шоколадница, я шоколадница, такая же, как моя мать…

ГЛАВА 5. Первые шаги

Проснулась я за час до побудки, по привычке ровно в пять. Соседки сладко спали в своих кроватях, вчерашние наряды в беспорядке валялись на полу. Прихватив полотенце, чистое белье и умывальные принадлежности, я на цыпочках вышла из спальни. Туалетные комнаты, я ещё вчера, до того, как отправиться за мадемуазель Бордело на бал, выяснила иx расположение, находились в конце северного коридора. Собственно умывальная, с полированным медным зеркалом на стене и рядом блестящих кранов над раковиной, была проходной, за ней – клозетная, направо через раздевалку – душевая. Ванн первогодкам не полагалось, наверное, к лучшему, не уверена, что смогла бы воспользоваться общей ванной. А душ – ничего страшного. Сняв наконец свое измятое светло-зеленое платье, я повесила его на крючок в раздевалке и, став под жестяным раструбом, укрепленным у потолка, нажала утопленный в стене рычажок.

Ух! Вода, обрушившаяся на меня, была ледяной, как река зимой, как слова Армана де Шанвера. Только, в отличие от слов, холодный душ приносил удовольствие. «Вы ещё здесь, мадемуазель шоколадница?». Мерзавец, болван, подлец! Как он посмел так меня оскорбить?

«Мы простолюдины, девочка, - подумала я голосом месье Ловкача, - посему пред аристократами почти бесправны. Этот неприятный сорбир посмел, потому что мог. Ты ведь совсем одна в своем Заотаре, за тебя некому вступиться».

Некому, действительно некому. Так что теперь? Простить оскорбление? Полноте, ?рман его и оскорблением не считает. Он просто констатировал факт – девица пошла по стопам матери. Месть? Да на что ты способна? Кто он, а кто ты?

Я воспользовалась бруском ароматного лавандового мыла, запах напоминал о доме, захотелось плакать.

Нет, Катарина Гаррель не проронит больше ни одной слезинки в Заотаре. Достаточно. Она будет сильной. Во-первых, немедленно задвинет мысли об Армане в самый дальний уголок сознания. Нет, прощать оскорбления не нужно, но месть придется отложить . Во-вторых, все свои силы мадемуазель Гаррель направит на учебу. Испытательный срок. До его око?чания ?еобходимо изучить мудры, и это лишь дополнение к прочим наукам. Великолепные отметки, примерное поведение, вот цель. В-третьих, нужно где–то раздобыть денег. Натали упоминала об оплате за форму, скорее всего,трат будет больше: учебники, писчие принадлежности, мыло и зубной порошок, в конце концов. Домашних запасов мне хватит, в лучшем случае, до конца септомбра.

Я нажала на стенной рычаг, пере?рывая воду и, завернувшись в полотенце, прошлепала в раздевалку. Свежее платье у меня оставалось одно – домашнее, блекло-серое, приталенное, с застежкой спереди. В Ордонансе, как я успела заметить, все женщины нoсили объемные наряды с фижмами, у меня таких никогда не было. Но, даже если бы и были, в дорожный саквояж они бы точно не влезли. Расчесавшись перед зеркалом в умывальне, я заплела влажные еще волосы в свободную косу. Достаточно. ?сли горничных нам не полагается, вряд ли начальство будет требовать от оватов сложных причесок. Что еще? Жетон! Шнурок я заменила серой атласной лентой, обнаруженной в несессере, завязала ее бантом и пришпилила к груди булавкой Симона. Вчера, рыдая в постели, я собиралась немедленно ее выбросить, но сейчас передумала. Юноша преподнес мне подарок от чистого сердца, и, разумеется, даже предположить не мог, как могут расценить эту брошь испорче?ные аристократы. Избавившись от вещицы, я, во-первых, пренебрегу искренним порывом хорошего человека, а во-вторых, как бы признаю, что обвинения тех самых аристократов не беспочвенны. Виконт де Шариoль, проклятый ?астон! Вот уж кто достоин моей ненависти и презрения! Кузен! Представляю, что он наговорил Арману, оставшись с ним наедине!

В зеркале я видела, как яростно кривится моя физиономия. «Личико развратного ребенка…» Нет, Кати, успокойся. Tы пока не готова к этим битвам,и, мо?ет, не будешь готова никогда. Виконт – обычный развратник, при встрече ты будешь его игнорировать. Шанвер – сорбир, его ты вряд ли будешь часто лицезреть . Они о тебе сплетничали? И пусть,тебе это никак повредить не может. Дыши, медленнее, улыбнись. Вот умница!

Я почистила нарядное платье влажной одежной щеткой, заткнув слив раковины, выстирала в ней белье и тихонько вернулась к себе. Соседки все так же спали. Стараясь не шуметь, я повесила влажный наряд на плечики в гардеробной, к вечеру платье просохнет. С бельем было посложнее, но решаемо. Вторая атласная лента из несессера мне тоже пригодилась, я привязала ее одним концом к кованому завитку беседки, другим – к флагштоку, торчащему из земли, на ней, как на бельевой веревке, развесила стирку. Неприлично? Зато практично. Оставшееся до побудки время я провела в беседке, слушая пение птиц и листая «Свод законов и правил академии Заотар». Книга оказалась крайне любопытной. То, что она моя личная, я поняла ещё вчера, когда на обложке возникла именная мудра, но сегодня в томике, в этом я готова была поклясться, оказалось больше страниц.

« Второе септомбра, первый урoк – введение в общую магию, – прочла я, - аудитория малахитовой башни, мэтр Оноре». Значит, кроме разноцветных этажей здесь существуют ещё какие-то башни?

Я вернулась к первому разделу. Ну да, здесь имелась подробная схема академии. Невероятное, огромное здание, город в городе. Я помнила, что, по словам Армана, за нашим садом были поля и река, но , если судить по рисунку в книге, Заотар располагалась точно в центре Ордонанса, возносился ступенями крыш к небесам. Но позвольте, вот зал Наук, где я держала экзамен, нижняя полукруглая ступень. Над ним вчера абсолютно точно не было – ни вот этой вот стрельчатой конструкции под названием «Галерея Перидота», ни «Цитадели Равенства», надетой на «галерею», подобно шляпе старьевщика. Я покачала головой. Спокойно, Кати, магия есть магия. Вся она пока в твоей голове не поместится.

Почти уткнувшись носом в книгу, чтоб рассмотреть крошечные буковки поясняющих надписей, я нашла дортуары, колонну, на которую, как при игре в серсо, нанизывались обручи. Один из обручей назывался «Зеленый этаж», другой – «Лазоревый», на венчающей колонну шляпке было написано «Белые палаты». Здесь наверняка живут сорбиры. Это неинтересно.

– Святой Партолон, – пробормотала я раздраженно, – как же мне найти аудиторию малахитовoй башни?

Бурая точка на схеме, которую я принимала за дефект бумаги, сместилась с обруча зеленого коридора вниз, оставляя пунктирную линию, надпись «портал» мигнула. Я зашарила взглядом по странице. Tочка обнаружилась в другом ее углу. «Аудитория малахитовой башни, мэтр Оноре» – возникло и пропало. Я опять затрясла головой, наваждение рассыпалось. Иллюстрация превратилась в обычную, хотя и тщательно выполненную картину.

«Невероятно полезная книга этот Свод», - решила я и ещё некоторое время развлекалась, открывая страницы наугад. Потом дребезжащий голосок, слышный даже в беседке, сообщил:

– Информасьен, пора вставать. В семь утра все студенты должны построиться для гимнастических упражнений в своих коридорах.

Я заглянула в спальню, посмотрела на мечущихся по комнате соседок и решила обо?дать снаружи. Солнце уже заглядывало в сад, попутно высушивая развешенное белье. Прогулявшись от стены до стены, подвязав упавшие ветви шиповника, я попила из фонтанчика. Холмик над могилой Гонзы за ночь почти сравнялся с землей, а веточку-отметку унес ветер. Ничего теперь не напоминало о мести мадемуазелей Дюшес, прыщей им пониже спины. И Гастону тоже, крупных таких, с корону размером. А у Армана пусть хвост отрастет,только не крысиный, а, например, павлиний. Представив эту картину, как маркиз Делькамбр распушает радужные перья,торчащие из его аристократического зада, я прыснула и проверила белье. Оно, на удивление, оказалось сухим.

?аскладывая пахнущие лавандой стопки в комoде, я порадовалась, что у каждой из студенток есть личная мебель. Соседки, явно непривычные обходиться без гoрничных, устроили ужасный беспорядок. Нет, у меня тоже была Розетта, но месье Ловкач считал, что любой человек с руками, ногами и головой должен уметь делать то, что делают для него другие.

Я застелила постель и, дождавшись, когда близняшки упорхнут мыться, осторожно спросила Натали:

– Как ты себя чувствуешь?

Девушка поправляла перед зеркалом широкую бархотку, которую она повязала на шею: